Его любимая Кошка (СИ) - Калина Анна

– Что?

– Два дня подряд головные боли её донимали, – пожала плечами девушка, – ни отвары, ни примочки не помогали. Ей даже голос слышался…

Рик перевел взгляд на врача.

– Проверю, что у неё с мозгом, – кивнул доктор.

Логичное предположение, если учесть головную боль, голоса, смену поведения на ровном месте. Во всей своей жизни лорд Файс руководствовался логикой. И логика прямо орала о том, что на ровном месте девицы, счастливые и готовящиеся к свадьбе, с балконов не прыгают. Или…

– И на наличие отравляющих и дурманящих составов проверьте кровь, – произнёс лорд Файс.

Доктор удивлённо изогнул бровь, так сильно, что даже пенсне на его носу съехало. Да, это предположение было странным, но во дворце быть могло всякое. Кто знает, что могла выпить или вдохнуть эта девица? И кому это «что-то» предназначалось. При дворе убивали – это факт. Убивали подло, хитро и незаметно – ещё один факт. Горничная могла быть случайной жертвой, а могла быть и пешкой, убранной с шахматной доски для другой фигуры.

– Проверю, – растерянно произнёс доктор.

Рик обернулся туда, где стояла Авриэль. Девушка подошла к телу горничной, растерянно глядя куда-то. Лорд Файс мог поклясться, что Ави побледнела и отшатнулась, будто увидела что-то жуткое. Странно, если учитывать, что прошлое место работы императорской фрейлины было городским госпиталем.

– Вы что-то увидели? – обратился лорд Файс к девушке.

Ави вздрогнула, вскидывая на него растерянный взгляд. Зрачки в её золотистых глазах расширились, будто от испуга, но девушка только мотнула головой, нервно искривив губы в подобии усмешки.

– Нет! Ничего… просто показалось, что эта горничная из нашего крыла, – неуверенно пролепетала Ави, – обозналась. У этой девушки зелёные глаза…

– У Симоны были карие глаза, – растерянно шепнула горничная.

– Да-да, – шепнула Авриэль, – карие. У этой девушки глаза карие…

Она поднесла руку ко лбу, как делают в приступе дурноты, и Рик уже собрался ловить обморочную леди. Все движения женщины были суетливыми и дёргаными, так ведут себя в спешке.

– Леди Роннер, вам дурно? – взволнованно произнёс доктор.

Ави снова покосилась на тело, которое уже уносили стражники. Это не была паника, отвращение или дурнота. Рик видел в её взгляде растерянность. Даже не страх.

– Да, я пойду… я прилягу, – затараторила Авриэль, поспешно отходя к лестнице.

Доктор, всё так же обнимая горничную за плечи, тоже кивнул Рику, уходя прочь из холла. Хотелось последовать за Авриэль, проверить, не стало ли ей плохо, но Рик силой заставил себя остаться на месте. Сейчас не время и не место бегать за хорошенькими фрейлинами. Да и гоняться за леди Роннер, словно влюблённый мальчишка, он тоже не мог себе позволить. Достаточно и того, что он отправился за ней в парк, убеждая самого себя в том, что это всего лишь осмотр территории.

Поэтому лорд Файс поднялся по ступеням туда, где должна была стоять горничная перед прыжком. Осмотрелся. Перила доходили Рику до пояса, а невысокой девушке они были по грудь, скорее всего. Немалых усилий стоило залезть на отполированный мрамор. Лорд Файс сам попытался закинуть ногу, будто собрался прыгать. Ещё то испытание для растяжки. А это была девушка в корсете, пышной юбке, переднике.

– Не проще ли было отравиться? – задал лорд Файс вопрос пустоте, – к чему эта эквилибристика?

Пустота отмалчивалась, Рик вздохнул и слез с перил. Оставалось ждать заключения врача. А до этого обойти дворец, проверить стражу, постовых в саду. Чувство ответственности за чужие жизни угнетало, будто он снова был на носу боевого судна, а за спиной притихшая команда ждущая распоряжений. Только на войне немного проще – там враг ясен и понятен, его расположение даже обведено кружком на карте. А в этой новой мирной жизни врагом мог оказаться тот, кого все считали другом или союзником.

Первым делом я заперла двери в свою спальню и попыталась отдышаться.  Сердце колотилось в груди и мысли путались. Не могло же мне померещиться такое… но я точно видела, как глаза мертвой девушки из зелёных стали карими. В один миг, будто зелёная краска утекла в зрачок.

– Руфус, – тихо позвала я.

Тишина. Спит паршивец. Тут такое, а он спит… я достала из тумбочки старинный перстень, который часто носила на цепочке вместо кулона, но сегодня не стала надевать. Так и было, камень матово блестел, лишившись заметного синего свечения. Осторожно провела пальцем по прохладному камню, потом потерла сильнее.

– Руфус! Проснись ты, лежебока потусторонний!

Камень в перстне слабо засветился, из почти чёрной его середины рассыпались крохотные искорки цианового цвета, пока сам камень не принял привычный окрас. Тонкая струйка светящегося тумана выстрелила из перстня, проявляя в воздухе сонную полупрозрачную фигурку лиса. Руфус любил образы животных.

– И чего ты орёшь? Режут? – лениво зевая, прошамкала призрачная тварь.

– Прыгают, – выдохнула я.

Руфус перестал демонстрировать мне свои гланды и, захлопнув пасть, удивлённо уставился на меня своими чёрными глазками-бусинками.

– Куда?

– Вниз с балкона, – пояснила я и прошла к кровати.

Присела на мягкий матрац, потом вообще легла, раскинув руки. От волнения слегка кружилась голова и вздрагивали пальцы, но я точно знала, что увиденное там, у лестницы, не было игрой света и тени.

– Когда ты так говоришь, то чувство, что с балкона сиганула ты, – слетая на кровать, пробормотал Руфус, – причём летела головой вниз.

Лисёнок пробежался по покрывалу, сев рядом с моей головой. Я положила руку на глаза, одновременно защищая зрение от мягкого свечения Руфуса, и пытаясь собраться с мыслями.

– Только что в дальнем крыле дворца прыгнула с балкона горничная, – прошептала я, – и я могу поклясться, что её глаза поменяли цвет после смерти.

– Хм, – изрёк Руфус.

Я почувствовала, как зверёк лёг рядом, положив мордочку у самого моего уха. Он часто так ложился, дугой выгибаясь вокруг моей головы, мордочку укладывал возле уха, а хвост забрасывал на грудь, будто обнимал.

– И что с того? – послышался его ленивый голос.

Я от такой реакции резко села. Нет, к тому, что Руфус эгоистичен и ленив, я давно привыкла. Но вот такое…

– В смысле «что с того»? – прошипела я. – Человек умер. А её глаза…

– Её глаза – её проблемы, – тоже садясь, произнёс лис, – какое тебе дело до её проблем и её глаз?

– А если это какая-то тварь?

– Какая? – произнёс дух, склоняя пушистую голову на бок.

– Не знаю, – начинала я злиться,  – это ты у нас знаешь их всех в лицо и по названиям!

Руфус показательно задумался, почёсывая макушку кончиком своего пушистого призрачного хвоста. Для вида даже прикрыл глаза. Потом всё же отрицательно мотнул головой.

– Таких не знаю, – фыркнул лис.

Ясно. Придётся лезть в схрон. Я ещё раз проверила дверь и быстрым шагом направилась к камину. Там, внутри дымохода, в нише кладки лежало то, что я берегла и прятала от посторонних глаз. Впрочем, свои знания я тоже клялась прятать и не проявлять перед людьми. Я пыталась жить нормальной жизнью, но как это возможно, если ненормальное время от времени в эту жизнь врывается?

Книги всё так же лежали в нише, обёрнутые толстым слоем тряпья и старых, пожелтевших газет. Зашуршала старая бумага, с тряпья осыпалась на пол сажа. Шелест страниц, запах старых чернил… С каким трудом и риском я доставала эти книги. Эти зарисовки, записки. Часть из них рисовала моя мать… которую считали сумасшедшей. Безумная Абигейл (как звали мою мать крестьяне) не была сумасшедшей. Точнее, была, но я точно знала, что именно послужило причиной утраты ею рассудка.

– Может, это банальный одержимый? – произнёс Руфус, слетая на пол.

Я осторожно перекладывала листочки с записями, жуткие рисунки, но всё же память о близком мне человеке. А ещё тут лежал маленький камушек с дырочкой, такие часто «выплёвывает» море. Не знаю, почему я всё ещё хранила этот подарок из прошлого? Подарок на удачу, подаренный от чистого сердца… возможно он и вправду принёс мне везение.