С. Хантер - Пробужденная на рассвете (ЛП)

Вторая волна теплой жидкости смочила ее губы, она потянула кубок назад, но почему-то густая красная кровь пробралась через затянутые губы. Рвотный рефлекс был готов сработать, но потом вкус взорвался на кончике языка. Почти как черные вишни, но лучше, вроде как спелая клубника, но слаще, экзотический аромат заставил открыть рот и жадно глотать. Когда жидкость скользнула вниз по горлу, запах старых грошей исчез, вытесненный пряным фруктовым ароматом. Кайли почти осушила целый кубок, когда вспомнила, что пила. Она отдернула кубок от губ, но не могла остановить язык от слизывания капелек крови в уголках рта.

И тут же тяжесть каждого взгляда, обращенного на нее, дала ей все понять и глубже впитать действительность. Шепот заполнил ее уши…

– По крайней мере, теперь мы знаем, кто она.

– Почему она не холодная?

– Кажется, придётся сдавать кровь.

За этим последовал победный визг Деллы.

Руки Кайли начали дрожать. Дым от костра наполнил ее нос и горло, и стало трудно дышать.

Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! Что это значит? Была ли она… вампиром?

Она смотрела в лица с широко раскрытыми глазами, желая найти Холидей.

Увидеть ее ободряющую улыбку, которая покажет “всё в порядке”, что это ничего не значит. Но когда она нашла её, выражение её лица выражало другое — шок. Моргая в надежде смыть начинающие слезы, она сунула почти пустой кубок в руки человека, стоящего рядом с ней. Больше не заботясь о проявлении уважения, она бросилась бежать.

*

Пять минут спустя Кайли все еще бежала. Бежала быстрее, чем она когда-либо могла бегать. Было ли это по-вампирски быстро? Горячий, душный летний воздух ворвался в ее легкие и вышел при выдохе. Даже при ночной температуре, державшейся выше 80 градусов, холодок пробежал по ее позвоночнику. Была ли она в этот момент превращающейся в вампира? Она стала холодной? Разве Делла не сказала, что это было больно? Даже ближе к мучительно больно.

Было ли ей больно? Эмоционально – да. А физически? Еще нет.

Она продолжала двигаться. Звук от удара ее ног о землю заполнил уши, и звук тернистых виноградных лоз, создающих препятствия ее джинсам и затем разрывающих их, казался слишком громким. Ее сознание пульсировало прямо наряду с биением сердца. Удар. Удар. Удар. Сколько времени она говорила Делле, что не была монстром? И все же простая идея, что Кайли могла бы быть вампиром, казалась… чересчур.

Запах дыма костра въелся в ее одежду и заполнил нос. Но вкус сладкой крови задержался на ее языке. Она бежала сильнее. Быстрее. Означала ли ее скорость, что она была вампиром?

Она не хотела думать об этом.

Не хотела признавать это.

Ее легкие наконец испустили, вытолкнули воздух, который она попыталась с силой заглотить. Мышцы сводило судорогой, и ее колени дрожали. Она остановилась, ноги отказались поддерживать ее вес, и она рухнула в центре наполненной шипами области. Подтащив ноги к груди, она обняла голени и уронила свою голову на колени.

Она вдыхала горячий воздух в легкие, которые теперь просили о кислороде. Один вдох, потом еще два. Физически истощенная, она все еще шла к тому, что ее понимание окончательно застряло. Если бы она была вампиром, то разве у нее не было бы стойкости Деллы? Возможно, это шло с изменением температуры тела. Сырость, возникшая на ее щеках, сказала ей, что она плакала.

Воздух внезапно похолодел охладился. Сильно похолодало.

Не вампирский холод.

Мертвый холод.

Она не была одна — дух присоединился к ней. Но кто это был на сей раз? Холидей объяснила, что со временем ее способности увеличатся, и она должна будет иметь дело больше, чем с одним призраком за раз. Но сейчас был только один призрак, которого она хотела видеть. Она хотела лишь одного. Получить ответы.

– Даниэль? – она назвала имя своего отца. А потом громче. – Даниэль Брайтен. Кто я?

Когда он не появился, она выкрикивала его имя снова и снова. Ее горло стало болеть, но она не остановилась.

– Ты придешь сюда сейчас. Ты дашь мне ответы, или я клянусь тебе, я никогда, НИКОГДА не буду больше признавать твое присутствие снова. Я отключу тебя, вышвырну тебя из моей головы и откажусь видеть, говорить или даже думать о тебе снова.

В тот момент, когда угроза сорвалась с ее губ, она поняла, что даже не знала, есть ли у нее способности сделать это, но что-то внутри подсказывало, что могла. Она опустила голову на колени и попыталась вздохнуть.

Внезапно холод стал ближе. Она почувствовала, что он окружил ее. Чувствовала, что он сжимает ее в крепких объятьях. Это не был просто какой-то холод, это был холод Даниэля.

Она подняла лицо и увидела, что его дух встал на колени прямо возле нее. Его голубые глаза, тот же самый легкий цвет, как ее собственный, встретили ее. Его глаза и большинство всех остальных черт лица: от лица овальной формы до немного вздернутого носа, так походили на ее, что это было немного пугающе. Когда его рука накрыла ее плечи, комок застрял в ее горле.

– Не плачь. – Он убрал слезы с ее щек. – Моя маленькая девочка никогда не должна плакать. – Ледяное прикосновение не должно было быть утешительным, но оно было.

– Я пила кровь, и мне это понравилось, – она выплевывала слова, словно на исповеди

– Ты считаешь это неправильным? – спросил он.

– Я … Это пугает меня.

– Я знаю, – сказал он. – Я помню, что чувствовал то же самое.

– Ты пьешь кровь? Мы…. вампиры? – слова почти не находились.

– Я никогда не пробовал крови, – выражение его лица наполнилось сочувствием. – Но, Кайли, ты не сделала ничего плохого. – Его голос звучал мягко, его слова успокаивали. Холод, его холод, уменьшил ее страх перед неизвестным, и она чувствовала себя… любимой.

В тот момент она знала, что у любви нет границ, даже в смерти. У любви не было температуры. Возможность быть холодным, в целом, была неплохой вещью. Она наклонилась к нему, и ей стало хорошо от его близости.

Прошло несколько минут. Она сморгнула слезы и села. Он встал с коленей, а затем сел рядом с ней. Вытирая лицо, она смотрела на отца, которого не знала в жизни. Тем не менее, даже разделенная с ним смертью, она чувствовала связь.

– Скажи мне. Пожалуйста, скажи мне, кто я.

Улыбка в его глазах угасла.

– Я хотел бы дать тебе то, чего ты хочешь, но у меня нет ответов. Я был старше тебя, когда понял, что отличаюсь от всех остальных. Но только когда мне было восемнадцать лет, и я находился далеко от колледжа, со мной начали происходить странные вещи.

– Какие вещи? – спросила она, а потом каким-то образом поняла. – Ты видел призраков?