Смерть моя, жизнь моя (СИ) - Нуар Эрато

— Насколько я слышал, отец Илесс ещё не дал согласия, — гость пристально посмотрел на батюшку. Сегодня его глаза оставались синими, не пугая чернотой.

Одежда несколько отличалась от нарядов остальных претендентов. Словно он и не готовился к смотринам, и вообще шёл не за тем… «Может, так и есть?» — мелькнула в душе надежда.

Тёмно-синяя рубаха распахнута сверху, открывая сильную грудь. Синие волосы густого, насыщенного цвета сверкают на плечах. Узкие тёмно-серые брюки, тонкие летние ботинки. Будто он сорвался с места в чём был, лишь бы успеть испортить мою жизнь…

— Дх’эр Эллинге Сольгард? — с недоумением переспросил батюшка.

Эллинге Сольгард?! Наместник, самый главный дх’эр не только в столице Инемаре, но и во всём Эрсе?! Мамочки… он-то что тут делает? Он же никогда не бывает на балах, не участвует в смотринах ниатари, многие вообще считают, что его не существует!

Так это был сам Наместник?!

От волнения ноги сделались ватными — не знаю, как я устояла, наверное, только благодаря многолетним внушениям родителей, что я обязана держать себя в руках, что бы ни случилось.

Сольгард преодолел последние шаги, остановившись перед нами. И произнёс:

— Я претендую на ниатари Илесс Оринго.

Нет, нет, только не это! Я даже качнула головой… и натолкнулась на взгляд Эллинге.

Мрачный. Чернеющий.

— Илесс моя невеста! — выступил вперёд Сгерр.

— Тебя здесь вообще не должно быть, — отрезал Наместник.

— Вы даже не касались её!

Ох! Я снова вздрогнула под взглядом совсем почти чёрных глаз. Сольгард резко протянул широкую ладонь, молча приказывая мне вложить в неё свою руку. Я замерла, глянула на Сгерра — взгляд того тоже был мрачен, полыхал тёмным огнём.

Вокруг стояла звенящая, оглушительная тишина. Драххи оставались коленопреклонёнными.

— Вашу руку, Илесс, — колючий, раскатистый ледяной голос, словно Эллинге Сольгард сдерживает ярость… или не знаю, что он там сдерживал.

Но противиться я не могла, забрала ладонь у фиолетового и вложила в огромную ручищу синего, понимая, что тот всё равно настоит на своём. Заранее зная, что увижу.

Узор вспыхнул — ярко, серебряным свечением, разгораясь, но почему-то не меняя цвета. Кожу жгло, будто самым настоящим огнём. Показалось, я вижу золотистые язычки.

По-моему, все присутствующие вдохнули и забыли выдохнуть. Я глянула на отца, маму, Картера — во всех глазах застыло одно и то же выражение.

Удивление, недоумение, шок.

— Ты удовлетворён? — обернулся Эллинге к Сгерру. — Отказываешься от ниатари, или желаешь решить вопрос традиционным Судом Прада?

— Это н… — пробормотал Сгерр.

— Ты отказываешься от ниатари? — резко переспросил Сольгард, перебивая.

Тот несколько минут вглядывался в его глаза, ноздри раздувались, нервно дрогнул кадык.

— Конечно, отец. Я отступаю.

Отец? Отец?! А мать где? Зачем ему ещё одна жена? Я не хочу! Нет! Почему, почему Сгерр не успел, почему батюшка не провозгласил меня невестой на минуту раньше! Или Наместник и тогда мог бы всё разрушить, вмешаться? Зачем я ему?!

— Но… — пробормотала я. Эллинге бросил резкий, тяжёлый взгляд, заставляя замолчать.

Я осторожно забрала руку из его руки. Расправила плечи, припоминая все уроки родителей и воспитателей.

— Могу ли я воспользоваться своим правом выбора? — произнесла, стараясь говорить как могла ровно.

Во взгляде Сольгарда сверкнула такая ярость, что захотелось забиться как можно дальше. Картер дёрнулся, позади зрителей глухо пискнула Айрин в наряде служанки.

Казалось, Наместник меня сейчас убьёт своим взглядом, если не руками. Не потерпит и не простит нежелания.

— Нет, — отозвался он, посмотрев так же тяжело, убийственно на Сгерра.

Нет… я мысленно застонала, осознавая это слово. Отказ.

Эллинге перевёл взгляд на батюшку:

— Оглашаю помолвку с вашей дочерью, отныне моей ниатари Илесс Оринго.

— Почтём за честь… — пробормотал тот. Я заметила, что руки у него дрожат, а в глазах, обращённых ко мне, стоят слёзы. — Если ни у кого нет возражений…

Отец замолчал, окинул всех взглядом, словно надеясь услышать те самые возражения. Но на этот раз никто не рискнул их озвучивать.

— Почту за честь отдать… — его голос на миг прервался. — Отдать мою дочь Илесс Оринго в жёны Наместнику Инемара и всего Эрсе Эллинге Сольгарду.

Всё. Словно громом прозвучал приговор.

В жёны.

— Когда… вы хотели бы назначить свадьбу, дх’эр Сольгард? — батюшке с трудом удалось взял себя в руки.

— Завтра.

Завтра? Завтра?! Но… я надеялась, что у меня есть хотя бы неделя! А то и месяц! Зачем же так…

Я закусила губу, понимая, что больше себе не принадлежу. Теперь я собственность этого страшного не-человека. Я должна сделать то, для чего меня растили.

Батюшка тоже хотел возразить… но промолчал, осознавая: он больше не имеет власти решать мою судьбу. Да и никогда не имел, с того дня, как на моём запястье расцвёл узор.

— Да будет так, — он, казалось, разом постарел на несколько лет.

Всё пошло не так!

Он собирался узнать о ней как можно больше. Постепенно приучить её к себе.

Почему, почему он не встретил её раньше? Он объявил бы всем, что это — его ниатари. Чтобы никто не смел строить на неё планы.

Он не стал бы торопить… Но сейчас, когда она, единственная, едва не ушла из рук, едва не просочилась сквозь пальцы… Что бы он делал, потеряй свой первый и последний шанс, о котором давно уже даже не мечтал?

Он не мог ждать ни дня. Готов был схватить её прямо сейчас и увезти… Но глаза девушки, переполненные испугом и чуть не отвращением. Её взгляды, которые она бросала на бессовестного мальчишку…

Глухая ярость захлёстывала изнутри. Как она посмела высказывать нежелание. Ему, самому Наместнику! На глазах у всех драххов и лорда парламента!

Эллинге успеет. Даст ей время, приучит к себе. Главное — увезти туда, где никто больше не сможет на неё претендовать.

А сейчас оставалось лишь вызвать сюда своих паладинов. И ждать завтрашнего дня, мечась по комнатам и страшась, что всё может сорваться.

— Звали?

Эллинге резко обернулся. Может, зря он выбрал наследника по силе? Сгерр всегда был хитрым, себе на уме.

— Как ты там оказался? Почему не сказал мне? Ты не должен был жениться в этом году, и тем более выбирать невесту без моего одобрения.

Эллинге чеканил каждое слово, с трудом сдерживая хлещущую ярость. Мальчишка постоянно пытался крутить интриги. Но меньшая сила может не справиться с источником Прада, и тем более с Разломом. Приходилось мириться с его характером в надежде, что рано или поздно перерастёт и помудреет.

— Я случайно узнал о ней, девушка мне понравилась, — пожал плечами Сгерр. — Не думал, что ваше разрешение обязательно, отец. Всегда считал, что главное — отклик Прада. А откуда её знаете вы? Как могли предположить, что узор Прада вам откликнется, если столько лет…

Сгерр осёкся. Эллинге болезненно дёрнулся, уголок рта потянулся в кривой усмешке.

— Ты должен предупреждать меня о столь важных решениях, сын.

— Непременно, отец. В следующий раз приглашу вас с моей новой матерью на смотрины ниатари.

Слова, хлёсткие, как пощёчина, ударили, едва не пошатнули. Эллинге стоял, расправив плечи, и смотрел на своего Преемника.

Женщины не выживали, вынашивая ребёнка драхха. Сила сына сжигала их изнутри. Всегда сына. Сила Манье, которую передавал отец, была слишком велика, чтобы зачать девочку. Слишком интенсивна, чтобы мать могла справиться с ней при родах.

А уж его сила, испорченная Хаосом, и вовсе едва ли могла хоть кому-то подойти.

И всё же эта девочка — его единственная надежда. И он должен сделать то, что должен.

— Буду рад, — бросил скупо.

Поклонившись, Сгерр покинул его.

Швеи шили всю ночь, не покладая рук. Если первое платье всегда белое, символ чистоты цвета и невинности девушки, то свадебное традиционно должно быть цвета волос жениха, потому заранее даже заготовку не сделать.