Маделаин Монтег - Бог Плодородия

Она всколыхнула все его существо, пробудив интерес, и вызывая замешательство, противоречивые эмоции и удивление, окончательно вытряхнула его из кокона утешительного бесчувствия.

Она разрушила стену безразличия прежде, чем он успел осознать, что оставил все позади, а это было не то, что легко можно вернуть, если обнаружится, что она далеко не так интересна, как показалось.

К тому времени, когда он, наконец, понял, это уже не имело значения. Она очаровала его. Особенная среди других, и он никогда не встречал такой в своем «народе». Словно бутон нераскрывшегося цветка, она не поддавалась пониманию, запутанная загадка, которая завораживала все больше с каждым сорванным лепестком. Сотканная из противоречий: сильная, но изящная, благоразумная, но необузданная, жесткая и в тоже время нежная.

Он никак не мог уловить, в чем секрет ее притягательности. Изучая ее не смог обнаружить ни одной необычной черты или физиологического признака.

Привлекательная, но не красавица.

Женственное, приятно-мягкое и округлое тело, но он видел многих женщин, чьи тела были так же хороши или даже лучше.

Ему понравилась ее бледная кожа. Она напоминала мягкий свет луны.

По этой же причине понравились и светлые волосы.

Глаза прозрачные как летнее небо.

Но ни одна из этих черт не являлась уникальной. Все другие были светлокожими, светлоглазыми, с волосами чуть темнее или светлее, чем у нее. Но те существа привлекли и заинтересовали его главным образом потому, что совсем не походили на людей, которых он знал раньше.

Загадка притягивала, влекла настолько, что он, в конце концов, соприкоснулся с ней ближе, гораздо более интимно, чем позволял себе с кем-либо из человеческого племени за долгие-долгие годы. Но не пожалел о своем решении, даже когда отворился мир боли от которого отгородился давным-давно. Потому что там открыл красоту ее души, сердца и мыслей. Это было столь прекрасно, что у него перехватило дыхание. Что-то, что он давно забыл, просыпалось внутри него, и это было чувство сильного… голода.

Оставив палатки позади, Габи подошла к краю ямы и осторожно спустилась по первой лестнице. Таких лестниц было три. Город, обнаруженный доктором Шеффилдом, находился под развалинами деревни инков, найденной несколькими годами ранее доктором Олдмэном.

Первоначально открытая деревня принесла некоторое разочарование. Попалось совсем мало артефактов, поскольку более поздние поселенцы использовали то, что сочли полезным, и уничтожили все остальное.

Древний город под деревней нашли совершенно случайно. Как правило, большая часть исследований проводилась в местах наиболее вероятного расположения крупных культурных центров по упоминаниям в исторических рукописях, других стародавних документах или же в фольклоре. Этот город был призраком. Ни одной записи о нем, и, более того, оказалось, что он основан гораздо раньше, чем какая-либо известная цивилизация в этой части мира, даже тольтеки.

Репутация докторов Олдмэна и Шеффилда была поставлена на карту. Первоначальные предположения о возрасте города уже взбудоражили научное сообщество и вызвали интерес прессы. Никто не верил, что город мог быть столь древним, как заявили ученые, поскольку согласно общепринятой теории в то время люди едва научились ходить на двух ногах, и мало чем отличались от животных. О том, что они могли выстроить город, не могло быть и речи.

Возможность найти останки древних поселенцев и доказать, что теория — не миф, соблазнили Габи настолько, что она покинула уютный комфорт музея и отправилась прямиком в… ад.

Поскольку ситуацию действительно можно было назвать дьявольской.

Одолев последнюю лестницу, Габи заставила себя выбросить эти мысли из головы. Все, что она хотела на данный момент, — это забыть о несчастном случае. Ее энтузиазм давно иссяк вместе с надеждой найти хоть какие-нибудь останки, не говоря уж о… доисторических Эйнштейнах, существовавших в то время, когда человек был немногим лучше, чем обезьяна.

Габриэль подошла к студентам и те лишь равнодушно глянули в ее сторону. Но это ее не беспокоило. Студенты ее не интересовали: слишком молоды, и даже самому симпатичному далеко до Индианы Джонса. Вдобавок она еще не оправились после болезненных выпадов Шейлы в свой адрес.

Не обращая внимания на скепсис, который уловила в нескольких взглядах, Габи взяла скребок, выбрала место и стала аккуратно снимать грунт. Может, она и не проводила большую часть времени, копаясь в грязи, но знает, что делает… самоуверенные сопляки!

Примерно через двадцать минут, когда Габриэль, наконец, углубившись в работу, ощутила, что раздражение понемногу отступает, лопатка в ее руках шаркнула по каменной поверхности. Габи скорее почувствовала, чем увидела, как несколько студентов подняли головы и посмотрели в сторону звука. Отложив скребок в сторону, она схватила кисточку и смахнула пыль с камня, чтобы убедиться, что и в самом деле нашла что-то большее, чем просто обычный булыжник.

Камень, который она обнаружила, оказался гладким, закругленным и выглядел так, словно над ним поработала рука человека.

Нахмурившись, она опять взяла лопатку и стала расчищать землю вокруг, пытаясь сдержать захлестнувшее ее волнение. Рельефные линии на камне походили на орнамент, но рано еще делать какие-либо выводы. Это могло оказаться обычным обломком породы, над которым поработали вода и время.

Габи очистила от грунта участок около двух квадратных футов, пот уже градом катился по лицу и щипал глаза. Рассеянно, вытерев лоб тыльной стороной руки, она отбросила лопатку и снова взялась за кисточку.

Из-под вековой грязи начало появляться вырезанное на камне изображение лица.

— Эй! Я кое-что нашла! — воскликнула она, чувствуя, как долго сдерживаемое ликование заставляет сердце биться сильнее. — Часть настенного фриза, думаю… наверное.

— Подождите! Ничего не трогайте пока я не гляну на это! — выкрикнул доктор Шеффилд где-то за ее спиной.

Габи охватило раздражение, и она обернулась, ожидая спешащего к ней Шеффилда. Но прежде, чем успела что-то объяснить или возразить, оказалась в плотном кольце любопытствующих, заслонивших свет. Доктор Шеффилд пробрался сквозь толпу студентов и оттолкнул ее в сторону.

— Это лицо. Возможно, вы правы! — сказал он срывающимся от волнения голосом. — Как думаете, Ричард?

Толпа расступилась перед доктором Ричардом Олдмэном, который поморщившись, присел на корточки возле молодого коллеги, вглядываясь в каменный фрагмент.

— Могут быть тольтеки, Карл, — пробормотал он. — На данный момент трудно сказать. Но уж, конечно, не инки. Взгляни на следы, оставленные резцом.