Как обмануть смерть (ЛП) - Мединг Келли

— Не сегодня утром, приятель, — ответила я. — Я с трудом перенесла трех человек через силовое поле, которое Товин поместил вокруг центра для посетителей; не спала больше нескольких часов подряд с тех пор, как… ох, была мертва, и так голодна, что могла бы опустошить целое кафе. В ближайшее время больше не собираюсь перемещаться в пространстве. Если подумать, то уже много что сделала для своего будущего.

— Например?

Снова двинулась вперед. Легкий ветерок дул сзади, принося с собой едкий запах гари. Не сладкий, как обугленное мясо, а тяжелый и маслянистый. Отвратительный.

— Я очень устала, Вайят, — проговорила я. — Морально, физически, эмоционально и любые другие степени усталости, которые можно добавить в эту смесь. Просто хочу найти мотель где-нибудь в глуши и поспать неделю. Затем принять долгую горячую ванну и проспать ещё неделю.

— И после того, как ты проспишь две недели? — спросил он откуда-то позади меня. Последовал второй, беззвучный вопрос, намекающий на то, что я упустила из своего списка — его участие в этих мероприятиях.

Может быть, после первой недели сна у меня хватит сил обдумать мое новое суперкомбинированное существование Эви/Чалис и место Вайята в нем. Часть меня хотела затащить его в этот гипотетический мотель и физически отпраздновать победу в битве, пока мы не выбьемся из сил. Но страх перед моей реакцией на него в последний раз, когда мы пытались сблизиться, решительно исключал секс из моих ближайших планов. Мое новое тело, возможно, дало мне физическую дистанцию от воспоминаний о пытках и изнасилованиях гоблином, но Вайат прав: трех дней недостаточно, чтобы переварить все это. Когда мой крайний срок истек, у меня было время разобраться в своих чувствах к нему. Это притяжение началось в Чалис и подпитывалось моими воспоминаниями о нем, а теперь оно стало чем-то совершенно собственным.

Чем-то таким, что я никак не могла сформулировать.

Позже придумаю, как это назвать. — После того как просплю две недели, может быть, я воспользуюсь этим мобильником, чтобы позвонить Кисмет и убедиться, что мир не успел скатиться в ад, пока я спала.

— Похоже, аду очень хочется пересечь пролом.

— Ну что же, Товин мертв, Испорченный взаперти, а Прекрасные всё ещё охраняют Первый Предел. Я бы сказала, что их шансы переправиться чертовски невелики, не так ли?

— Конечно, пока кто-нибудь другой не решит продолжить то, на чем остановился Товин.

Я ускорила шаг, не в силах избавиться от зловония костра, который бушевал в дали. — Всегда был кто-то, кто пытался объединить виды против нас, Вайят.

— До Товина никто никогда не смог заставить их это делать. Особенно гоблинов, которые, как известно, плохо играют в команде.

Мне не хотелось признавать, что он прав. Согласившись, что это так, придам вес его словам, а я устала от того, что другие властвуют надо мной. Тошнит от того, что все вокруг вертят, манипулируют и используют. Триады делали это, Вайят делал это, и Товин делал это. Хватит.

— Эй, посмотри на меня.

Он схватил меня за левое запястье. Мой желудок сжался. Я развернулась, одновременно выкручивая запястье, затем поднырнула позади Ваяйта и эффективно скрутила его руку вверх.

— Не хватай меня, — прошептала я ему на ухо.

— Прости.

Отпустила его и отступила назад, тяжело дыша без всякой на то причины. Не то чтобы это маленькое оборонительное движение выбило меня из колеи. Нет, это во мне бурлил проклятый адреналин. Мое сердце бешено колотилось, рефлексы сработали быстрее, чем я осознала свои действия. То, что он схватил меня за руку, не должно было вызвать такой реакции. Хотя, возможно, это вовсе не моя реакция.

Мне предстояло абстрагироваться от Чалис Фрост, пока мой мозг приспосабливался к её остаточным воспоминаниям. Чтобы получить постоянное место жительства в теле мертвой женщины, требовалось некоторое привыкание. Особенно женщины, совершившей самоубийство. Вся моя жизнь была связана с тем, чтобы не сдаваться, несмотря на сильную боль или минимальные шансы. Чалис покончила с собой прежде, чем встретилась лицом к лицу с образами демонов, подпитывающих её депрессию. Теперь я знала, что причина в её нераскрытом даре, но она даже не попыталась с ним разобраться. Она просто сдалась.

Я не хотела иметь с этим ничего общего. Но разве принять её влечение к Вайяту не означало принять и её роковую слабость? Если я не могу иметь одно без другого… не в моих привычках сдаваться. Не той я, которая была Эви Стоун.

— Я действительно не хочу говорить об этом, Вайят, — произнесла я. — Не хочу говорить ни о Товине, ни о Совете фейри, ни о гоблинах, ни о вампирах, ни о чем-то ещё, что не имеет отношения к теме хоть небольшого отдыха от этой дьявольски дерьмовой бури под названием «моя вторая жизнь».

— Ты не можешь вечно игнорировать это, Эви — сказал он, повернувшись ко мне лицом.

— Не собираюсь я игнорировать это вечно. Только в ближайшее время.

— Ты собираешься избегать и Чалис в ближайшие дни?

— Сейчас это довольно затруднительно, не находишь?

— Не знаю. Ты не совсем откровенна о подробностях того, что произошло, когда я умер.

Я смотрела в землю, желая, чтобы он замолчал. Перестань говорить о смерти так небрежно — это моя обыденность, а не твоя. Может быть, смерть Вайята нарушила соглашение о воскрешении и позволила мне жить, но исцеляющий кристалл, который приняла от пожилого гнома по имени Хорзт, сработал не сразу. Мы почти проиграли.

Вайят коснулся пальцем моего подбородка и надавил. Я позволила ему поднять мою голову достаточно высоко, чтобы посмотреть прямо в его угольно-черные глаза. Полные любопытства, боли и жизни. И в глубине, наверное, чтобы не пугать меня, любви. Не платонической любви куратора к своему давнему охотнику, а любви человека, который добровольно отдал свою душу, чтобы дать мне второй шанс на жизнь.

Та любовь, на которую я хотела ответить, но не могла… по крайней мере, физически. Во всяком случае, пока не примирю прошлое Чалис с моим собственным. — Ты действительно хочешь знать, что случилось после твоей смерти? — переспросила я.

— Да.

— Мое сердце разорвалось в груди. Метафорически. Теперь ты счастлив?

Он издал сдавленный звук, застрявший между вздохом и криком.

— Примерно через пять секунд, — продолжила я, — увидела ослепительный серый свет, в моей голове промелькнуло около тысячи различных воспоминаний, я почувствовала сотни незнакомых ощущений по всему телу и чуть не сгорела, когда поняла, насколько мощной стала моя связь с разрывом.

Дар телепортации моего нового тела был усилен этой связью, укрепив и меня. В тот момент, когда Чалис и я наконец стали единым целым, моя судьба изменилась. Мои чувства изменились. Мир уже перестал быть таким мрачным, как два часа назад. Я не знала, что за частички «я» остаются после смерти тела, но кусочки Чалис чувствовали себя как дома в моей голове.

— Ты видела её воспоминания? — спросил Вайят.

— Некоторые из них, думаю, но это не похоже на то, как я помню свою жизнь. Больше похоже на эмоции и ощущения, связанные с событиями. О том, как она росла и чувствовала себя чужой, о её чувствах к Алексу.

Боже, а как же Алекс? Лучший друг Чалис отдал свою жизнь, чтобы помочь мне. Я ничего не знала о его семье, работе, друзьях. Его близкие будут гадать, куда он исчез. Они захотят получить ответы. Конечно, я не могла сказать им, что он превратился в вампира-полукровку, и что я выстрелила ему в голову, чтобы избавить от страданий.

От горя у меня перехватило горло. Глаза наполнились слезами. Прикусила внутреннюю сторону щеки — больше никаких слез. Я должна держать себя в руках.

Вайят сжал мое плечо. Я переплела свои пальцы с его и улыбнулась.

— Надо идти дальше, — сказала я. — Нам ещё долго возвращаться.

Я знала Вайята достаточно хорошо, чтобы видеть, как сильно он сдерживался от того, что хотел сказать или сделать, но не стал. — Хорошо, — согласился он.

Мы вышли на трассу и продолжили путь вдоль обочины. Никаких машин так рано утром мы не встретили, добравшись к нашему скрытому (украденному) автомобилю через несколько минут. Заправочная станция только просыпалась, её неоновая вывеска «Открыто» сверкала оранжевым в окне. Я почувствовала запах горького кофе — такого, который можно купить только тогда, когда нет другого выбора, и всё сводится к переваренному осадку или засыпанию за рулем.