И Золушки здесь не тихие (СИ) - Мор Ника

И Золушки здесь не тихие.

Я ехала в телеге, под дождем, прижимая к себе нехитрые пожитки. Как? Как я могла докатиться до такой жизни? Еду неизвестно куда, неизвестно к кому. И все из-за моей мачехи.

Я — урожденная герцогиня Милания Борлеа. Дома просто Мила. Отец воспитывал меня один. Мама умерла от банальной простуды, когда мне было лет десять. Просто не придала значения заболеванию и фатально его запустила. Папа во мне души не чаял. Поскольку внешне я была продолжением мамы…

И жить бы нам, да поживать, но, беда пришла, откуда не ждали. Я поступила в магическую академию и, после трех лет обучения там узнала, что в мое отсутствие отец женился на молоденькой магичке. Желая ему добра, я искренне за него порадовалась. Все же у меня были планы в дальнейшем создать и свою семью. Не хотелось, чтобы в старости отец остался один.

Потом началась цепь трагических событий, которые и привели меня в то место, где я сейчас находилась.

Мой отец через год после свадьбы погибает на охоте. Как, при каких обстоятельствах — не знаю. На похороны я не успела. Меня просто не стали ждать. Цветы возлагала уже на могильный холм.

Потом в жизни мачехи появился один из наших дальних родственников, давно отлученный от дома — дядя Адам. Почему-то, об этом я узнала гораздо позже, от нашей старой экономки. Но именно этот человек перевернул все в моей жизни с ног на голову.

Как оказалось, он был влюблен в мою маму. Но она отказала ему, предпочтя моего отца. Влюбленный юноша не услышал отказа и преследовал мою маму, проявляя знаки внимания и ухаживая, даже после замужества. Отец, понимая тщетность слов, просто отказал ему от дома. Уходя, юноша бросил фразу: "Так, или иначе, ты все равно будешь моей". Что заставило его так зациклиться на моей маме — непонятно.

Но, мама умерла. И на одном из приемов он увидел меня. Его идея фикс приобрела новую цель. Как я потом узнала, знакомство отца с магичкой было подстроено дядей. И, как погиб мой отец, остается открытым вопросом.

Поскольку на момент смерти отца я еще училась в академии, моим опекуном была назначена мачеха. Именно она могла решать мою дальнейшую судьбу. Каждый раз, приезжая домой, я заставала нашего родственника. И, скажу я вам, это не самое приятное зрелище. Пожилой, страдающий ожирением мужчина, постоянно потеющий, с запахом лука изо рта, маленькими, глубоко посажеными глазками, редкими волосами и плохими зубами — не красавец. Но, это по мне. Он же себя считал неотразимым. Почему — мне не понять.

Самое страшное случилось к моменту окончания академии. Я закончила факультет зельеваров. У меня были небольшие способности к лечебной и воздушной магии. И там, и там по чуть-чуть. Но для моей специализации это не трагедия. Так вот. Оказывается, за день до окончания академии, моя мачеха, как мой опекун, заключила брачный контракт между мной и моим неуважаемым родственником. Когда я возмутилась, она пожала плечами и сообщила мне, что уже получила за меня приличные деньги. И отдавать их не собирается.

После этого меня перевезли к дяде. Он сообщил мне, что я должна "привыкнуть" к нему. Я практически стала пленницей. За любое неповиновение дяде меня наказывали, запирая в карцере без еды, воды и туалета.

Я сбегала несколько раз. За мной, каждый раз отправляли охотников за преступниками. Меня находили и снова запирали. Наказания становились все длинней. В последний раз дядя был зол сильнее всего. Он выхватил хлыст из рук охотника и с остервенением бил меня, пока вся одежда на мне ни превратилась в отдельные лоскутки, пропитанные кровью. Первый удар хлыста пришелся на лицо. Я просто не успела закрыться. Не верила, что мужчина может ударить женщину. А зря.

Чтобы увеличить мои страдания, весь следующий день на меня лили воду с солью. Просто приходили каждый час с ведром и выплескивали на раны. Открытые раны жгло ужасно. К ночи я потеряла сознание от боли.

Утром проснулась в комнате, на кровати от того, что кто-то мазал меня мазью. Рядом сидела пожилая служанка, смазывала шрамы и тихо плакала.

— Где я? — Пошевелиться не было сил.

— Так, почитай, там же. У дяди вашего. — Служанка рукавом вытерла слезы.

— Зачем он вас так? Пошто такую красоту калечит?

Я лежала и не могла понять, отчего он не оставил меня подыхать в карцере.

— Почему я здесь?

— Так, дядя ваш, письмо какое-то получил. Едет к нему в гости кто-то из друзей вашего отца. Вот он и решил, подлечит вас, покажет, а потом… потом снова…, - на спину мне упали две горячие слезинки, я вздрогнула.

— Когда приедет?

— Через четыре дня. К этому времени все заживет.

Я задумалась. Значит четыре дня. У меня есть целых четыре дня. Нужно вытащить из тайника деньги, которые у меня остались после академии, последние, кстати. Достать мужскую одежду. И через пару дней пойти пешком через перевал. Никаких лошадей, карет, порталов.

Лучше умру, но больше не попадусь.

Два дня меня мазали. Я подсказала служанке, какие зелья нужно приготовить и мази сделать. Влила в них силы. Через два дня я была еще слаба, но полна решимости.

После полуночи я вылезла из окна первого этажа и пошла в сторону гор. Там меня искать точно не будут. Даже здоровый мужчина не всегда выживает в горах.

Неделю я пробиралась через перевал. Спала, вырывая норы в снегу. Передвигалась только днем, ела только сухари, которые насушила еще в неплохие времена заточения.

Через неделю вышла на небольшое поселение и стала спрашивать про работу в удаленных городках. Все же у меня ни документов, ни денег. И, думаю, охотники не станут приглядываться к девушке, работающей на тяжелой работе. Искала службу подавальщицей, прачкой. Тяжелую работу я перенесу. Мне бы хоть небольшой перерыв от моего тюремщика. А там, я сяду и что-то придумаю.

Работы, как назло, не было. Я сидела на станции, откуда отправлялись обозы, и услышала крик дамы, которая только что откуда-то прибыла.

— Ты представляешь? Представляешь? Он сказал, что я плохая гувернантка! Я? Я плохая? Да я была его последней надеждой! Больше никто не пойдет! Не хочет меня, пусть со своим подкидышем сам возится. Мало того, что некромант, так еще и с гонором! Он мне в ножки кланяться должен, что я вообще к ним пришла! — Дама распалялась и краснела все сильнее и сильнее.

— Кто это? — Спросила я пожилого мужчины сидящего на телеге.

— Сплетница местная. А говорит она про мэра Тазальма. Небольшого городка. В трех днях езды отсюда. Недавно его назначили. С пацаненком маленьким приехал. Няню искал. Она и побежала устраиваться. Но сейчас все, раз он ее отшил, — грязью его обольет, небылиц наплетет — век не отмоешься. Жалко мужика. Не сыскать ему у нас няню.

Я подобралась, как гончая учуявшая добычу.

— А меня к нему свезете? Может меня возьмет?

— Ох… Не знаю, девка. Боюсь грех на душу брать. Я же вижу, что ты и так настрадалась. Маленькая, худенькая. Шея вон как у пичужки, в вороте рубахи как щепочка телипается. А голову наклонишь и шрамы свежие на спине видно. Отправлю тебя к нему. А ежели на верную смерть отправлю? Тебя перед этим накормить, да обогреть бы надо. И взгляд у тебя затравленный. Ежесекундно оглядываешься, прислушиваешься, вздрагиваешь от каждого шороха. У меня дочь, почитай, твоего возраста. Но смотрю на тебя и думаю, не дай бог ей так настрадаться.

Я смотрела на него и понимала, что он меня искренне, по-отечески жалеет. Желает добра.

— Мне больше некуда идти. Да и спрятаться, дяденька, мне нужно. Очень нужно.

— Ну, ежели только спрятаться. Маг он, говорят, сильный. Был какой-то большой шишкой в столице. Почему сюда приехал — не скажу. Но, ежели работать будешь хорошо и доверие его заслужишь, то может и заступится он за тебя. Спасет от лихих людей. До города этого я тебя довезу. Бесплатно довезу. И в дороге кормить буду. Не спорь. Такая пичуга меня не объест. А там, там уж ты сама.