Невинная для волчьей стаи (СИ) - Блио Элен

Я чувствую их руки везде. Гладят, ласкают, сжимают — нежно, сладко, чувственно. Задыхаюсь от удовольствия. Не могу бороться с мучительным желанием ответить им тем же!

Я уже начинаю различать их прикосновения.

Марк — самый старший, и, как мне кажется, самый основательный. Он может быть жестким, грубым. Я знаю — иногда ему нравится причинять боль. Но в то же время он невероятно нежный и заботливый. Всегда готов защитить. Окутывает мое тело лучше самого теплого одеяла, погружает в кокон ласки и неги — чтобы я могла спокойно отдохнуть от их властных игр.

Ден — Денис — средний. Он спокойный и невозмутимый в жизни, но в постели неистовый и страстный. Ему все время мало меня. Он постоянно старается ухватить еще один кусочек. Еще поцелуй, еще ласку, еще объятие. Еще раз войти, опалить жаром, заполнить до края, за которым уже боль. Потом зализать, занежить, зацеловать, словно прося прощения за свои порывы. И еще он очень любит баловать меня своим роскошным членом, ему нравится, когда я ласкаю его языком, беру в рот, не очень глубоко, облизывая и посасывая головку. Я тоже люблю его член…

Наконец, Ник. Никита. Младший брат. Веселый, забавный, обаятельный. Выдумщик и затейник. Для него нет запретов. Его фантазии нет предела. ОН все время пытается найти еще одно мое тайное местечко, разгадывает меня, как карту сокровищ, стараясь получить главный приз — мое бесконечное удовольствие. Ласкает мягко, массируя каждую клеточку, и тут же может жестко выдолбить, словно напоминая, что он вовсе не такой уж нежный. Он предпочитает быть сзади…

Марк любит войти сразу, резко, глубоко, двигаться быстро, вколачивая мое тело в матрас. Ден любит вылизывать мое тело, не пропуская ни миллиметра, доводя до потери сознания. Для Ника фетиш — моя грудь и ступни, и, конечно, задняя дырочка — за них он готов бороться даже с любимыми братьями, почти не допуская тех до своей вотчины.

Вот и сейчас я чувствую горячий язык Ника на своем соске, он дразнит, играет, выцеловывая ареолу. Губы Дена ласкают клитор, мягкие движения сменяются более грубыми, доводящими до крика, и снова нежность, зализывание моих ран. Марк погружает в меня свой член до основания. Долбит так, что я едва могу дышать.

Я тону в блаженстве. Я хочу забыть обо всем. Раствориться, растаять в их руках. Навсегда остаться их маленькой девочкой, их найденышем. Красной шапочкой, которую они нашли в лесу, замерзающую и спасли от лютой смерти. Я хочу принадлежать им всегда. Стать их Единственной.

Женой. Любимой. Истинной парой.

Жаль, что это только мечты. Я не волчица. И никогда ей не стану…

Но пока у меня есть возможность оставаться с ними я буду ловить каждый час, каждую минуту, секунду! Украду у вечности кусочек счастья для себя. Пусть ненадолго, не на века — на часы! Зато в памяти останутся эти мгновения блаженства.

Мне нужно только подчиниться им. Дать понять, что я вся их, без остатка. До донышка, до последнего нерва.

Для меня — навсегда. Для них — пока не придет пора расставаться…

Я хочу прикоснуться к ним, обнять, притянуть еще ближе. Заставить слиться со мной. Всех троих. Почувствовать каждого! Их никогда не будет много для меня. Я всегда буду желать еще больше!

Тянусь к ним, к их теплу, к их ласковым телам!

Но мои руки хватают пустоту…

Как? Почему?

И сразу вокруг холод. Ледяные иглы впиваются в кожу. И страх… ползучий, вязкий, липкий. Когда внизу живота образуется пустота, и сосет, сосет под ложечкой…

Я пытаюсь дышать, пытаюсь вернуть ощущение тепла и уюта. Это ведь сон? Просто дурной сон?

Но разве во сне чувствуют запах? Отвратительный, приторный, едкий. Так пахнет свалявшаяся шерсть дикого животного. Медведя или… волка?

Нет! Волки пахнут не так! Волки пахнут свежестью хвойного леса в зимний день. Теплым молоком и горячим хлебом. Домом. Счастьем. Любовью. Так пахнут МОИ волки!

А этот запах… запах страха — он отдает металлом. Запах боли, запах унижения. Запах крови…

Нет, нет, я не хочу!

Я не хочу открывать глаза. Не хочу видеть…

Глухое рычание наполняет комнату. Грубое, жесткое, глумливое…

Я представляю жадные морды, оскалившиеся, с высунутыми языками с которых течет слюна.

Я чувствую, как горячая склизкая капля падает на мое бедро. Меня трясет от ужаса. Почему они здесь? Почему эти злобные твари со мной? Куда пропали МОИ волки?

Хочу закричать, но из горла вырывается только жалкий хрип.

Это конец, конец…

— Ну, здравствуй, Красная шапочка, вот мы и встретились снова…

И я проваливаюсь во тьму отчаяния. Без всхлипа, без крика, без надежды…

Почему вы оставили меня одну? Почему вы предали меня? Я ведь ничего не просила… Мне было просто хорошо с вами? Где же вы, мои Белые братья?

Я вообще не собиралась брать отпуск в канун Нового года. Тем более проводить его за городом в сомнительной компании. Правда, то, что компания сомнительная я поняла не сразу. И это чуть не стоило мне жизни…

Прижимаясь к стене, обшитой деревянными панелями, я старалась не дышать, вслушиваясь в то, что происходило в комнате.

— Стелла, ты отлично поработала, товар что надо. Парням нравится.

— Я рада. Только смотри, пусть не увлекаются. Девочка-целочка.

— Обижаешь! Мы будем аккуратны. Потом зашьется обратно, как будто ничего и не было, — говорящий, которого я не видела засмеялся. От звука его смеха у меня все сжалось и помертвело внутри.

Я знала о чем они говорят. Вернее, о ком. Кто тот товар, который нравится.

И знала, что если они до него доберутся — ничего уже не зашьешь…

В голове пронеслись жуткие воспоминания. Я видела прошлой ночью как действуют эти парни. Правда, той, с кем они развлекались, похоже, все очень даже нравилось. Признаюсь, я вообще впервые видела такое. Я в своей наивности и представить не могла, что так бывает.

Девушку разложили на узком столе, покрытом чем-то вроде клеенки. Жертвой ли она была, или добровольной участницей оргии я не поняла. Ее ноги были разведены широко. Вокруг стояли обнаженные мужчины в масках. Сначала они просто трогали ее, гладили, щупали, сжимали, тискали, успевая одновременно с этим трогать свои члены. Девушка тихонько стонала, скулила, но в общем, казалось, ей скорее приятно. Потом один повернул ее голову к своему органу и начал пихать его девушке в рот, другой встал напротив ее промежности, и начал вылизывать.

Мне было жутко наблюдать за этим действом, но и отвернуться, сбежать оттуда я почему-то не могла. Стояла как зачарованная.

Я вообще случайно наткнулась на эту сцену, пошла ночью искать кулер, чтобы выпить воды, услышала звуки, подумала, что кому-то плохо. Зашла за дверь, занавешенную какой-то тканью, и оказалась на лестнице, ведущей в небольшую комнатку, там-то все и происходило. Участники оргии меня не заметили, я успела спрятаться за гардиной. Мое любопытство сыграло злую шутку.

Один член во рту девушки сменился другим, тот, что вылизывал ее лоно встал и резко вошел. Она застонала громче. Я чувствовала, что меня эта сцена одновременно и страшит, и возбуждает. Я вспотела, мне стало жарко — но не потому, что в комнате был камин и в нем полыхал огонь…

Они сменяли друг друга, словно исполняя страшный танец вокруг своей безмолвной жертвы. Я видела, как они выстреливают спермой прямо ей в рот и в вагину, сперма стекала по ногам, по груди. Она двигала бедрами, помогая своим мучителям получать удовольствие. Они кончали, потом опять возбуждали себя, готовясь брать ее снова и снова.

Я не выдержала — мне давно следовало уйти оттуда, я пошла по коридору, еле сдерживая рвоту. Возможно, все происходящее было по обоюдному согласию, и дама на столе получала удовольствие. Но мне казалось, что она для этих мужчин даже не вещь, просто кусок мяса. Это была мерзость, дикость и… похоть. Как меня могло возбудить подобное зрелище?