Верь мне, Есения (СИ) - Лис Алеся

— Почему же тогда послали этих головорезов, а не сами явились?

— А может она дочка какого-то мафиози… — выдвигает невероятную теорию Рита

— Скажешь тоже. Если я была его дочкой, меня бы год не искали, — фыркаю я, застегивая молнию на рюкзаке… — И, вообще, как так получилось, что на пустой бумаге сразу же появились нужные записи?

— Это да… — задумчиво соглашается Влада. — И что ты делать будешь?

— Бежать, — пожимаю плечами, накидывая куртку.

— А как ты одна на улице. Без жилья? Скоро ночь и холодно.

Невольно вглядываюсь в сумерки за окном и содрогаюсь от страха. М-да…

— Зато живой останусь, — твердо заявляю. Быстро прощаюсь со всеми и, надев рюкзак, торопливо выхожу за дверь.

Попытка забрать паспорт проваливается с первых секунд. Возле кабинета директрисы, где хранятся все наши документы, стоит один из дядек и, словно, кого-то ждет. Впрочем, я почему-то была уверена, что моя идея с самого начала обречена на провал. Ничего, как-нибудь и так справлюсь. Главное ноги унести.

Тихо, стараясь не шуметь, пячусь назад. Хорошо, что я благоразумно решила выглянуть из-за угла, перед тем как сворачивать к кабинету. Уверена, этот бдящий страж меня вряд ли заметил.

Опрометью кидаюсь обратно по коридору и спускаюсь по ступенькам к черному выходу.

Тяжелая дверь поддается не сразу. Я нажимаю посильнее, кряхтя от напряжения.

— Ксения, ты куда? — голос за спиной раздается как гром среди ясного неба. Осторожно оборачиваюсь и сразу же облегченно выдыхаю. На меня удивленно взирает психолог. Он тоже уже явно собирается домой.

— Я… Я… Погулять решила… — понимаю, что говорю глупость, но ничего умнее в голову не приходит.

— Погулять? — явно не верит моим словам мужчина. Он подслеповато щурится, пытаясь меня пристальнее разглядеть, но без своих очков ему это не очень-то и удается.

Шанс смыться утекает, словно вода сквозь пальцы, а с ним и, судя по всему, остатки моего здравого смысла. Терять мне нечего, и я вываливаю всю правду-матку психологу: и про подозрительных хмырей, и про резкую смену настроения директрисы, и про невесть откуда появившиеся документы.

— Ты уверена? — потирает подбородок Юрий Федорович, и, обойдя меня, легко открывает дверь, выпускает наружу, а потом выходит и сам.

— Да, — убежденно киваю.

— Я так и знал, что они придут за тобой, — берет меня под руку мужчина и куда-то увлекает за собой.

— Кто? Кто это, Юрий Федорович? — я едва поспеваю за его широкими шагами.

— Садись в машину. Тебе срочно нужно скрыться, — резко приказывает всегда мягкий и интеллигентный психолог.

Послушно плюхаюсь на переднее сидение и жду, когда мужчина обойдет автомобиль и сядет за руль. Но как только он оказывается внутри машины, снова пристаю с расспросами.

— Это плохие люди, Ксения. Очень плохие. И жестокие. Они хотят тебя убить, — отвечает Юрий Федорович, плавно выруливая на дорогу. — Я должен тебя спрятать. Так просили твои родители.

— Мои родители? Вы знаете, кто они? — сердце радостно бьется в груди. — Но почему молчали? Почему сразу меня к ним не отвезли?

— Тогда было опасно, — поджимает губы психолог, и, не отрываясь, смотрит на дорогу.

— А сейчас уже нет? — удивляюсь. Что-то мне не вяжется в этой истории. Какое-то странное ощущение тревоги и предчувствие надвигающейся опасности царапает на задворках сознания, заставляя беспокойно ерзать на мягком сидении.

— Нет, — его ответы становятся односложными, а тон раздраженным.

Я прекращаю расспросы и отворачиваюсь к окну.

Сумерки за стеклом превращаются в поздний вечер. Зимой темнеет рано, хотя сейчас, ручаюсь, не позже пяти. Трасса пустынна, я, за все это время, успеваю насчитать всего лишь пять машин, двигающихся нам на встречу. За окном начинают падать огромные снежинки, которые тают сразу же, как только попадают на асфальт.

— Приехали, — спустя некоторое время объявляет психолог, останавливая машину и отстегивая ремень безопасности. Изумленно оглядываюсь, понимая, что мы находимся посреди какого-то поля. Вокруг ни души.

— Где мы? — испуганно прижимаю к себе рюкзак с вещами.

— Там где нужно, — рыкает психолог, выбираясь из автомобиля. — Выходи.

Он резко открывает дверь с моей стороны и буквально вытаскивает из машины, больно сжав руку повыше локтя.

— Что вы делаете? — в страхе пытаюсь вырваться, но куда там, хватка у мужчины стальная.

Теперь я понимаю, что, скорее всего Юрий Федорович в сговоре с этими хмырями. Только вот зачем тогда меня было увозить из приюта? А психолог между тем, невзирая на мое сопротивление, волочет меня к обочине. С ужасом смотрю на придорожную канаву, заметив на ее дне не только грязную воду, но и мусор, ошметки овощей, упаковки из-под чипсов, целлофановые пакеты и даже труп крысы.

— Прыгай! — приказывает мужчина, делая шаг вперед, и дергает меня за собой.

Визжу что есть мочи, и колочу этого безумца по голове рюкзаком, падая в пустоту. Но, вместо ожидаемого плюха в отвратительную жижу на дне канавы, оказываюсь на твердой земле. Мужчина продолжает крепко держать меня за руку, а я удивленно озираюсь.

Вокруг нас раскинулся осенний лес. День в самом разгаре, и мне становится немного жарко в теплой зимней куртке. Снова дергаю рукой, пока еще не до конца поняв, где я оказалась, но ожидаемо, что мои усилия пропадают впустую.

— Ты таки привел ее, — хриплый голос заставляет нервно вскинуть голову. К нам приближаются пятеро мужчин, самой что ни на есть, бандитской наружности.

— А как же. Я ведь обещал. Гони деньги, Пер! — отвечает мой психолог.

— Держи свои гроши, приятель, — гогочет один из головорезов, показывая крупные желтые зубы.

На землю с глухим стуком падает замусоленный мешочек, похожий на старинный кошель. Взгляд Юрия Федоровича алчно останавливается на нем, он неожиданно толкает меня в спину и быстро наклоняется за наградой. Я делаю по инерции несколько шагов вперед и попадаю в объятия того самого ржущего мужика. Он крепко прижимает меня к себе, обдавая запахом перегара и чеснока, и быстро передает в руки своим прихлебателям. Тихо всхлипываю от боли, гадкий мордоворот стальными пальцами впивается мне в плечо.

Позади слышится сдавленный хрип, я оглядываюсь и в ужасе замираю от открывшейся моему взору страшной картины. Склонившийся прямо к земле, психолог начинает медленно валиться на бок, а у него из горла торчит кинжал, загнанный по самую рукоятку в шею.

В глазах темнеет от страха, в воздухе пронзительной трелью разливается громкий вопль, и только через секунду я понимаю, что это именно я издаю эти отвратительные звуки. Мне конечно не нравится моя истерика, но я все равно орать не прекращаю, да еще и, размахнувшись, свободной рукой врезаю держащему меня амбалу по уху.

— Зараза! — сквозь зубы шипит мужик и быстро перехватывает мою воинственную конечность.

При таком раскладе приходится пустить в ход ноги. Нещадно ими брыкаюсь, как молодой жеребенок, и на секунду замолкаю, чтобы перевести дыхание. Затем снова набираю воздух в легкие и опять принимаюсь вопить уже не от страха, а корысти ради, понимая, что мои истошный визг слегка дезориентируют противников. Да и вдруг кто-то кинется на помощь… Хотя, честно говоря, в это верится с трудом, скорее наоборот “мимопроходилы” постараются убраться отсюда подальше.

— Да заткни ты ее, наконец, — рычит желтозубый мордоворот, как раз, в это время, вынимающий из Юрия Валерьевича кинжал.

Еще один из бандитов направляется к кустам у противоположной стороны поляны и зачем-то тщательно начинает их осматривать, а второй топает к стоящим невдалеке пофыркивающим лошадкам и принимается сосредоточенно шарить в седельных сумках.

На рот мне сразу же ложится огромная грязная волосатая ладонь, прерывая звукоизвержение, да еще и зажимая нос, этим самым пресекая попытки вдохнуть кислород. В горле от ощущения брезгливости начинает подниматься тошнота. Но спустя секунду я слышу странный свист и чувствую, что мерзкая длань на моих губах безвольно падает, да и сам мужик слегка ослабляет хватку и валится на землю, увлекая меня за собой. А следом за ним и второй хмырь, стоящий возле нас и помогающий меня усмирять.