Некромантка по наследству (СИ) - Снежная Марина

- Что у вас болит? - мягко спросила, заметив, что старик открыл глаза и обвел нас мутным взглядом. - Лекарь скоро приедет. Но может, мы и сами сумеем вам чем-то помочь? Если сердце болит, то в доме найдется нужная микстура.

- Вряд ли она поможет, - криво усмехнулся мужчина. - Но спасибо за предложение. -Потом он посерьезнел: - У меня очень мало времени, и я должен вам кое-что передать. Наедине, - добавил, покосившись на Николя.

Парень нахмурился, явно не желая оставлять меня наедине с незнакомым типом. Но старик при всем желании вряд ли мог быть опасен. А раз для него отчего -то так важно со мной поговорить, было бы жестоко не выполнить просьбу больного человека. Может, даже умирающего. Судя по тому, насколько он плох, второе более чем вероятно.

- Николя, выйди, пожалуйста! - потребовала строго.

Парень некоторое время помялся, но под моим суровым взглядом все же сдался и вышел.

- Может, вы хотя бы представитесь? - я тепло улыбнулась, подходя ближе к старику.

- Бернард Атталь, - проговорил он, не сводя с меня пристального взгляда.

Казалось, он ожидал какой-то реакции, но имя мне было незнакомо. И я лишь пожала плечами.

- Ну, а как меня зовут, вы знаете, - сказала я. - Так о чем вы хотели со мной поговорить, месье Атталь? - спросила у него.

- Дайте мне, пожалуйста, руку, - попросил он и тут же страдальчески поморщился. Его тело конвульсивно дернулось. Похоже, ему сейчас очень больно.

Наверное, сработала моя извечная сострадательность. Никогда не могла спокойно смотреть на чужие мучения. Потому и эту просьбу выполнила чисто механически, даже не задумавшись над ее странностью из уст незнакомого человека. А может, посчитала, что одинокий старик желает отыскать во мне хоть какую-то опору. Живое человеческое участие.

Но едва длинные узловатые пальцы сомкнулись на моей ладони, как я немедленно об этом пожалела. Хватка оказалась на удивление цепкой и болезненной. Вскрикнув, попыталась разжать пальцы, но не сумела. Широко распахнутыми глазами уставилась в глаза старика, которые вдруг начали стремительно темнеть.

- Прости, девочка, - каким-то надтреснутым скрипучим голосом выдавил он из себя, - в нагрудном кармане найдешь ключ от моего дома. В шкатулке, что стоит на каминной полке в гостиной, отыщешь все объяснения. А теперь прости...

Мир вокруг вдруг потемнел и сузился до размеров его лица, на котором каким -то потусторонним огнем горели ставшие совершенно черными глаза. А со мной происходило нечто странное: тело бросало то в жар, то в холод. От руки же старика в мое тело будто вливалось что-то чужеродное и странное. Оно оставляло после себя непонятное покалывание.

Снова попыталась расцепить пальцы старика, но не смогла. Сердце мое колотилось с каждой секундой все сильнее, пока в глазах окончательно не помутилось, и я не потеряла сознание. Последней четкой мыслью было: почему я? За что?..

Сознание вернулось как-то резко и грубо. Я просто снова вынырнула в реальность и начала осознавать себя. В груди отчего-то жгло и саднило, как будто накануне мне ударили по ребрам. Дышать было тяжело, и я осторожно и медленно втянула носом воздух. Открыла глаза и обвела взглядом комнату. Вовсе не ту, в которую мы с Николя перенесли старика. Мою собственную уютную девичью спаленку, где почетное место занимал огромный плюшевый медведь, когда-то подаренный отцом.

Судя по тому, что вокруг сгустились сумерки, а освещала помещение лишь одна магическая свеча, уже вечер. В кресле неподалеку клевала носом матушка Белла. Но стоило мне пошевелиться и попытаться подняться, как она тут же вскинула голову. Взволнованно охнула и бросилась ко мне. Но потом будто наткнулась на невидимую стену и отпрянула. Так, словно вспомнила о чем-то, что не позволило сделать то, чего хотелось. Старушка смущенно отвела глаза и спросила:

- Как вы, мадемуазель Мелли?

- Сама не знаю, - говорить было тяжело из-за боли в груди, и собственный голос показался чужим и глухим. - Больно. Что со мной произошло?

- Ох, девочка моя! - экономка с жалостью все-таки взглянула на меня и покачала головой.

- Говорила же я, чтобы гнали прочь этого человека! Не послушались.

- Объясните толком, что вы имеете в виду! - я нахмурилась. - Что это за старик? Вы ведь его откуда-то знаете! И что он со мной сделал?

- Проклятый Бернард! - словно выплюнула экономка, в глазах ее отразились неприязнь и затаенный страх. - Так его все называли, когда он здесь жил. Как радовались, когда из нашего города убрался! А поди ж ты, вернулся! Еще и таких дел наворотил! - она сокрушенно вздохнула.

- Каких дел? Объясните, наконец!

Нет, кое-какие подозрения у меня возникли. О ком только сегодня днем рассказывала Эмили в подобном ключе? Или не сегодня? Неизвестно, сколько я провалялась без сознания. Но как бы то ни было, подозреваю, что старик, которому я так опрометчиво решила помочь, и есть злополучный некромант. Иначе с чего бы матушке Белле так на него реагировать? Она ведь жила здесь в то время, когда некромант еще обитал в Ранте. И судя по всему, узнала его даже столько лет спустя. Но, Создатель милостивый, как это связано со мной?!

- Это исчадье Бездны не нашло ничего лучше, как перед смертью вам свой дар передать! -чуть ли не с ненавистью к, судя по всему, уже покойному старику, воскликнула экономка.

В первые несколько секунд ее слова даже толком не уложились в голове. Я лишь оторопело смотрела на женщину. Потом у меня вся кровь от лица отхлынула, а внутри похолодело. О чем она говорит, умертвие ее раздери?! Совсем на старости лет ума лишилась?!

Видя мою реакцию, матушка Белла опомнилась и поспешно произнесла:

- Давайте я лучше лекаря позову! Он там с вашими батюшкой и матушкой в гостиной беседует. Ждут вашего пробуждения. Я женщина темная, толком и не объясню вам, как и что. Уж светлый маг поболе моего знает о таких делах!

И, не дожидаясь моего ответа, старуха выскочила за дверь, словно за ней полчища умертвий гнались. Женщине явно было не по себе находиться в моем обществе.

А ведь еще недавно относилась ко мне, словно к родной внучке. Могла и поворчать, и приголубить, и добрые наставления дать. Насколько же резко все изменилось!

Но что такое матушка Белла говорила о даре? Якобы некромант его мне передал. В голове не укладывается. И разве такое бывает? Без помощи мага, действительно, не разобраться. И все же если каким-то чудовищным образом подобное произошло, то выходит, я теперь тоже...

Меня бросило в холодный пот. Прислушалась к собственным ощущениям, ожидая почувствовать внутри какую-то замогильную тьму или что-то в этом роде. Но помимо саднящей боли в районе ребер ничего такого не ощущала. Я по-прежнему была все той же Мелани Фрей.

Вспомнила о том, что маги вроде бы видят мир немного по-другому. Замечают какие-то энергетические потоки и прочее, о чем я имела весьма смутное представление. Но мои глаза видели лишь то, что и всегда. Может, это какая-то ошибка? Не передали мне никакого дара. Некромант не успел или ему что-то помешало. Отсюда и боль в груди - побочный эффект от неудачного воздействия. Как же сильно я на это надеялась!

Через несколько минут за дверью послышались шаги нескольких человек. Я уселась в кровати поудобнее, прислонившись спиной к изголовью, пригладила растрепавшиеся волосы. Порадовалась тому, что раздевать меня не стали, и я по-прежнему в том платье, что и была. Иначе неловко бы себя ощущала. Пусть и понимала, что лекаря стесняться глупо. Но как-то мне повезло со здоровьем, и в последний раз ко мне вызывали целителя еще в детстве. Я тогда простудилась и довольно тяжело заболела. Теперь же, когда стала взрослой, было неловко показываться в неприличном виде перед посторонним мужчиной.

- Добрый вечер! - первым поздоровался со мной пожилой лекарь, с которым я только недавно общалась по поводу Луизы.

Очень сдержанный и воспитанный, с умным и живым взглядом немного выцветших с годами голубых глаз. Гилберт Лабен производил исключительно положительное впечатление. Его в Ранте любили и уважали за то, что одинаково относился к любым пациентам независимо от сословной принадлежности. Цены за свои услуги не задирал и не кичился своим магическим даром. Хотя обычно маги смотрели на неодаренных как на неполноценных людей, в чем-то ущербных. Даже самые слабенькие. А Гилберт Лабен был, насколько я знаю, уверенным середнячком.