Мельничиха из Тихого Омута 2 (СИ) - Лакомка Ната

— Я её в прошлом году встретил, — начал Димак, и по его тону было ясно, что он едва сдерживается, чтобы не сплюнуть. — Вернее, она сама меня нашла. Я тогда… подторговывал кое-какими редкими вещичками. Это теперь на мулов перешел, а год назад у меня другое дело было налажено… И все клиенты — важные-важные…

— Чем торговали? — перебил его судья.

— Пряностями, — ухмыльнулся Димак.

Последовала долгая пауза, и я понятия не имела, почему судья так завис. Подумаешь — пряности. Было бы чему удивляться. Да их в каждой десятой лавке — мешками.

— И что женщина?.. — спросил Кроу, наконец.

— Пришла ко мне ночью, заплатила золотом. Вот только ведьма она и обманщица, ваша честь. И золото это — проклятое. Я его в сундук положил, а через пару недель увидел, что там пусто. Только осенние листья. Пригоршня осенних листьев.

— Занятная история, — протянул судья. — Заплатила золотом, а потом это золото украли? А причем тут женщина?

— В том-то и перец, ваша честь, — с досадой протянул Димак, — что не украли. У меня всё на десять замков запиралось. И собаки вокруг дома — как волки. Пропало это золото. Одни сухие листочки остались.

— Колдовство? — деловито спросил судья.

— Колдовство, — с отвращением ответил Димак.

— Когда, говорите, это было? — судья снова заскрипел пером, записывая показания.

— В начале осени. Наверное, в конце первой недели сентября.

Мне в щелку было видно, как судья резко вскинул голову, посмотрев на Димака, но сразу же опять уткнулся в свои записи.

— А что женщина у вас покупала? — спросил Кроу, обмакивая перо в чернила.

— Всё, что женщины обычно покупают, ароматическую древесину, — хмыкнул Димак и начал перечислять загибая пальцы: — алое, кедр, лимон, апельсин, корень розы и ириса, и ещё листья розы. Меня сразу это насторожило…

— Что именно? — спросил судья мягко, словно подталкивая допрашиваемого к откровенности.

— Что ей понадобились листья, — пояснил Димак. — Обычно женщины, которые хотят кого-то приворожить, просят розовые лепестки. А этой понадобились листья. Листья!.. — с отвращением бросил он. — Поймала она меня на этих листьях! Ведьма!..

— Сколько она вам задолжала? — спросил судья.

— Двадцать золотых.

— За траву и кору? — удивился Кроу.

— Что бы вы понимали в женских штучках, господин судья…

— Вы правы, понимаю не слишком много, — согласился тот. — Но пытаюсь. Прочитайте и распишитесь, — он придвинул к Димаку исписанный лист бумаги.

— Да я неграмотный, ваша честь, — отмахнулся Димак.

— Да уж не лгите, сударь, — в тон ему отозвался судья.

Помедлив, Димак делано рассмеялся и склонился над столом, перечитывая показания.

— Всё верно, — буркнул он, закончив читать.

Судья протянул ему перо, и Димак поставил внизу текста размашистую подпись.

— Значит, и правда дело нечисто? — спросил он, вытаскивая из-за пазухи шапку и надевая её на голову.

— Вам лучше этого не знать, — ответил судья, посыпая лист песочком, чтобы просушить побыстрее чернила.

— И то правда, — согласился Димак. — Ведьмы — это по вашей части, простому человеку лучше с ними не сталкиваться. А деньги мне вернут?

— Вернут, — коротко ответил судья и поднялся из-за стола и прошел к выходу, а следом потянулся Димак.

Теперь я не видела мужчин, но слышала, как звякнули монеты.

Потом наступила тишина, а потом Димак благодарно забормотал:

— Спасибо, ваша честь… Видать, и правда дело важное…

— Просто помалкивай, если не хочешь оказаться в королевской тюрьме. И лучше уезжай поскорее из этого города.

— Не беспокойтесь, ваша честь, — заверил его Димак. — Вот распродам своих мулов — и смоюсь отсюда, как карасик. И вот ещё что…

— Что?

Я услышала, как дверь открылась, а потом захлопнулась. Судья ждал. И я ждала, затаив дыхание в пыльном шкафу. Что там ещё, сударь мой Димак? Говори уже не тяни!

— Вы поосторожней с этой рыжей… — Димак таинственно понизил голос. — Она — мало того, что ведьма, ещё и с придурью.

— С какой придурью? — строго спросил судья.

— Когда она забрала заказ, она не одна была… — начал Димак и замолчал, испытывая терпение.

Он явно чего-то ждал, и когда снова раздался звон монет, стало поянтно — чего.

— И кто же с ней был? — поинтересовался Кроу.

— С рыжей была ещё одна девица, — пояснил Димак. — Я её не разглядел, темно было. Но разговор их услышал. Девица вроде как упрекала рыжую за что-то, а та засмеялась и говорит, мол, не переживай, это не то, что ты подумала, ты всё равно моя единственная. Единственная! Это баба — бабе, ваша честь! Мне сразу это не понравилось. Надо было тогда вернуть этой обманщице все деньги…

— Ещё что-то? — спросил Кроу, прерывая его излияния насчет обманщицы Эдит.

— Пожалуй, нет, — Димак подумал, прежде чем ответить. — Хотя… приходил ещё один хмырь… Спрашивал, что купила эта рыжая. И просил продать ему то же, но у него денег не хватило.

— Хмырь? Кто-то ещё хотел купить траву на приворотное зелье?

— Ну что уж вы такими громкими обвинениями бросаетесь, — натужно засмеялся Димак. — Это всего лишь благовония, ничего особенного. А хмырь просил то же самое.

— Как он выглядел?

— Ничего особенного… Тощий, со злым лицом, и приехал на кляче…

Я чуть не запрыгала в своем шкафу.

Римсби! Графский сборщик налогов!..

Я была уверена, что это приходил он. Уже тогда он следил за мельничихой, что-то вынюхивал…

Судья выпроводил Димака, потом подошел к шкафу и распахнул дверцы.

— Это был Римсби! — выпалила я, отчаянно чихая. — Вы поняли, что это был Римсби?

— Вопрос только, зачем ему понадобилось приворотное зелье, — сказал судья, как-то странно оглядывая меня с головы до ног и обратно.

— Вопрос — зачем Эдит понадобилось приворотное зелье, — подсказала я. — До этого мы были уверены, что колдуном на мельнице был Бриско, но теперь становится ясно, что всем там заправляла Эдит. Вот вам и «красивое, но глупое существо»!

— И что бы означали её слова другой девице, что она у неё единственная?..

Я не удержалась и покраснела, хотя была уверена, что краснеть от стыда разучилась лет в пять. Бедный судья при всех своих навыках и умениях много не знал об этом мире.

— Думаю, это была какая-то метафора, — быстро сказала я. — А вот Римсби…

Входная дверь скрипнула и от двери послышался несмелый мужской голос:

— Господин судья, к вам посетитель…

— Я же сказал, чтобы никого не впускали, — с досадой ответил Кроу.

— Даже меня не примешь? — теперь прозвучал голос женский, и судья медленно закрыл дверцы шкафа, оставив меня в темноте.

Кто это там к нему притащился?!.

Приникнув к щелке, я увидела, что судья застыл столбом, а к столу подошла дама в черном дорожном платье, с густой вуалью на лице.

— Вот уж не ожидала увидеть тебя в этом захолустье, Рейвен, — произнесла дама насмешливо и откинула вуаль медленным, красивым и выверенным жестом, открыв белое нежное личико. — Но тем не менее, я рада тебя видеть. Всё-таки мы не чужие друг другу люди.

— Не чужие? — спросил судья таким голосом, будто ему разом прибили обе ноги к полу. — Это после того, как ты упекла меня в сумасшедший дом?

Я позабыла о пыли и тесноте, уставившись на женщину с утроенным интересом. Вот эта дама — жена судьи? Ну, то есть — бывшая жена?.. И что она здесь делает?..

— Зачем же вспоминать только плохое? — дама небрежным жестом сняла перчатки и бросила их на стол.

Судья, наконец-то, ожил, и быстро подошел к столу. Смахнул перчатки на пол, свернул в трубочку показания Димака и убрал в сундучок, щелкнув замком.

— Очень невежливо, — заметила дама, поднимая перчатки и отряхивая. Потом она подумала, покрутила их в руке и… снова бросила на пол. — Мне они не нужны, — заявила она с безмятежной улыбкой. — Надену другие.

— Ты зачем здесь? — мрачно спросил судья, избегая даже смотреть в сторону шкафа.