Смотри на меня (СИ) - Тэль Аадет

Долго пробыть в тишине и одиночестве не получается. Спустя два часа в комнату впархивает Майрин и с порога сражает новостью:

— Вот сидишь ты тут и не знаешь, что по школе призраки бродят!

— Что? — уточняю недоверчиво. — Ты уверена?

Привидений же, вроде бы, не существует, так? По крайней мере, до сих пор я не слышала, чтобы они где-нибудь упоминались.

— На Ирэнту напал призрак! — Май с разбегу приземляется к себе на кровать. — С ней директор сейчас разговаривает.

Майрин учится на втором курсе, а я — на первом, но так как вне уроков мы почти всегда вместе, её компания мне знакома. В том числе и Ирэнта- миниатюрная, словно Дюймовочка, блондинка с нежными чертами лица. Для своих четырнадцати, она очень скромная и вполне разумная девушка. Как что-то подобное могло с ней случиться?

- Она в порядке?

— Да, вроде бы. Испугалась только. Но знаешь, что? Это было на первом этаже, в холле!

— Думаешь, и на арра Литтора тоже напало привидение?

— Точно оно! Не верю я, что кто-нибудь из парней мог бы такое устроить!

— Может, это была девушка? И вообще, Май, мы же пока не знаем подробностей.

— Ученица оказалась сильнее учителя? — смеётся, поигрывая локоном. — Не-е-ет, я думаю, это был призрак! Наверняка их здесь несколько водится… ты не боишься?

Пожимаю плечами.

— Я пока ни одного не видела.

Призраки ведь не материальны, так? Им же не нужно прятаться в шкаф, чтобы на глаза не попасться?

Чёрт, в этом мире может быть, что угодно! Надо уточнить в библиотеке. Просто на всякий случай.

— Алль тоже как-то слышала в коридоре странные звуки — скрежет или шорох, не разобрать. Она только сегодня об этом вспомнила, когда мы об Ирэнте узнали, — Май ненадолго замолкает и обеспокоенная морщинка на её переносице разглаживается, сменившись мечтательной полуулыбкой: — Представляешь, если оно и на нас нападёт?

— Ты как будто не против! — улыбаюсь.

Понимая, что попытка медитировать в присутствии Майрин заранее обречена на провал, тянусь к альбому. Раз уж пообещала портрет, сделаю. Бросать незаконченную работу — плохая привычка.

— Только если нас сразу спасут! — весело фыркает соседка. — Какой-нибудь красивый мужественный старшекурсник или Шаррэль…

Имя лэсса Рин’тара она произносит с таким по-взрослому томным придыханием, что это даже смешно:

— И давно ты зовёшь учителей по имени?

Майрин смущённо розовеет и отводит глаза, мнёт край одеяла:

— Не такой уж он старый… Всего-то лет пятьдесят, наверное.

Не старый?

Помнится, когда мне, как и ей, было пятнадцать, даже двадцатипятилетние знакомые казались ужасно взрослыми, умными и ответственными, а те, кому тридцать, — вообще находились на недосягаемой высоте, где-то далеко-далеко. Вспоминать, конечно, смешно, но мне всё ещё трудно осознать, что в этом мире разница в возрасте у влюблённых действительно может быть довольно значительной — до ста лет и больше!

Хотя, так ли уж это много, учитывая, что даже люди здесь спокойно отмечают сто- и даже стопятидесятилетие? А о магах и говорить нечего! Василиски вообще в пятьдесят только совершеннолетними становятся. Про демонов, правда, не знаю, но, судя по всему, наш учитель — чуть ли не вчерашний студент.

Волшебный мир… Как бы дальше всё ни сложилось, я рада, что смогла стать его частью.

Пока мы болтали, моя рука продолжала рисовать. Я не пыталась вспоминать детали, не анализировала — просто дала карандашу волю и теперь, опустив взгляд, с изумлением смотрю, что из этого получилось. Набросок вышел небрежным, непроработанным, но это абсолютно точно он — наш инкуб. Хоть и не похож на того, каким предстал во время урока. Резкая линия упрямо вскинутого подбородка, прямой проницательный взгляд, серьёзно сжатые губы… Мужчина выглядит очень гармоничным. И, что удивительно, совсем не порочным. Май такому вряд ли обрадуется. Ей нужны бесенята в глазах и соблазнительная улыбка — красивая картинка, а не живой человек.

Такого — идеального — я ей и рисую, а «настоящего» прячу среди альбомных страниц: отдавать его той, кто всё равно не оценит, отчего-то становится жаль. Зря я, что ли, столько старалась? К тому же… Может, он и впрямь не так плох? По крайней мере, раньше рисование портретов всегда помогало правильно понять, прочувствовать человека.

— Готово? — подаётся вперёд Майрин, заметив, что я закончила. — Посмотреть можно?

Аккуратно отделив лист, протягиваю вскочившей на ноги девушке и улыбаюсь, видя, что она затаила дыхание, прежде чем его взять.

— Нравится?

— Вот это да-а… — шепчет заворожённо, а потом вдруг двумя руками прижимает рисунок к груди и от избытка чувств подпрыгивает на месте. — Спасибо! Я его над кроватью повешу, буду каждый день любоваться! Или лучше у зеркала?

Странно, конечно. Но я привыкла к её причудам. Несмотря на порывистость и некоторую поверхностность, Майрин добрая и отзывчивая. Мы хорошо уживаемся, хоть не похожи друг на друга ни по характеру, ни, тем более, внешне. Она — высокая жизнерадостная брюнетка, а я, так уж вышло, маленькая и тихая блондинка, ни с кем толком не подружившаяся.

Пока Май вертится на кровати, пытаясь выбрать самое лучшее место для своего подарка, я успеваю сходить умыться и, наконец, ложусь. Уже засыпая, слышу, как соседка желает нам — мне и нарисованному лэссу! — добрых снов.

Смешная… Хотела бы я увидеть, что будет, когда она влюбится по-настоящему.

Утро воскресенья, которое я надеялась встретить в тишине и спокойствии, начинается бурно:

- Тира! — Май трясёт меня за руку. — Ну проснись же! Хватит спать! У меня тут такое…

Голос у неё расстроенный, так что я сразу выныриваю из тёплого одеяла и сажусь, сонно потирая глаза:

— Что случилось?

— Не могу найти кошелёк! — горестно вздыхает она, глядя на распахнутый шкаф. — Ты не видела? Я, вроде бы, оставила его тут, на полке, а теперь никак не найду.

Обеспокоенно кошусь сначала на шкаф, а потом — на дверь. Мог ли мой вчерашний незнакомец прихватить её деньги? Свои-то я прячу, а вот у Майрин есть дурная привычка забывать их на самом виду.

— Ты хорошо посмотрела?

— Угу… — никнет она.

Я тоже вздыхаю. Судя по тому, что всё содержимое полок вверх дном, а часть одежды свалена на пол, она уже всё там проверила.

— Уверенна, что не забыла его где-нибудь? Не выронила на улице?

— Уверена, я ведь не покупала ничего в последнее время.

— И много там у тебя было?

— Семьдесят девять серебряных. Я на пальто копила… На то, красное, помнишь? С пояском. Из лавки арри Диссары.

Насыщенно-красное пальто, присмотренное Майрин с месяц назад, действительно очень красивое. Она ради него даже на подработку устроилась, ежедневно помогая на кухне, стипендию почти целиком отложила.

— Всё зря, получается… — совсем поникнув, девушка падает ко мне на кровать, горбится.

Я не отталкиваю, но и подбодрить прикосновением не могу: жажда жжёт горло.

— Подожди отчаиваться! Давай-ка сейчас ещё раз хорошенько поищем вместе, а если не найдём, тогда уж пойдём к директору. Расскажем, что к нам кто-то пробрался.

На дверях защита. Теоретически, войти могут только жильцы или те, кого мы впустили, так что вряд ли директор вот так, сходу, поверит в кражу. Я бы и сама скорее подумала, что Май просто забыла кошелёк где-нибудь в другом месте, если б не вчерашние приключения. Придётся, наверное, о них рассказать.

К моему огромному облегчению, директор нашему рассказу поверил. Оказывается, мы — не первые, у кого что-то пропало, так что господин Динрар просто уточнил время, когда нас не было в комнате, и записал сумму ущерба, пообещав, что вора непременно поймают.

С того разговора прошло уже десять дней, и единственное примечательное событие, случившееся с тех пор, — исчезновение какого-то третьекурсника, который то ли попался обитающему в школе неизвестному хищнику, то ли просто бросил учёбу. Никто, по-моему, так до конца в этом и не разобрался.