Если Уж попал в зелье... (СИ) - Марикава Рэй

— Оп-ля! А я вас разыграла! Я сдала! Вот, полюбуйтесь — новенький диплом с отличием, а после того как завершится обряд, и я обрету фамильяра, ректор проведёт колдовскую инициацию и я буду вместе с выпускницами Академии. А оценки — вот они!

Несколько мгновений женщины не могли придти в себя, но когда осознали, что произошло, принялись плакать, смеяться, обнимать племянницу, друг друга и едва не зацеловали проходящего мимо садовника. И хотя старик был искренне благодарен юной колдунье за чудесное избавление от кашля, всё же господин Келвин Дёрн постарался как можно быстрее покинуть столь странную компанию.

Чудные они, эти магичества…

Должность придворного мага обеспечивала безбедное существование, а деньги дарили свободу. С кошельком в кармане легче странствовать, маскируя погоню за артефактами в собственных интересах, действиями на благо короне.

И он странствовал. Искал артефакты. Изучал магию, часто жертвуя всем, что имел. Убивал. Предавал. Продавал, покупал и крал — делал всё, лишь бы победить этого демона, гниющего в его прОклятой крови! Добро и зло не имели значения. Значение имел лишь факт достижения цели. Тем не менее, в душе всё же жило некое чувство справедливости, в том смысле, что ему было приятнее, если препятствие на пути к цели не заставляло творить нечто, после чего он пил до беспамятства, стараясь заглушить чувство вины.

Рыжие волосы девушки мгновенно воскресили в памяти картины, которые, как он ни старался всё это время, не потеряли своей яркости, а ведь он что только не делал!

Пил эликсир фей. Много эликсира. Жил с феями. Спал с ними. Кто только его не проклинал. Околдовывал. Зачаровывал. Купал в крови единорога, осыпал пеплом феникса, мазал гномьим дерьмом, но он так и не смог забыть этот день.

Как же его измотала эта вечная борьба за память и беспамятство — он уже давно не пытался понять, чего хочет больше — вспомнить или всё-таки забыть…

Как её звали? Какого рода она была, из какого леса вышла, какие именно связи привели её во дворец? Он помнил лишь оттенок курчавых волос — точно таких же, как у этой девчонки, что пришла к архимагу показать, что умеет варить зелья. Действительно, умеет. Удивительная сила по меркам этого чахлого, теряющего магию мира — мира, что ещё каких-то полвека назад буквально захлёбывался волшебством…

Рыжие кудри, усыпанная веснушками белая кожа и зелёные, чуть раскосые глаза. Ещё лет пять, платье, что давно уже не носят — и будет точная копия того, что он видел, когда ещё был…

— А… Опять ты… Как дела?

— Каррр! Каррр! Каррр…

— Разговариваете с вороном, Эрлин? — Атарина Ридея щёлкнула пальцами, и птица оставила плечо мага, как показалось всем присутствующим, с сожалением.

Мартиш Эрлин ничего не ответил, однако членов совета Академии это нисколько не удивило. Об этом человеке ходили легенды — одна страшнее другой. Он был молчалив и нелюдим, впрочем, как и все придворные маги. Главное — его величество был доволен, остальное же Совет не волновало. Академия финансировалась короной исправно — без излишеств, конечно, но и без перебоев. Этого было вполне достаточно, чтобы мирно существовать с любыми представителями двора.

— Не хотите отвечать, — утвердительно покачала головой ведьма. — Показываете своё превосходство. Что ж, — пожала плечами женщина, протягивая фамильяру орешки, — В конце концов, ваше право.

— Перестаньте, Атарина, — нахмурился Персиваль Хойя. — Я искренне благодарю вас за помощь, Эрлин. — Для нас огромная честь принимать вас у себя. Как вам юное дарование?

— Кто она? — маг посмотрел ректору Академии в глаза.

Персиваль Хойя взгляд выдержал. Но даже у него пробежал холодок по спине.

— Литиция Келисавва-Вербенсклетт. Племянница Петуньи Вербенсклетт. Эта женщина — лучший зельевар королевства. Я бесчисленное количество раз предлагал ей место в Академии, но… Всё это время она занималась девочкой. Родители Литиции погибли. Страшная трагедия… Девочка осталась одна. Фамильяром её матери, Ребекки, была лисица. Последняя ведьма такого уровня. У девочки скоро обряд обретения. Будем надеяться.

Повисла пауза. Все думали об одном и том же. Королевство слабеет — сильные ведьмы рождались всё реже.

— Её мать была рыжей? — спросил Эрлин, не сводя глаз с Хойи.

Маг всегда задавал странные вопросы, и всегда получал на них ответы. Никто ни разу не осмелился спросить придворного чародея, к примеру: почему его это интересует?

— Как листья крейнов в разгар осени, — улыбнулся старик в белую бороду, погрузившись в воспоминания. — Эта девочка очень похожа на свою мать.

Это был настоящий праздник! Они с тётушками поехали в небольшой, но уютный особняк Румильды. Дом был довольно далеко от центральной части королевства, но он не стоял в лесу, а потому был оборудован всеми возможными благами столичной жизни — можно всласть понежиться в ванне с ароматной пенкой, выспаться на мягкой кровати! А еще тётя Руми пекла самое вкусное печенье в мире!

Аромат кофе наполнил дом, и они болтали до глубокой ночи, пока небо за окном не превратилось в чернильный омут, поблёскивая брильянтами звёзд.

Лита уже клевала носом над угощениями, потому что очень устала. И ведь было от чего. Столько всего надо было рассказать! И как садовник только что не плакал от счастья, потому что не только остался жив, но и избавился от кашля. Как они с ректором и магистром по заклинаниям обсуждали рецепт и свойства медвежьего мха. А ещё она рассказала про огромную птицу госпожи Ридеи — чёрного ворона, и про второе сложное задание — сварить прОклятое зелье.

Тётушки слушали внимательно, то охая, то одобрительно кивая. Со вторым заданием Лита тоже справилась, потом долго отвечала на вопросы и принесла клятву на собственной крови, что никогда не будет использовать чёрные знания во вред. Рассказывая это, девушка с гордостью показала свежий порез на запястье. Тётя Румильда бросилась искать бинты, тётя Пет — заживляющую мазь, а Лита думала о том, что они — лучшие на свете, и что она очень, очень их любит…

О молодом синеглазом маге в серой мантии она ничего не хотела рассказывать, и сама не понимала — почему. Она бы так ничего и не рассказала, но тётя Румильда, ссыпая крошки от печенья на ладонь, вдруг спросила:

— А как они проверили, действительно ли зелье, сваренное тобой, способно проклясть? Не могли же они дать кому-то эту отраву! Уж в том, что Петти прекрасно обучила тебя подобным вещам, даже я не сомневаюсь.

Говоря всё это, тётя Руми кормила Бергамота — толстого крыса с яркой, апельсинового оттенка шёрсткой. Бергамот был фамильяром тёти Руми. Правда, тётя Петти почему-то не очень верила в его истинное предназначение и способности. Она даже считала, что папина сестра красит бедное, ни в чём не повинное животное зельем, чтобы он выглядел необычно. Это, возможно, правда. Лита однажды случайно нашла такое зелье в ванной у тёти Руми, но разве это что-то доказывает? Её тётушки постоянно подтрунивали друг над другом, но не зло, а так, в шутку, и обе они совершенно точно любили её, Литу. А что ещё нужно для счастья?

— Ты на что намекаешь, Рум? — нахмурилась Петунья.

— Ни на что. Просто чёрные зелья тебе всегда удавались на славу.

— Мне все зелья удаются.

— Ты просто стесняешься своей тёмной стороны. А ведь она есть в каждой из нас! Я считаю, этого вовсе не стоит бояться — магия безгранична, и…

— Не слушай её, девочка. Старушка перебрала с вишнёвой настойкой. С другой стороны — сегодня есть повод.

— Ничего подобного! Ладно. Ну, так как, Лита? Как они это проверили?

— Ну…, - девушка покраснела. — Они позвали Мартиша Эрлина.

— Да, — тётя Петт хотела поставить чайник, но забыла, что собиралась сделать. — Я слышала о нём.