Горячий источник (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна

У всего есть причина, ничто не случайно... Дождь так громко и истерично барабанит по темным стеклам, что я едва слышу ее частое, рваное дыхание на заднем сидении. Машина не слушается руля. Почти ничего не видно, колеса скользят по мокрому асфальту, как нож по сливочному маслу. Снова оборачиваюсь на заднее, не могу поверить, что это произошло с нами. Мари хрипит, вся шерсть в крови, невозможно понять какие именно травмы она получила, попав под колеса того урода. Она никогда не убегала, но в этот раз ослушалась, она не любит дождь, он ее раздражает. Собака тяжело дышит, а я давлю на педаль газа, уже совсем темно и мне практически ничего не видно, но торопиться надо в любом случае. Неважно, в сознании животное или нет. Бывают травмы, последствия которых могут развиваться по нарастающей, например, травма лёгких. При такой травме может возникнуть пневмоторакс. Твою мать, но почему я знаю так много? Я не дергал ее, поднимая с асфальта. В случае, если повреждён позвоночник, это могло привести к смещению позвонков или даже к разрыву спинного мозга. Закрываю глаза, стараясь не думать об этом. Я подсунул под нее покрывало и использовал как гамак, руки тряслись, но я постарался отключиться, стать бесчувственным роботом, но Мари… моя Мари. Мы столько пережили вместе, она спасала мне жизнь однажды, схватив зубами веревку и не дав соскользнуть с ледяного плато. Мой друг, мой боевой товарищ... Я позвонил в клинику, сообщил о том, что произошло, они сказали, что будут готовы и примут нас вне очереди. Обычно я возил Мари в город, к самым лучшим специалистам, но сейчас у меня не было выбора.

В регистратуре, запинаясь, я рассказываю о том, что животное попало в ДТП, когда это произошло и как я оцениваю состояние своей собаки. Мари забирают, переложив на каталку. Словно из воздуха передо мной появляется женщина в белом медицинском костюме, на ней маска и шапочка, которую она завязывает сзади, высоко подняв руки.

 - Как зовут собаку? – смотрят, не моргая, большие сине-зеленые глаза.

 Она тратит на меня не больше секунды, уходит туда, куда унесли мою Мари. У нее добрые глаза. Не могу объяснить, но на миг становится легче, как будто моя собака в надежных руках, все это глупости, конечно. Результат зависит от травм. Меряю шагами коридор. Бесконечная телефонная трель, сверкающая чистотой небольшая витрина для сопутствующих товаров и лекарств, кожаная офисная мебель коричневого цвета для администратора и посетителей, компьютер с большим черным монитором и такого же цвета блоком питания, маленькая касса, цветастые журналы, глянцевые печатные издания по ветеринарии для информации, – все это кружится вокруг меня, как будто я сижу на карусели.

- Паш, да не волнуйся ты так. Ирина Владимировна чудеса творит, и не таких с того света вытаскивала.

 Оборачиваюсь на голос, что обращается ко мне по имени. Понятия не имею, откуда девчонке в белом халате с золотистым бейджем на груди, известно как меня зовут. Мне плевать, как ее имя, я не хочу этого знать, буквы не желают складываться в слова. Она тащит какие-то склянки и широко улыбается. Я не узнаю ее. Возможно, я с ней спал, но это не точно. Рыжая, почти как я сам, только темнее, с пушистыми кучерявыми волосами и карими глазами. У нее длинные руки и ноги, высокий рост, практически такой же, как и у меня. И большой рот, когда она смеется, виден ряд белых зубов. Нет, я определённо точно не спал с ней. Ее хочется накормить, причем булками и пирожными. Худые дамочки меня не заводят, о них можно поцарапаться. Местная Джулия Робертс из ветеринарной клиники. Подымаю руки и только сейчас замечаю, что моя любимая кожанка и синие рваные джинсы покрыты бурыми пятнами крови Мари.

 - Если бы твоя собака умерла, они бы уже вышли и сообщили. Они не церемонятся. Сочетание слов «умерла» и «твоя собака» выворачивает наизнанку.

 - Спасибо, - не желаю смотреть в сторону рыжей, как будто она виновата во всех моих бедах. Почему-то она меня раздражает.

- Они даже расскажут о мучениях и конвульсиях, если надо.

 Слегка разворачиваюсь, глядя на нее исподлобья.

- Если ты не прекратишь, я заклею тебе рот пластырем и заброшу на тот шкаф в углу, - киваю в сторону старого деревянного монстра у входа.

 - Вряд ли у тебя получится, я довольно тяжелая. Кости прочнее гранита и полые внутри.

Морщусь, разглядывая кудри, что торчат в разные стороны, и добавляю:

 - Ты, видимо, не в курсе, что у всех кости полые. Я могу сделать йодную сетку на лбу для улучшения памяти. Ты не могла бы за...- хотел сказать «заткнуться», но вовремя сдержался, - замолчать, - на выдохе.

 - Ты забавный, - хихикает. – Но серьезно говорю, хорошо, что они не идут, и девочки с пробирками анализов шли обычным шагом. Это тоже добрый знак, потому что, если было бы что-то ужасное, они бежали бы, как обкаканные. Качаю головой, потирая вспотевший лоб, падая на диван у регистратуры.

 - Я давно тут работаю и знаю, о чем говорю, - запрыгивает она на стойку и начинает болтать ногами в синих джинсах и белых кедах.

Хочется прижать ее ноги, чтобы не маячили туда-сюда. Не представляю, как она туда забралась с одного маху.

- Ты спасатель, да?

Вздыхаю в ответ.

 - Ты только что заполнял документы, - отвечает она на мой незаданный вопрос. - Значит, ты спасаешь людей, да?

Пожимаю плечами.

- О, получается, ты что-то вроде супермена?

 - Супермен - это мой начальник, а я что-то вроде Санчо Пансо, - тревога внутри не уменьшается, а наоборот, словно раскидывает базовый лагерь с вместительными палатками и раскладной мебелью.

Вспоминаю, что неплохо бы позвонить Глебу, своему лучшему другу и начальнику отряда по совместительству, возможно, у него или его матери здесь есть знакомые. А девчонка пялится на меня, осматривая с ног до головы.

 - Для Санчо Пансо ты слишком сексуальный, знаешь ли.

Не уверен, что мне очень нужен этот комплимент, но я киваю.

- Забейворота, у тебя что, дел нет? – выныривает из-за угла какая-то женщина квадратных форм с горой папок в руках, - ты десять минут назад на работу прискакала, а уже языком чешешь.

Несмотря на плачевное состояние, едва сдерживаю смех отчаяния, потому что понимаю, что это фамилия моей собеседницы.

- Есть, Тамара Прокофьевна, и очень много, - прячется она за стойку.

- А то я тебе сейчас найду, что-нибудь грязное и вонючее.

Рад, что она, наконец-то, притихла и опустила голову, начав быстро писать в огромном журнале. Наслаждаюсь тишиной. Не знаю сколько проходит времени, когда ко мне еще кто-то подходит.

- Вас доктор зовет.

Спокойно захожу в кабинет, стараясь не показывать свою нервозность. Взгляд цепляется за блестящую столешницу из нержавейки. Люминесцентный светильник выдает высокие ноты, завывая и содрогаясь. Штативы, натыканные по углам помещения, напоминают колья. Холодильник для лекарств и вакцин урчит, подергиваясь. Медицинский одностворчатый шкаф с инструментами и материалами для перевязки грозно заслоняет часть окна. Стерилизатор вращается со свистящим звуком. В углу стола открыты клетки для больных животных, вдоль стены брошена каталка со съёмными носилками, а по центру расположен письменный стол. Врач моет руки, я слышу шум воды. Без спроса усаживаюсь на потрепанный стул.

- Моя собака!? – начинаю резко, даже грубо, разваливаясь на стуле, вытягиваю ноги.

- Боитесь? - сине-зеленые глаза улыбаются, странный вопрос для доктора. – Не нужно.

Она все еще в маске. А я нервничаю, лечить нужно Мари, а не меня.

- Я профессиональный спасатель, я бояться, в принципе, не умею. Что с собакой?

Это тот же самый врач, что спрашивал о кличке. Она садится напротив меня, снимая марлевую преграду между нами  и аккуратно сворачивая, кладет ее на стол.