Галерейщица (СИ) - Илан Анна

Мы это… оплатим ваше беспокойство… — мямлил жених.

“Заплатим за публикацию!” — шипела девушка.

Время, место и сколько? — решила подойти с деловой точки зрения Елена Владимировна.

Она так и не выяснила, где работала Ева, ведь за всё время ей никто не позвонил, не пришел ругаться, чего, мол не на работе. Ни гостей, ни абонентов, лишь орки притащили торт и замечательную запечённую курочку. Публикация сработала и им пошла удача косяком.

Видимо Ева была еще тем интровертом и социофобом, поскольку за все время о ней не побеспокоились ни родные, ни друзья. Даже соседи с удивлением уставились на Елену Владимировну, когда она вышла среди дня, чтоб прогуляться — размять ноги в ближайшем небольшом парке и проверить внезапно родившуюся теорию мира в библиотеке.

И гардеробчик Евы, прямо скажем, был несколько неоднозначен, а Елене Владимировне и вовсе показалось, что вызывающ. Смысл этого посыла? Я вас не люблю, но не боюсь? Или Я вас не люблю, но люблю выпендриваться?

Елена Владимировна хотела одеться на свадьбу, как можно скромнее, чтобы не сильно выделяться. Однако, скромно в её понятии и в понятии Евы несколько различались, ибо самыми скромными были кожаные штаны и белая блуза с пеной жабо. Всё вместе смотрелось круто. Можно было бы и другую рубашку надеть, например зелёную, но она была лишь условно зелёная, её цвет приближался к оттенку “электрик” и незаметной гостьей Еве в ней точно не быть. Сочетание алой рубашки и, например, черных штанов в полоску, тоже весьма спорное. Что ни надень, как ни крути — получалось ярко.

Елена Владимировна поняла, что надо обновлять гардероб под новые нужды. Ну и вообще, надо прикупить одёжку, ведь в том, что есть, её уже наверняка все видели. Но это потом. Сейчас некогда бегать.

Черные брючки в тонкую белую полоску, белая блуза, тяжелые тёмные ботинки с серебряной фурнитурой и атласный цилиндр с пером совы за шелковой лентой. Любуясь на себя в зеркало, Елена Владимировна отметила, что сочетание вещей получилось почти как на картинке, которую она видела в сети Интернет. Кажется там этот стиль назывался стимпанк. Точно!

Свадьбы во всех Мирах одинаковы, разные только причины, по которым двое становятся мужем и женой.

Эти были странные. Иногда на миловидном лице жениха она ловила выражение, которое можно было интерпретировать, как “Спасите-помогите!”, в следующую секунду он вроде бы восторженно смотрел на невесту. На доли секунды казалось, что и невеста готова выпрыгнуть не только из платья, но и со второго этажа ресторации, где проходило торжество. Лишь один отец невесты был непоколебим в своей решимости — сделать всё как надо.

Еву Кадр еще у входа в ресторацию встретил почётный эскорт из четверых мужчин, возглавлял который ни много ни мало аж целый охрим. Он представился и строгим голосом предупредил о том, что фотографировать Еве можно, но публиковать где-либо фото ни в коем разе не дозволяется. Елена Владимировна пожала плечами. “Больно нужно свою ленту всяким мусором засорять!” — подумала она, однако вслух с невиннейшим выражением на лице сообщила, что де, её пригласили молодые именно для публикации. Отчего этого важного дядю лет сорока, этакого “председателя комиссии”, немного перекосило.

Посмотрим, — сурово сообщил он. Посмотрите, — снова легкомысленно пожала плечами Ева. И тут её озарило новой идеей: — А вас фотографировать можно? Такое фактурное лицо!

У дяди дернулась щека. Трудно было сказать, что послужило причиной нервного тика предложение сделать фото или то, что в мыслях Ева назвала его дядей и на полном серьёзе прикидывала годится ли еще этот старый пень для постельных игр или из него труха посыпется? Впрочем, выяснять читает ли мысли охрим или нет Елене Владимировне не хотелось.

В комиссию также входил лахрим — один экземпляр, тощий мужчина с длинными сальными волосами. Ведающий — один экземпляр, крепыш с нервным румянцем и густыми бровями. Охранник обычный — тоже один, совершенно шаблонный шкафообразный экземпляр.

И еще один неведомый встречающий стоял в углу, вроде как под прикрытием тени, облокотившись на стену. С некоторой насмешкой он смотрел на суету магов, жаль только лица толком не разглядеть. Поза его была полностью “закрытая”, но так всё нарочито лениво, словно в игры играл, не воспринимая всерьез ситуацию.

“Вот странно, охрим явно нервничает, а этот в тенёчке прохлаждается, ощущает себя хозяином положения. Киллер, что ли?” — еще раз взглянув на фигуру “неведомого” подумала Ева поднимаясь по лестнице. Но потом решила, что на свадьбу подобных “заводных ведущих”, как правило, не приглашают, даже с целью устранить фриковатую дикарку Еву Кадр.

Сначала всё шло как по маслу: приглашенный лысый жрец в белом балахоне разложил свиток с алыми и золотыми кистями на специальной подставке, возжег по обеим сторонам вонючие курильницы, от которых Еве сразу захотелось кашлять, встав на красивый новенький половичок босыми ногами, запел хорошо поставленным голосом милую песню о рождении новой семьи. Наличие слуха и голоса у жреца примирило Елену Владимировну с этим народным творчеством, ибо она терпеть не могла художественную самодеятельность, категорически не выносила пьяное пение за столом, а за вытьё в душе готова была убивать. Нет конечно, она на самом деле никого не убила, но в молодости рассталась с парой потенциальных женихов именно из-за воя в душе, что вроде как песней зовётся. Может быть зря, может не стали бы они ей изменять, может и детей десяток нарожала бы, но говорить сейчас о том, что могло бы быть по прошествии стольких лет по меньшей мере странно. Всё это в прошлом. Прошло. Проехали.

Жрец начал переминаться с ноги на ногу, вроде как приплясывая. Колокольчики привязанные к щиколоткам звенели, курильницы воняли, благодарные зрители трепетно внимали и ждали, когда же наконец закончится эта тягомотина и можно будет спокойно пожрать. Тут к удивлению Елены Владимировны свиток засветился.

“Фонарь в стойке, — скептически подумала она. — Ещё бусы аборигенам раздайте!”

Тем временем жрец успокоился, заулыбался и потребовал, чтобы молодые положили руки на свиток и затем обменялись браслетами в знак любви, верности и бла-бла-бла.

Молодые поспешили подчиниться и в момент, когда на тонком запястье невесты защелкнулись кандалы, в смысле, дорогущий супружеский браслет, Ева, повинуясь воплю интуиции — “Сейчас!” — сделала снимок и моментально отправила его в Галерею с пожеланиями благополучия новой семье.

В этот же момент произошло сразу два события. Сверху упала какая-то конструкция из светильников и только чудом не задела молодых, но перевернула курильницы, от угольков которой занялся коврик, на котором танцевал жрец. Жрец в шоке начал, завывая, тушить огонь босыми ногами, от чего колокольчики истерически беспорядочно зазвенели. Вторым событием оказался дротик. В кого он должен был попасть, в жениха или в невесту определить было сложно, ибо уже всё смешалось. Самые не голодные, а также желающие жить долго и счастливо гости поспешили к выходу сразу после того, как рухнула конструкция со светильниками. Молодые, обнявшись как два брошенных котёнка, сидели на полу, при этом новоиспеченный муж мужественно пытался укрыть супругу своим сюртуком, как будто тот заговорённый. Впрочем, может и действительно заговорённый.

Отмерли наконец и начали действовать маги и охранники, пытаясь наводить порядок в нестройных рядах истерящих гостей. Одна Ева слегка оглушенно стояла, как тополь на Плющихе и спокойно наблюдала весь этот бардак.

— Ты! Вы фотографировали! — охрим обвиняюще наставил палец на Еву, не находя более никого, кто бы годился на роль подозреваемого.

— Ага, — согласилась она и продемонстрировала свой пост в Галерее.

Маг стал пристально изучать написанное, словно оно могло иметь под собой еще какое-то значение, кроме того, что было на поверхности. Ева сначала смотрела на начавшую лысеть макушку охрима, а потом вновь увидела того, который в тени. Тот вновь стоял в тёмном углу, правда в этот раз поза его была напряженной, явно был чем-то недоволен или опасался. Он повернулся в сторону охрима и Евы, их глаза встретились.