Драконова Академия. Книга 2 (СИ) - Индиви Марина

— А давай для начала говорить будешь ты? Например, о том, почему не предупредил, что твой отец использует на мне драконий взгляд, чтобы в случае опасности прибить на месте?

— Тебе есть что скрывать, Ленор? — прищурился Люциан.

— Нет. Но о таком как минимум предупреждают!

— Не вижу смысла предупреждать о том, что не может тебе навредить. Он проделывал это со всеми моими друзьями и со всеми друзьями Сезара и Нэвьери. Никто не жаловался.

— Мы вроде бы уже выяснили, что я — не все, — заметила я. — И я не просила для себя особых условий. Просто предупреждения.

— Это уже в прошлом, — отмахнулся Драгон. — Не вижу смысла об этом говорить.

Ах, вот как?

— В таком случае нам вообще не о чем говорить, — улыбнулась. — Потому что все случившееся тоже в прошлом.

Принц недобро сощурился.

— Шутишь, Ленор?

— Да нет же! Говорю совершенно серьезно и со всей искренностью, — я попыталась поднырнуть под его руку, но он опустил ее ниже. — Люциан. Отойди.

— А то — что? — усмехнулся драконий принц.

— Мы уже проходили это, и не раз.

— Может, мне нужно закрепление материала? — неожиданно зло поинтересовался он. А потом так же зло, рывком, впился поцелуем в мои губы. Настолько резким, что я не успела вздохнуть, а воздух, оставшийся во мне, замер в груди. Этот поцелуй получился грубым и яростным: Люциан просто ворвался в мой рот языком, сминая мои губы без малейшего намека на нежность. Пытаясь отстраниться, уперлась ладонями ему в грудь, в ответ он только сильнее рванул меня на себя, вжимая всем телом в драконопринцеву скалу, сметая остатки моего сопротивления, сдавливая мою нижнюю губу до боли. Миг — и я, опомнившись, просто впиваюсь зубами в его, чувствуя металлический привкус, а пальцы на моей шее под длиной волос сжимаются с силой, в собственническом драконьем жесте. В следующее мгновение укус обжигает уже меня, и воздух из груди вырывается стоном. В его рот.

— Вам явно нужно уединиться.

Этот голос врывается в меня холодом потусторонней силы. Хотя скорее, его присутствие или его магия, Люциан отстраняется, в упор глядя на Валентайна.

— Завидовать нехорошо, магистр Альгор.

Валентайн изменился. Я чувствую это каким-то странным стопятидесятым чувством, которого во мне раньше не было и в помине, с другой стороны, во мне раньше много чего не было. Много чего из того, что есть сейчас, но вот это вот то, что есть, какой-то внутренний компас не просто сигнализирует, он орет как неисправная сигнализация: «Опасность»! Не знаю, о чем это — глаза Валентайна остаются светлыми, но я почему-то чувствую текущую, обволакивающую угрозу темной силы как никогда раньше.

— Лю… — начинаю было я, но Валентайн перебивает:

— К сожалению для вас, сейчас начинаются занятия, — он говорит так, будто Люциана и не слышал, будто его вовсе не существует. — Поэтому придется немного подождать. Прошу вас.

В этом жесте, когда он указывает на двери аудитории раскрытой ладонью, привычная издевка. Помимо нее — та самая угроза, от которой в мое сердце вползают ледяные корни непонятного чувства. Это даже не страх, я не могу его объяснить, просто беру Люциана за руку и, глядя ему в глаза, говорю:

— Пойдем.

Люциан поворачивается к нему спиной. Демонстративно касается кончиком языка ранки на губе.

— Предупредила бы, что ты настолько соскучилась, Ларо.

Я бы закатила глаза, но сейчас просто ныряю в аудиторию, и ему не остается ничего кроме как последовать за мной. Энергия, которая бурлила во мне после физподготовки, явно перешла в какую-то иную стадию, потому что сейчас она пульсирует в каждой клеточке тела напряжением. Я даже спотыкаюсь, когда собираюсь подняться к местам, которые заняли для нас друзья Люциана.

Валентайн шагает в аудиторию, сцепив руки за спиной. Я где-то читала, что это негласная поза лидера — тот, кто держит за спиной руки, раскрывает грудь, а это означает, что он открыт для любой угрозы и не боится ничего. Стоит ему войти, как раздается сигнал, оповещающий о начале занятия.

Почему у меня такое чувство, что я в ловушке, и она только что захлопнулась?

Возможно, потому что так и есть? Потому что справа от меня сидит Люциан Драгон, а внизу маячит Валентайн Альгор, у которого взгляд как у того, кто готов убивать. С другой стороны, у него всегда такой взгляд, может, повода для беспокойства нет?

— У меня от него мурашки, — еле слышным шепотом делится со мной впечатлениями Милли, которая сидит слева от меня.

Или есть?

Продолжить тему Альгора, беспокойства и мурашек не получается, потому что Валентайн произносит:

— Добрый день, адепты. Если здесь есть те, кто меня еще не знает, меня зовут Валентайн Альгор.

С — Самомнение.

— Я буду преподавать у вас экспериментальный предмет с говорящим названием «Темная магия». Хотя вряд ли среди вас есть те, кому оно по-настоящему о чем-нибудь говорит.

— Разве что о том, что его будет преподавать наследник злейшего врага Даррании, — хмыкает Люциан. Вполголоса, но достаточно для того, чтобы это услышали все. Я мысленно холодею, а еще испытываю сильнейшее желание врезать драконьему принцу по голове чем-нибудь тяжелым, но все тяжелое осталось у меня в комнате: я имею в виду книги. Мой «виртуальный планшет» разве что забавно наденется сверху, когда из светящегося прямоугольника будет торчать драконопринцева голова. Но вряд ли это поставит ему мозги на место.

— И это тоже, — невозмутимо отвечает Валентайн. Настолько невозмутимо, что мои мурашки начинают собираться в стаи, а может быть, у них там военные построения и выборы генерала. Или, как здесь говорят, гритта. — У вас есть с этим проблемы, адепт Драгон?

— Нет, что вы, — Люциан отвечает так, что сахарная патока не стекает с потолка нам на головы только по какому-то волшебству, а я продолжаю чувствовать покалывающую, обжигающую ярость золотой магии каждой клеточкой тела, — никаких проблем, магистр Альгор.

— Замечательно. Тогда, если ни у кого из присутствующих не наблюдается с этим проблем, мы продолжим, — Валентайн шагает ближе к рядам, а я наступаю открывшему рот Люциану на ногу. Изо всех сил. Каблуков у меня нет, поэтому приходится давить хрупкой женской силой. То есть пяткой.

К счастью, это производит нужный эффект: драконопринц отвлекается от Валентайна и бросает на меня раскаленный золотой взгляд, а я плотно сжимаю губы и киваю в сторону преподавателя. Сейчас он для нас преподаватель. Точнее, магистр, и в данных обстоятельствах это лучшее, что могло случиться.

— Темная магия. Кто из вас что-то знает о ней? — Валентайн на меня не смотрит, но лучше бы смотрел. Потому что чувствовать темное пятно его пристального внимания, когда он обводит взглядом аудиторию, еще более странно, дико и мурашечно. — Адептка Драконова.

Он же нас всех называет по именам. В смысле, не по именам, а по фамилиям, хотя видит впервые. Он что, заранее нас изучал? Мысль приходит внезапно, за ней — следующая, Драконову знают все и надо бы мне уже успокоиться, но напряжения почему-то становится все больше, больше и больше.

— О темной магии почти ничего не известно, поскольку еще несколько веков назад сами знания о ней были запрещены, — произносит София, и я невольно поворачиваюсь в ее сторону. Густые длинные волосы струятся по плечам, темные глаза сверкают, на чуть пухлых губах — уверенная улыбка. Если бы не мысли-воспоминания, которые ко мне пришли — о ее стычке и поведении с Ленор, я бы подумала: «Какая красивая девушка», сейчас же у меня в голове крутится только одно: «Вот стерва». — Впоследствии это решение было отменено именно по той причине, что врага нужно знать в лицо, но тот факт, что темную магию изнутри допустили к изучению в Академии Драконова уже говорит о существенном сдвиге в этом направлении.

— Или о существенных неладах с головой у ректора Эстре, — фыркает Дас еле-еле слышно.

Тем не менее Альгор поворачивается к нам.

— Повторите то, что вы только что сказали, адепт Ниргэм. Вслух, громко и для всех.