Синдер (ЛП) - Секстон Мари

Он поник — по-другому и не скажешь — и рухнул в кресло, обхватив голову руками.

— Что ты предлагаешь?

— Женись на ней, — сказал я. — Женись на ком угодно. Возьми жену, которую требует закон твоего отца, — он посмотрел на меня, с шоком и недоверием в глазах. — Только… — мой голос сорвался, и пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Только позволь мне остаться. Это всё, о чём я прошу. Не отсылай меня прочь.

— И что потом, Элдон? Прятать тебя, как какую-то тёмную тайну, пока она наслаждается преимуществами статуса моей жены?

— Меня не волнует статус. Единственное, о чём я забочусь, — это быть с тобой в любом качестве, в каком ты меня захочешь.

Я знал, что это было жалким, до каких глубин я готов был опуститься, чтобы сохранить хоть какую-то частичку его, но мои слова заставили его улыбнуться — яркой, радостной улыбкой, от которой всё его лицо озарилось. Он встал и взял меня за руку, притягивая к себе.

— Разве ты не видишь? Вот почему ты заслуживаешь этого больше, чем она.

Он поцеловал меня. Он был таким твёрдым и таким уверенным. Я скользнул руками под его халат, вздыхая от тепла его гладкой кожи под моими пальцами. И чувствуя, как в нём нарастает эта сила, делая его поцелуи жёстче, а прикосновения настойчивее. Это грозило разжечь в нас обоих огонь, который быстро заставил бы меня забыть обо всём на свете. Но прежде чем мы смогли забыться, нас прервал стук в дверь.

Я всё ещё пытался отдышаться, когда Ксавье ответил.

Это был слуга — молодой мальчик, которого я не знал и который с явным любопытством переводил взгляд с принца в мантии на меня.

— Сир, леди Джессалин послала меня найти Синдера.

— Где ты был? — рявкнула Джессалин, когда я вошёл в комнату. — Я приказала слугам повсюду искать тебя!

— Он был с принцем, — вклинился слуга. Я подавил желание стукнуть его.

Джессалин бросила на меня презрительный взгляд.

— Сначала ты позоришь меня за ужином, а потом бросаешься беспокоить его ещё до того, как он позавтракает, — она отвернулась от меня, чтобы ещё раз взглянуть на себя в зеркало. Она смахнула пудру с носа. — Я видела, как ты смотришь на него. Это отвратительно. Мне неприятно думать, что он скажет, если когда-нибудь узнает, как ты к нему относишься.

Я отвернулся не потому, что не мог смотреть ей в лицо, а потому, что не хотел, чтобы видела, как её слова заставили меня улыбнуться. В прошлом, всего день назад, эти слова задели бы, но не сейчас. Вместо этого я подумал о нём. О том, как он обнимал меня. Как прикасался ко мне. Я думал о мягком прикосновении его пальцев к моим щекам и нежности в голосе, когда он сказал: «Она не та, кого я люблю».

Она не могла причинить мне боль. Что бы ни случилось, моя судьба больше не была связана с её судьбой. Может быть, он женился бы на ней, а может быть, и нет. В любом случае, я был уверен, что он позволит мне остаться.

Джессалин всё ещё говорила. Я смутно осознавал её: не сами слова, а тон — такой раздражительный и презрительный. Такой самонадеянный.

Я проигнорировал её и мысленно вызвал ощущение тяжести его тела на мне. Его вкус, когда он целовал меня. Тепло его рта на самых интимных местах. Я не мог не улыбнуться.

— Синдер, ты вообще слушаешь?

— Конечно, — сказал я. Это была ложь, но это не имело значения.

Она протянула мне расчёску.

— Мы завтракаем через полчаса, — сказала она. — Мне нужно, чтобы ты сделал мне причёску, как ему нравится.

Я мог бы сказать ей «нет». Я мог бы уйти. Но её поверхностный, эгоцентричный яд сейчас не мог тронуть меня. Воспоминание о моей ночи с ним было подобно тихому, спокойному озеру между мной и Джессалин. Если бы она закричала, я бы услышал, но она не могла задеть меня. Не могла разрушить ту нежную радость, которую он подарил мне.

Я расчесал ей волосы, и она продолжала болтать. Рассказала о швее, шившей свадебное платье, оборки которого были старомодными и вульгарными. Говорила о слугах, которые двигались слишком медленно. О пекаре, который использовал слишком много крема в глазури для торта. Она говорила о бесконечных способах, которыми мир не соответствовал её строгим стандартам.

И сквозь всё это я чувствовал его прикосновения к своей коже.

Наконец-то она была готова встретиться с принцем. Ушла завтракать, а меня послала в город купить особое масло для ванн, без которого она просто не могла жить.

Я не торопился. Это был великолепный день. Я чувствовал себя лёгким, свободным и каким-то образом переродившимся. Часть меня беспокоилась о том, что будет дальше, но я решил не обращать на это внимания. Не позволял сомнениям омрачать настроение. На данный момент воспоминаний о моей ночи с Ксавье было достаточно. Я бесцельно бродил по рынку, глупо улыбаясь при мысли о нём, всё ещё чувствуя вкус его поцелуев, чувствуя его запах на своей коже. Казалось, это всё, что мне когда-либо понадобится.

В конце концов, однако, мягкий утренний солнечный свет уступил место яркому, горячему свету полудня, и я признался себе, что не могу жить в воспоминаниях вечно. Пришло время возвращаться. Почти наступил обед, и Джессалин, несомненно, будет искать меня, готовая отправить с каким-нибудь совершенно новым поручением.

Я понял, что что-то не так, как только вернулся. Залы дворца казались необычайно тихими. Слуги шептались по углам и кидали на меня нервные взгляды, когда я проходил мимо.

Когда я приблизился к комнате Джессалин, услышал крики. Завернув за угол, оказался лицом к лицу с полудюжиной охранников. Парочка, казалось, чувствовала себя неловко. Большинство из них были явно удивлены. И среди них была Джессалин.

Её лицо было красным, а руки сжаты в кулаки. Волосы, которые я так тщательно уложил в то утро, были в беспорядке, свисая спутанными прядями ей на спину.

Она в ярости набросилась на меня, как только увидела.

— Это ты виноват! — закричала она. — Ты сделал это со мной!

Ближайший ко мне охранник поймал её, обхватив за талию.

— Не прикасайся ко мне! — закричала она, поворачиваясь, чтобы ударить его в бронированную грудь кулаками. Он стоял там, твёрдый и неподвижный, и выглядел так, словно ему чертовски трудно удержаться от смеха.

— Миледи, — сказал один из них, делая шаг вперёд. У него были красные шнуры на плечах, что, как я узнал, означало капитанский статус. — Нам приказано сопроводить вас с территории дворца.

— Что? — ошеломлённо спросил я. — Они нас выгоняют?

Мне никто не ответил. Я даже не был уверен, что они меня услышали. Они были слишком заняты, сосредоточившись на Джессалин.

— Вы уходите, — сказал ей капитан спокойно и рассудительно. — Всё просто. Выбор за вами: вы можете уйти спокойно, или можете устроить сцену. Для нас это мало что значит.

Тот, кто удержал её от нападения на меня, рассмеялся.

— Если придется, мы вытащим тебя, брыкающуюся и кричащую.

Она повернулась и пристально посмотрела на него.

— Ты не посмеешь!

Он злобно ухмыльнулся ей.

— Хочешь проверить?

Я почувствовал себя так, словно меня пнули в живот. После того, что случилось прошлой ночью, Ксавье выгонял нас? Я не мог в это поверить. Я оставил Джессалин на произвол судьбы и отправился на поиски мужчины, которого любил.

Мужчины, который в ответ сказал, что любит меня.

У его двери я обнаружил того же самого молодого слугу, который прервал нас в это утро. Он сидел на полу, прислонившись к двери Ксавье, но, как только увидел меня, вскочил.

— Его высочество сказал мне подождать вас здесь, сэр, — сказал он. Он вытащил из кармана листок бумаги и протянул его мне. — Он сказал убедиться, что вы получите это.

Записка была короткой, всего несколько слов.

«Я должен кое-что сделать. Вернусь через три дня. Верь мне.

Ничего больше.

Я перевернул листок, глупо надеясь найти что-нибудь ещё на обороте, но там ничего не было.

— Я не понимаю, — сказал я больше себе, чем молодому слуге. — Куда он пошёл? Почему они нас выгоняют?