Кэтрин Манн - Все еще верю в чудо

Лайла сложила руки под грудью, словно защищая своего будущего ребенка.

— Если ты сделал это в отместку за мой смех, я этого не оценила. Не вижу здесь ничего смешного.

— Поверь мне, я тоже. — Рубцы на его спине запульсировали, напомнив ему обо всем, что он потерял более двадцати пяти лет назад во время государственного переворота на Сан-Ринальдо. Остальным он говорил, что повредил позвоночник, в юности упав с лошади. Эта ложь была не такой страшной, как правда.

Ее губы плотно сжались, гнев стал почти осязаемым.

— Думаю, этого маловато, чтобы рассказать нашему ребенку, когда он вырастет.

— Нашему ребенку? Я так не думаю. — Если у кого и есть причины для гнева, так это у него. — За недостаточностью улик я тебя оправдаю и буду считать, что ты просто ошиблась насчет того, кто отец твоего ребенка. Мне было бы неприятно думать, что ты нарочно пытаешься навязать мне ребенка другого мужчины.

Лайла больно ударила его ладонью по лицу:

— Ты мерзавец!

— Прошу прощения? — спросил он, приложив руку к щеке.

— Ты прекрасно слышал, что я сказала. Поверь мне, это самое безобидное слово, которым я могу тебя назвать. Может, мы больше и не являемся друзьями, но такого я от тебя не ожидала. Я думала, что ты человек чести.

Проведя ладонью по лицу, Карлос подавил желание бросить ей в лицо встречное обвинение. Ведь она ждет ребенка. Пусть даже не от него. Почему-то эта мысль причиняла ему боль.

Он обуздал свой гнев:

— Лайла, прости, но это не мой ребенок.

Она одернула свой жакет:

— Я не буду заставлять тебя признавать или любить его. Он или она заслуживает большего. Я исполнила свой долг и сказала тебе все, что было нужно. Теперь можешь убираться ко всем чертям.

Ее искренний гнев говорил о том, что она действительно думает, будто ребенок его. Скорее всего, ей неправильно определили срок, и она пришла к ложному выводу. Он не слышал, чтобы в последнее время она с кем-то встречалась, но, должно быть, это так, раз она забеременела.

— Послушай меня внимательно. — Карлос указал на ее живот. — Это не мой ребенок. Тебе следует поговорить с его настоящим отцом.

Когда он осознал, что в то время, когда они были вместе, у нее были отношения с другим мужчиной, его охватило чувство ревности. Он начал перебирать в уме возможных кандидатов из сотрудников больницы, но тут же отругал себя за это:

— Ты права, считая, что мужчина имеет право знать о своем будущем отцовстве. Прости, но я никак не могу быть отцом твоего ребенка.

В ту роковую ночь, когда на Сан-Ринальдо произошел переворот, мятежники застрелили его мать и чуть не убили его, когда он пытался ее защитить. Пытался, но не смог.

Он поднял руку, чтобы Лайла не перебила его и не ушла.

— Хромота была не единственным последствием того несчастного случая, что произошел со мной в юности. — Глубоко вдохнув, он заставил себя сказать то, о чем никогда никому не говорил: — Лайла, я бесплоден.

После долгих лет работы сначала городским прокурором, затем администратором больницы Лайла думала, что ее ничто уже не сможет шокировать. Конечно, она была изумлена, когда узнала о королевском происхождении доктора Карлоса Медины, но не так, как сейчас.

Схватившись за крышку стола, чтобы не потерять равновесие, она стала вглядываться в лицо Карлоса, чтобы понять, что заставило такого благородного мужчину, как он, отказаться от своего ребенка.

Ее ладонь все еще покалывало после пощечины, которую она дала Карлосу, когда он назвал ее лгуньей. Она сожалела о том, что потеряла над собой контроль тогда… и во время его сегодняшнего поцелуя. Ни один мужчина прежде так на нее не действовал. Она приложила слишком много усилий, чтобы не быть такой же легкой добычей для мужчин, как ее мать. Все же одного-единственного прикосновения губ Карлоса к ее губам оказалось достаточно, чтобы она снова потеряла голову.

Она никак не ожидала, что Карлос снимет с себя ответственность за последствия их близости.

— Ты бесплоден? — повторила она, решив, что, скорее всего, ослышалась. Ей не верилось, что такой мужественный и сексуальный мужчина, как Карлос Медина, не может иметь детей. Либо он ошибается, либо лжет.

— Да, я сказал именно это. — Он переступил с ноги на ногу. Посторонний человек не придал бы значения этому жесту, но Лайла знала, что он сделал так для того, чтобы расслабить спину и больную ногу.

Карлос Медина хирург от Бога. Люди видят в нем врача, который творит чудеса, когда надеяться не на что. Они не замечают, что из-за напряженного рабочего графика он к концу дня еле переставляет ноги и прислоняется спиной к вертикальной поверхности всякий раз, когда у него появляется такая возможность.

Но она не может думать сейчас о том, что ее привлекает в этом мужчине.

— Почему ты ничего мне не сказал той ночью? — недоверчиво спросила она.

— Не счел это существенным, поскольку улучшение демографической ситуации в стране не было нашей целью, — саркастически усмехнулся он.

— Но ты предохранялся… за исключением одного раза.

Одно лишь воспоминание о той бурной близости угрожало ее самообладанию. Они начали в его кабинете, затем поехали к нему домой и провели оставшуюся часть ночи в объятиях друг друга.

— Это делают не только для того, чтобы избежать нежелательной беременности, — заметил Карлос.

Разумеется, она это знает. Она испугалась, когда у него порвалось предохраняющее средство, и лишь частично успокоилась после того, как он заверил ее, что ничем не болеет. Ей казалось, что она снова слышит рыдания своей матери за закрытой дверью спальни. Тогда она была ребенком, но поняла, из-за чего поссорились ее родители. Ее отец в очередной раз изменил матери и чем-то ее заразил. К счастью, они оба вылечились, но Лайлу потрясло, как быстро ее мать простила неверного мужа. Она делала это снова и снова.

Лайла не стала прогонять эти воспоминания. Они всегда придавали ей сил.

— Это твой ребенок, Карлос. Мне не нужны твои деньги. Твое королевское происхождение меня тоже не интересует. Я просто хочу, чтобы мой ребенок знал своего Отца.

— Это не мой ребенок, — произнес он с уверенностью, которая привела ее в ярость. — У меня не может быть детей.

— Все из-за того несчастного случая, что произошел с тобой в юности?

Несмотря на его уверенный тон, она никогда до конца не верила его рассказу о падении с лошади. Возможно, дело было в том, что аристократические черты его лица напрягались всякий раз, когда он об этом говорил.

— Во время операции мне занесли инфекцию, которая привела к бесплодию. На случай, если ты об этом забыла, напоминаю тебе, что я врач. — Достав с полки книгу в кожаном переплете, он бросил ее на стол. — Но если ты все еще сомневаешься в моих словах, в этой книге есть целая глава, посвященная подобным осложнениям. Я с радостью дам ее тебе почитать. Но факт остается фактом: отец твоего ребенка кто-то другой.