На волоске (СИ) - Брай Марьяна

Понимая, что обманула желудок ненадолго, почувствовала один плюс – голова кружиться перестала.

- Не говори с ними. Не ругай, не кричи. Они думают, что ты умираешь. Выкинут, тогда ты спасена. Завтра еще оставлю еды, - с этими словами она указала на мое место и побежала к своему.

- Пс, - обратила я на себя ее внимание еще раз, и она замерла на месте, присев. Обернулась.

- Где? – я показала, что приподнимаю юбку и приседаю.

Палия одними глаза махнула в угол. Я присмотрелась и увидела там ведро. Понятно, откуда идет этот аромат.

Глава 3

Я аккуратно пробралась к своему месту, стараясь не думать о грязи и вони, легла на тряпку, похожую на драное легкое пальто, и еще раз осмотрелась. Скорее всего, здесь были одни женщины. Вместе со мной и Палией человек двенадцать.

Как она меня назвала? Мали? Как такое могло случиться? Я начала перебирать в памяти последний день, когда все было логично и правильно. Поезд, маршрутка, поездка, эти люди, которых я никогда не видела, а потом я вместе с остальными пассажирами кувыркалась в этом автобусе. Проснулась здесь. Если бы я проснулась хоть на Луне, но со своей головой и своим телом, это поддавалось бы какому-то объяснению, но это не я.

Не поняла, как заснула, и проснулась от того, что вокруг громко закричали женщины. Я открыла глаза и попыталась быстро сесть, но меня кто-то очень сильно прижал к месту. Повернула голову на бок. Там лежала Палия. Одной рукой прижимала меня к полу, а другую с поднятым указательным пальцем держала возле губ. Значит нужно молчать.

- За нее дадут больше, чем за них всех, - на улице хриплый мужской голос громко кричал, а другие два что-то бубнили.

Вдруг дверь резко открылась, и я повернулась к свету. На фоне слепящего солнца в дверном проеме я увидела мужскую фигуру, но его одежда… Он наклонился, чтобы войти. В проеме умещались только его плечи и шея. Женщины завопили еще громче. Тут мое любопытство больше не могло пропустить ничего, и я приподнялась.

Все женщины обернулись ко мне, и Палия тихо прошептала: - Асфита, будь добра ко мне и чужеродной сестре моей в общей беде, не дай Даркану наши….

Она не смогла договорить, потому что отвернулась и прижалась ко мне, а я крутила головой как механическая кукла. Эти женщины, что спали ночью, были похожи на Палию, только вот они имели совершенно обычный, привычный глазу цвет кожи. Походили то ли на буряток, то ли на казашек. Палия же своим белоснежным оттенком кожи выглядела как фарфоровая кукла.

Женщины в белых когда-то рубахах до пола, поверх которых были накинуты безрукавки ниже колена. Тонкие, но не прозрачные рубахи, под самую шею, завязаны на веревочки. Длинные широкие рукава, собранные на запястьях, спадали на ладони фонариками. Безрукавки, вернее рисунок на них был разным. На грубого плетения серой ткани цветными нитями вышиты полоски и завитки, похожие на завитки на небе, на картине Мунка «Крик». Вся безрукавка прошита этими цветными нитями как гладью, и только на девушке, у которой эта часть одежды была распахнута я увидела изнанку. Серая дерюга. Видимо цветные нити очень экономили, и с изнанки были только зацепы.

Я опустила голову на себя, и поняла, что отличаюсь от них. Кирпичного цвета юбка переходила в лиф, туго затянутый корсетом. И этот корсет на мне сейчас болтался. Даже если бы я собралась затянуть его, толку бы не было.

- Ты, и ты, иди на свет, - прохрипел мужчина, указывая на нас с моей новой подругой. Из-под плотной шапочки волосы от висков переходили в густую, но не длинную бороду с заметной сединой, черные глаза его не были похожи на глаза девушек, я бы скорее сказала, что он был похож на цыгана. Серая рубаха целая, но блестящая, от затиров. Широкие шаровары, сапоги под колено и самое страшное – длинный нож в руке.

У меня закружилась голова. И к горлу вместе со слабостью начала подкатывать тошнота. Холодный липкий пот разлился по спине. Сахар… Мне нужен сахар.

- Она не ела слишком долго. Не может встать, - вместе с холодной водой на моем лице я услышала голос Палии. Видимо теряла сознание.

- Жива. Неси, - сказал тот же мужской голос, и я почувствовала, как меня с обеих сторон под руки подняли и потащили в сторону света. Глаз я открыть не могла.

- Дайте сахар. И воду. Сахар! – сухими губами пыталась сказать я, но в какой-то момент меня просто бросили на землю. Травка. Под руками мягкая травка. Холодный край деревянного ковша у рта.

Я пила, наверно, минуту. Огромными глотками, наслаждаясь тем, как вода льется по шее и груди. Открыла глаза. Палия поила меня.

Подняв голову я увидела каменную избушку длиной в две лошади. Только так можно было понять ее размеры. Одна из лошадей была привязана за крюк, замурованный у двери. По обе стороны дверного проема еще по одной скобе, в которые просунут деревянный брусок. Все эти мелочи были так непривычны глазу, что хотелось рассмотреть всё.

- Говори не можешь, - прошептала Палия.

- Что? – я посмотрела на нее при дневном свете и снова удивилась тому, как бела ее кожа.

- Идти, стоять. Не можешь.

- Хорошо, - только и смогла ответить я. Голова перестала кружиться, тошнота прошла. Нет. Этого просто не могло быть. Без укола я умерла бы. Это было уже второй раз. Неужели у меня больше нет диабета? Мысли проносились в голове пулями. А глаза жадно впитывали все, что нас окружало: большие мешки, притороченные к седлу. Из одного из них что-то капает. Густое, липкое. Прозрачное. Как смола, или мед.

К лошади подошел мужчина, которого я еще не видела. Он был полнее, ниже ростом и моложе того, что входил в эту избушку. Заметил мокрый мешок, выругался непонятными словами, но по выражению его лица не сложно было понять, что он зол. Принялся отвязывать мешок.

Я повернула голову вправо, туда, где возле кустов у коновязи из срубленного метра на два высотой дерева, стояли еще трое. Одним из них был тот громила. Он постоянно тер переносицу и подбородок. Явно нервничал.

- Зачем мы им? – тихо спросила я, решив, что «кто мы» - вопрос не такой уж и важности пока.

- Продать. Ты и я очень дорогие, а те остальные не сильно, - указала она на домик. Я помнила о щели над дверью, и была уверена, что сейчас за нами наблюдают. Вот костровище, которое я видела ночью, значит я лежу прямо по центру их видимости.

- Кому?

- Любому, кто больше заплатит.

- Мы рабы?

- Кто? - не поняла меня Палия.

- Хорошо, кто мы?

- Ты хиретка, а я балийка.

- Очень познавательно, но мне это ничем не помогло, - ответила я скорее самой себе, нежели подруге по несчастью.

- Ты говоришь не так. Что ты?

- Почему мы называемся по-разному?

- Ты из Хире́ты, а я из Бали́и, - ответила удивленным голосом Палия.

- Мы разные? – аккуратно ощупывая свое лицо, спросила я.

- Конечно, ты хиретка, я балийка, - снова завела «шарманку» девушка.

Я на ощупь не могла определить свою форму глаз, но руки теперь рассмотреть могла легко, и сделала еще одно открытие! Моя кожа была намного смуглее привычного мне оттенка. Даже сильно загорев, я не была такой смуглой. Аккуратно подняв юбку до колена, я посмотрела на ноги, и чуть снова не потеряла сознание – я метиска. Или мексиканка… Оттенок кожи был нежно-шоколадным.

Потянула за волос на голове. Кудрявый, коричневый. На солнце как шоколадный, но не иссиня – черный, как у Палии.

«Лена, главное сейчас – не паниковать. Помнишь, как говорил Сергей? Проблемы нужно решать по мере их наступления. Сейчас у меня проблемы? Солнце светит, я не погибаю, кажется, у меня больше нет диабета, и, судя по рукам и ногам, мне лет семнадцать» - думала я, продолжая внимательно ра ссматривать людей, а самое главное – их эмоции.

Сейчас этот «главный», как я обозвала высокого, явно был недоволен. Чем? Эти трое его боятся, да и не было его ночью. Приехал утром? Лошадь бы я заметила, когда смотрела на улицу через щель. Значит приехал и дал всем «люлей». За что? Что он там кричал, прежде, чем открыть дверь? «За нее дадут больше, чем за них всех» …