Мишель Селмер - Разборчивый жених

Как давно Люси встала?

Тони встал, натянул джинсы и отправился на ее поиски.

Люси была в кухне и вышагивала по ней с чашкой чая в руке.

Вид у нее был измученный.

– Доброе утро, – поздоровался Тони. – Спина все еще болит?

– Ужасно, – устало призналась она. – Возможно, ты прав.

– Думаешь, это роды?

– Или камни в почках.

– Сколько ты уже на ногах?

– Пару часов. – Вид у нее сделался совсем несчастный. – Спать я не могла. Стоило мне задремать, как боль возобновлялась.

– Надо было меня разбудить.

– Тебе необходимо было отдохнуть. Если это действительно роды, день обещает быть долгим. Но она хотя бы подождала, когда мы поженимся.

– Иди сюда. Положи локти на стойку и наклонись, – скомандовал Тони.

– Эй! – воскликнула Люси, когда он поднял ее ночную рубашку. – Что ты там забыл? – Тони начал массировать ее поясницу, и она в изнеможении прислонилась к прохладному мрамору. – Впрочем, все равно. Ощущения просто божественные…

Тони осторожно массировал ее, чувствуя, как напрягаются мышцы под его пальцами при очередном спазме. Судя по часам, это происходило каждые двенадцать-пятнадцать минут. Доктор предупредил их, что первые роды могут длиться несколько суток.

– Звони в больницу, – наконец простонала Люси. – Скажи, что мы скоро приедем.

– Может, стоит подождать?

– Я так не считаю. Мне кажется, у меня отошли воды.

Когда они добрались до больницы, матка Люси раскрылась только на два сантиметра. После трех часов хождения по родильному отделению то с Тони, то с его матерью, она раскрылась еще на сантиметр.

Медсестра сделала ей укол, чтобы ускорить процесс, и он подействовал. Схватки участились, но Люси отказывалась от эпидуральной анестезии. Еще через три схватки она стала молить, чтобы ей дали что-нибудь, чтобы утишить боль.

Тони был возбужден, взволнован и испуган. И еще он гордился своей женой. Лично он каждой женщине за рождение ребенка давал бы медаль. Он видел шоу, в котором человек с помощью электрических сигналов воспроизвел боль родовых схваток. Он хотел доказать на себе, что мужчины способны переносить боль не хуже, если не лучше женщин.

Человек этот выдержал три часа, а затем сдался.

– Надеюсь, она не будет возражать, если останется нашим единственным ребенком, – выдохнула Люси после особенно сильной схватки. – Я ни за какие блага не решусь это повторить.

– Так говорит каждая мать, рожающая первого ребенка, – сказала Сара, протирая ей лицо прохладной салфеткой. – Но все забывается.

Тони поцеловал ее в лоб:

– Люси, горжусь тобой. Потерпи еще немного.

Через несколько схваток, когда зашла медсестра, чтобы оценить прогресс, Люси стала молить об анестезии.

– Сначала посмотрю, как у нас дела, – непреклонно заявила медсестра. – Извини, милая, но шейка матки полностью раскрылась. Пора рожать.

Ребенок весил семь футов и две унции. У него были иссиня-черные волосы, глаза Люси и нос Тони.

И у него был пенис.

– Я все еще не верю. – Тони сидел рядом с ее кроватью, укачивая их спящего сына. Он не переставал повторять это с того момента, когда доктор воскликнул:

– Мальчик!

– На экране я точно видел, что это девочка, – настаивал он. – Но я не против мальчишки. Ты осознаешь, что, если у Роба и Ника не родятся сыновья, этот парень продолжит семейное дело?

– Только если он этого захочет, – возразила она.

К матери Тони, бывшей с Люси во время родов, присоединился его отец, сияя при виде внука. Посетители с цветами шли потоком, пока в палате не осталось свободного места. Кто-то принес шоколад, и все пили пенящийся сидр. Они были шумными, болтливыми, немного сумасшедшими, но она их любила. Они приняли ее в лоно семьи. Теперь Люси была одной из Кароселли.

Роб пришел один и, поцеловав ребенка, который спал на руках у отца, присел на край кровати.

– От лица моей жены я хочу извиниться перед тобой, Люси. Она поступила ужасно.

– Не надо извиняться. Все закончилось хорошо.

– Кэрри чувствует себя ужасно.

– Никто не застрахован от ошибок, – улыбнулась Люси.

Постепенно палата опустела, остались только родители Тони и Джузеппе.

– Я хотел бы поговорить со своим внуком наедине, – заявил старик. Когда сын и невестка вышли, он сказал:

– У меня для тебя кое-что есть. Это в кармане моей рубашки.

Тони вытащил небольшой листок бумаги.

– Чек?

Дед кивнул. Тони развернул его, и у него открылся рот.

– О боже, это чек на десять миллионов долларов!

– Да.

– Я не могу его принять.

– Это твое выходное пособие.

Тони заморгал:

– За что?

– За преданность «Кароселли чокелит».

– Подожди-ка. Я что, уволен?

– С сегодняшнего дня.

– Но… – Тони покачал головой. – Как ты узнал, что я хочу уйти из семейного бизнеса?

– Я считаю тебя самым преданным из моих потомков. И я знаю, что лучше для тебя.

Тони рассмеялся:

– Это был ты, верно? Ты тот самый «друг», который послал Люси письмо. Ты заставил ее вернуться, чтобы я не женился на Алисе. Ты каким-то образом узнал о ребенке. Правда? Благодаря тебе мы снова вместе.

– У тебя слишком живое воображение, Антонио.

– Думаю, что, предложив внукам тридцать миллионов долларов, ты надеялся, что они встретят свою любовь.

– Молодежь… – покачал головой Джузеппе, но в глазах его сверкал лукавый огонек, поэтому ему не удалось никого провести.

Вскоре Джузеппе устал, и Тони проводил его к машине. Вернувшись, он обнял Люси и ребенка.

«Вот оно, – подумала она, – настоящее счастье».

– Знаешь, – сказал Тони, – мне никогда не нравилось, что дед считает себя вправе учить нас, как надо жить. Но посмотри, как мы с тобой счастливы. И Роб, и Ник. Подозреваю, дед прекрасно знал, что нам нужно.

– Мне все равно. Главное, мы вместе, – улыбнулась Люси.

– Ты только подумай: в свои девяносто два года он руководил нами и в конце концов получил то, что хотел.

– Да, – согласилась она, – но ты кое-что упускаешь.

– Что именно?

Она поцеловала мужа:

– Мы тоже получили то, что хотели.