Собиратель душ (СИ) - Чехова Яя

Говард де Глоттарини, последний император Залтана

Луна манила и звала. Почти полная. Как обычно, в Ночь Смены года луна всегда бывает идеально круглой. Но в этом году жрецы обещают необыкновенной красоты затмение, знаменующее великие перемены в Ардане. Впрочем, какое дело до перемен тому, чей рассудок вот-вот превратится в мешанину галлюцинаций, страхов и навязчивых образов? Последние полгода остались мне, чтобы исполнить проклятое Пророчество, исковеркавшее жизнь.

Иногда я принимался жалеть себя. Все мои предки получали Пророчества. Кому-то надо было победить монстра, заполучив редкий артефакт. Кому-то жениться на девушке, отмеченной особым знаком, что приводило к усилению дара внутри семьи. Мой отец должен был приложить все усилия для перемены отношения в обществе к незаконнорожденным детям, бастардам знатных семейств, обеспечивая им возможность найти достойное место в жизни на законных условиях. Всего-то. Мне, тринадцатому императору Залтана, необходимо зачать наследника. Казалось бы, в чем проблема, дело приятное, простое, занимайся им в свое удовольствие. Но после более ста лет попыток, уже стало ясно, что я бесплоден, как сухое дерево.

Рискуя прослыть озабоченным кретином, раз за разом, соблюдая все положенные церемонии, традиции и условности, я проводил отборы в невесты для добровольно являющихся претенденток. Если первые тридцать лет эти отборы проводились один раз в три года и только для высокородных представительниц вампирьих семейств, то последние семьдесят лет в них ежегодно участвовали все желающие девушки, женщины и дамы преклонного, но еще детородного возраста (а таковой у тех же оборотниц длится до глубокой старости, как у их зверей) всех сословий. Пожалуй, за сто с лишним лет в моей постели не было только представительниц с ТОЙ стороны, но тут уже просто не повезло. На моей памяти все они попадали или к оркам, или к людям. Последний гость, появившийся в Киренике, выполнил свое Предназначение и стал третьим мужем матриарха. Не мой вариант, само собой.

Луна великая обманщица. Каждый раз перед Ночью Смены года, она обещает мне перемены и счастье, но приносит лишь разочарование. В этом году я не стал проводить отбор, предпочитая последние полгода провести в здравом рассудке, вместе с отцом подобрав и обучив преемника из нескольких претендентов, уже поселившихся на территории дворца. Своеобразный мужской отбор получается, да простит меня Великий Марэ.

Налюбовавшись, на круглую небесную лгунью, я раздраженно задернул портьеру. Тонкая полоска белого света прочертила ясную линию в сторону камина, остановившись в центре одной из моих первых работ. «Млечный путь». Тогда я был молод, весел и мечтателен, думал, что впереди еще четыреста лет спокойного правления вместе с той, кто сможет стать моей супругой и родить мне дитя. Я больше писал картин, наблюдая за миром вокруг себя, восхищаясь им, пока не потерял эту способность — чувствовать восхищение.

В белой стреле лунного света что-то зашевелилось, запереливалось серебристым светом, словно сами звезды на картине пришли в движение. Портал? Подосланный убийца? Какой в этом смысл, если через полгода я сам оставлю трон? Что за явление Марэ народу?

Крохотная фигурка, которую я сразу разглядел ночным зрением, подслеповато щурилась, стоя на каминной полке босыми ногами. Разглядеть-то я ее разглядел, но с идентификацией возникли серьезные проблемы. Маленький орк? Лысый гном? Больной вампир? Безухий эльф? И это девочка или мальчик, в конце концов? Я не оборотень, но еще от окна почувствовал сильно выраженные пары спиртного, которыми существо было буквально пропитано. Оно что, еще и пьяное?

Пока мой мозг метался в поисках ответов на эти вопросы, загадочное существо шагнуло вниз с полки и, кажется, убилось, прошипев напоследок проклятие на неизвестном языке.

Еще всяких неопознаваемых трупов мне в моих покоях не хватало! Запоздало я бросился к неподвижному телу и легко его перевернул. К моему приятному удивлению, тело оказалось вполне живым, да к тому же однозначно женским. Хм, местами даже весьма одаренным женским, насколько я успел прощупать. Точно не эльфийка и не вампирша. Слишком неправильные черты лица, уши маленькие и почти без мочек. И не орк с гномом. Первые не могут иметь ежик едва отросших волос, а у вторых обязательно присутствует если не щетина, то ощутимый пушок на щеках. Возможно, человек, но тогда почему лысая? Человечки, насколько я мог судить, носились со своими волосами, отращивая их до неприличных размеров, скручивая на голове невообразимые конструкции из кос и локонов. Чем, собственно, им еще гордиться, если прочие прелести, вроде крупной груди, пышных ягодиц или гордой стати отошли другим расам? Сквозь сивушные пары пробивалось нечто знакомое, но совершенно неуместное. Так пахло на побережье возле дома моих родителей. Морем и нагретой солнцем солью. Странно. Мельком глянув ауру девушки, я увидел море скорби, из которого поспешил вынырнуть, мне не нужна чужая грусть, своей вполне хватает.

Человечка пошевелилась и застонала.

— Эй, ты кто такая? Ну-ка, приходи в себя, малышка! — я зажег свечу и легонько потряс свою внезапную посетительницу. Надо же, насколько некрасивыми могут быть человечки! — Вот так сюрприз на мою голову! Открой глаза, я тебе сказал!

Чистый светло-коричневый янтарь с золотистыми искрами на дне оказался в обрамлении длинных пушистых ресниц. И это просто великолепно. Я впечатлен.

Диана

Голос чарующий, нежный. Обволакивает, проникает прямо внутрь головы, заставляет подчиниться. Глаза послушно распахнулись, заслезившись от счастья.

Надо мной склонилось одно из самых прекрасных лиц, какие только мне встречались, удивительно похожее на актера Джуда Лоу, если бы он никогда не баловался вредными привычками. В дрожащем свете единственной свечи лицо выглядело восхитительно молодо и неестественно приветливо. Встретить такое лицо на жизненном пути — и умереть от счастья, вот был мой девиз в семнадцать лет. Но и сейчас я не оплошала:

— Сепрайз, мазафака! — выдала хрипло на чистом афроамериканском.

— Это прелестно, — сильные руки помогли подняться, властно легли на талию, прижали к гибкому телу, пальцы нежно посчитали позвонки. — И чем же нам с вами заняться? Впрочем, я знаю одно дело, которое нам точно подойдет… — Божечки, неужели этот роскошный мужик меня хочет поцеловать?

Его прикосновения обжигали прямо через грубую ткань платья, разгоняя волны мурашек. Мне нестерпимо хотелось поцелуя, ноги так и норовили подогнуться, чтобы дать повод подхватить меня на руки, ладони скользили по обнаженной груди мужчины, чтобы запутаться пальцами в его темных волосах, рассыпанных по плечам. Желание скручивалось тугой пружиной почему-то в районе желудка. Мои пальцы, наконец, закончили свое путешествие по шее незнакомца, свив гнездо из волос на затылке, чтобы со стоном притянуть его манящие губы к себе. Они были именно такими, как и представлялись: горячими, чувственными, требовательными… И поцелуй, казалось, длится вечность. Прям вот реально долго. В голове всплыло воспоминание о единственном моем поцелуе с Ланни. Он был совсем другим, не таким страстным, но гораздо слаще и трепетнее. Затем непостижимые пути ассоциаций привели меня к воспоминанию о том, как я училась кататься верхом, а потом кормила сахаром свою лошадку.

Внутри все было готово взорваться от напряженного желания. Я буквально была готова отдаться мужчине, которого даже толком не разглядела. Оторвалась от него, только чтобы глотнуть воздуха и поощрить без двух минут любовника:

— У тебя губы бархатистые, как у лошади…

В этот самый момент пружина вожделения в животе лопнула, и меня обильно вытошнило на атласные пижамные штаны самого шикарного самца, которого мне только довелось видеть в моей жизни.

Как же болит голова… Что же у меня каждый раз такие проблемы? То сознание теряю, то головными болями мучаюсь. Видимо, мозги мое слабое место, где тонко, там и рвется. Чувствую себя героиней заштатного телевизионного сериала, где отсутствие внятного сюжета компенсируется периодическими обмороками, нервными припадками, впаданием в кому и потерями памяти. Что такого вчера произошло, чтобы сегодня испытывать столь мучительное похмелье? Ах да, вино, песня, портал, поцелуй…