Ну, здравствуй, муж! (СИ) - Абалова Татьяна Геннадьевна "taty ana"

Она едва не плакала.

— Что? Что такое?

— Я просто не дойду. Сломала каблук.

— Хорошо, садитесь, — Павел цокнул языком, видя, как она, хромая, обходит автомобиль.

— Можно я сяду сзади? Мне неудобно, я порвала чулки.

— Валяй.

Машина не успела отъехать, как на шею набросили удавку. Во всяком случае Павел Макушев, ведущий инженер-нефтяник, так успел подумать, прежде чем упал на колени в каменном мешке. В голове звенело. Он нащупал на шее ленту с каким-то странным кругляшом. В руках Павла он блеснул неземным светом и тут же погас, словно в нем кончилась батарейка.

— Поначалу я думал, что меня украли инопланетяне. Хотя так оно и есть, — вспоминал Павел первые дни пребывания в Песчаном Хаюрбате. — Только жизнь здесь отсталая, как на средневековом Востоке, не считая всяких магических штучек, охотно применяемых местными.

Она отправила его домой самым первым. Павел не хотел уходить, боясь, что его побег откроется, и Александра пострадает.

— Иди, тебя ждет сын. Ему без отца никак.

— А ты?

— Я здесь нужней. Сколько еще таких девчонок, как я, попадут в беду? Сам знаешь, амулет перемещения никому из них не достать. А я могу. Благодаря тому же Хаюрбу. Он не такой плохой, как ты о нем думаешь. Другой выкинул бы меня подыхать в пески…

— Ну да. А он всего лишь изнасиловал, предварительно исполосовав твою спину хлыстом…

— Все уже зажило, — она кривила душой. Оставшиеся шрамы не дадут забыть. Как и метка короля песков на внутренней стороне бедра.

— … а потом отправил шпионить за своими подданными.

— Некоторые из них достойны смерти.

Павел ушел на закате, когда парни привезли Гаяну — совсем еще девчушку, которую выкрали у Скорпиона, пока тот оправдывался за вольные речи, произнесенные в пьяном угаре на пиру, где выступала кудесница Шаша. Кто боится танцовщиц? В своем бахвальстве он превзошел многих, а Хаюрб ужас как не любит, когда кто-то считает себя равным ему.

— Она ничего не будет помнить. Оставишь ее у больницы. Ну все, прощай! — Александра надела на Павла, держащего в руках спящую Гаяну, амулет перемещения, деньги на который собирала чуть ли не год.

— Спасибо! — только и успел крикнуть он, когда открывшийся портал поглотил обе фигуры.

Саша достала веер и подняла лицо, чтобы быстрее высохли мокрые дорожки, могущие испортить грим. Она уже не помнила, когда показывалась на людях без него. Горячий воздух быстро справился со своей задачей.

«А в Новгороде, наверное, идет снег».

— Фу, что это? — донеслось извне. — Крыса?

— Нет, у крыс не бывает таких ушей.

Александра выглянула и застала странную картину: Зу, опираясь на руку Дани, трогала ногой что-то странное, лежащее у обочины дороги. Пустынный ветер шевелил рыже-белую шерстку.

— Оно мертвое?

Дани присел и двумя пальцами приподнял огромное ухо, закрывающее морду животного.

— Это собака.

— Откуда здесь бассет-хаунд? — Саша легко спрыгнула с верблюда. Отряхнула руки, так как, приземляясь, коснулась песка. — За все шесть лет я ни разу не встречала в Хаюрбате собак. Насколько я знаю, оборотни их ненавидят.

— Посмотрите, у нее на шее что-то блестит, — Зу остроносой туфлей поддела серебристую цепь. — Значит, у собаки есть хозяин?

Стоило Саше склониться над псом и протянуть руку, чтобы посмотреть, нет ли бляхи с адресом хозяина, как ее опередила Зу. С неожиданной прытью, она всей пятерней схватилась за цепь и рванула ее с шеи животного.

— Я первая это увидела! — и тут же взвизгнула от боли, отбросив собачье украшение куда-то в песок. — Оно жжется!

— Дайте воды! — не слушая стоны певицы, заволновалась Александра. — Собака дышит!

Кто-то протянул флягу и увел плачущую Зу — поперек ее ладони наливался краснотой ожог.

— Пей, пей!

Пес приподнял было голову, но в бессилии уронил на песок. Александра приоткрыла его пасть и влила в нее немного воды, потом смочила шершавый нос животного.

— Дани, положи его в мою корзину.

— Но там твой концертный костюм.

— К черту костюм, сегодня станцую без него. Никто и не заметит.

— Ох, тяжелый пес, килограмм на двадцать пять! И зачем он нам нужен?

Саша только вздохнула.

— Если бы я так рассуждала, то и ты до сих пор бы гнил в кандалах.

— Но я человек! — недовольный Даниил оглянулся на подругу, которая шарила пальцами по песку, пытаясь отыскать брошенную цепь. — А это всего лишь собака. И да, в который раз говорю спасибо, что выкупила меня.

— Не злись. Пес тоже землянин. А мы должны держаться друг друга, — Саша сдула с кругляша, болтающегося на цепи, мелкую пыль. — И вовсе она не жжется…

— Что там? — Даниил едва удержал дернувшуюся всем телом собаку. Уложив ее в корзину, успокаивающе похлопал по грязному боку.

— Да ничего особенного. То ли чье-то лицо, то ли лепесток с прожилками. Ой! Оказывается, это снимается…

— Что еще за «это»? — Дани отряхивал от песка выброшенный из корзины концертный костюм.

— Вроде пленки какой-то. Защитная, наверное. Дань, глянь, как красиво… — Зу, забирающаяся на лежащего верблюда, резко обернулась. В руках Шаши горел драгоценными камнями кулон — две сросшиеся маски: одна улыбающаяся, другая сурово сдвинувшая брови. Отражающееся в камнях светило посылало в небо сноп искр. Танцовщица, недолго думая, накинула цепочку себе на шею. — От такого украшения и я бы не отказалась. Понятно, почему его прятали.

— И правда, зачем оно полумертвой собаке? — пожал плечами Даниил, засовывая цветное тряпье в свою дорожную сумку. — Только смотри, как бы хозяин пса не посчитал тебя своей. Ты же добровольно напялила на себя его ошейник.

— Я первая нашла! — выкрикнула Толстушка Зу, намереваясь вернуться за находкой, но верблюд начал подниматься, и ей пришлось, чтобы не вывалиться, вцепиться в стойку паланкина. — Потом отдашь. Цепь моя!

Лорд Гаррон Цессир из рода Меняющих лики лежал в корзине и чувствовал себя крайне несчастным. Он не мог избавиться от шкуры ненавистной собаки, его едва не убила пустыня, а в довершение всех бед он оказался женатым. Одно хорошо, если бы родовой амулет, магически связывающий брачными узами, надела толстушка, ему только и оставалось бы наложить на себя руки. Конечно, если бы их удалось вернуть. Лапы бассет-хаунда были столь коротки, что даже не позволяли удушиться.

Пес наблюдал за выступлением, сунув морду под натянутый между двумя пальмами занавес. За спиной, расположившись на расстеленных коврах, дожидались своего часа еще не показавшие своего умения члены «концертной бригады», а их, как Гаррон успел посчитать, было семеро, включая музыкантов. Остальные из каравана, который подобрал его, обессиленного и подыхающего от жажды, служили погонщиками или охранниками, над которыми главенствовал тот самый здоровяк по имени Дани.

«Очень странная компания, — Гаррон пытался понять, в чьи он попал руки. — Явно не из местных. Значит, рабы? Но почему путешествуют без хозяина? Или хозяин настолько знатен, что никто не посягнет на его собственность? Нет, здесь дело в чем-то другом, более тонком… Доверяет? Толстухе из Шаму? А может Дани? Или вот этой девчонке в золотых одеждах? — пес повернулся и скривил морду. На шее девушки в замысловатом тюрбане висел амулет его рода. — Знала бы она, что, напялив на себя строн, тут же становится чьей-то женой. Но кто ей об этом скажет? Теперь или мириться с фактом, что у меня жена-рабыня, или ждать ее смерти. Благо люди долго не живут, а уж рабы тем более. Хорошо хоть догадалась вновь прикрыть строн защитным Упырем, гасящим его магию. Теперь амулет не привлечет ненужного внимания. И толстуха вроде перестала глазеть на него с вожделением».

Пес вздохнул, когда обернулся на певицу из Шаму. Зу утопала в подушках, но даже они не могли поспорить с объемом ее живота.

— Смотри, как у твоей собаки смешно поднимаются брови, когда она наблюдает за нами!

Пока на импровизированной сцене, освещенной чашами с огнем, рвущимся в небо, фокусник, встречаемый одобрительными хлопками и возгласами удивления хозяина и его гарема, усердно распиливал ассистентку на несколько частей, Дани позволил себе немного расслабиться. Сел на корточки рядом с псом и потрепал его по холке.