Песнь феникса - Инна Андреевна Бирюкова

просьбой перестать пускать слюни на рукописные тексты. Так что я даже не знала, когда именно Ян уехал – вечером или утром. Но факт отсутствия в комнате его вещей, как, собственно, и его самого, был налицо и абсолютно неоспорим. Терзаясь еще больше от осознания того, что совсем не испытываю стыда по поводу бурной радости, вызванной как успешной сдачей экзамена, так и отсутствием законного супруга непосредственно в семейном гнезде, я буквально ощутила, как в полуприкрытое окно повеяло уже почти забытым ароматом. Я шумно втянула носом воздух, тихонько рассмеялась и, раскинув руки, плюхнулась на кровать. Так упоительно, непередаваемо пахнет свобода!

Солнце медленно скатывалось за горизонт. В густых летних сумерках сквозь распахнутое окно слышались голоса адептов, выбравшихся на волю после дневной жары, пережидать которую приходилось в прохладе академических стен. К вечеру неожиданно поднялся северный ветер, не слишком сильный, но ощутимо зябкий. Я поежилась и накинула легкую куртку. По-умному, окно следовало бы закрыть. Но я так устала от обрушившейся на наши головы неделю назад летней духоты, что за глоток свежего вкусного воздуха готова была отдать полцарства с принцессой в придачу. Благо ни того ни другого (то есть, ни другой) у меня и в помине не было, а не то ведь и вправду бы отдала! Я высунула нос в окно и с наслаждением подышала. Несколько однокурсников, также оставленных под арестом, издалека махнули мне рукой и, проскользнув по мощенному булыжниками двору, скрылись из виду в небольшом сквере. Я запоздало махнула им в ответ, уверенная, что они моего жеста не увидят. Взгляд мой безразлично блуждал из стороны в сторону, а в голове засели тяжкие думы. Засели накрепко: без знаменитой наливочки, кою протаскивает в академию Лайн, их не вытряхнешь – это я знала наверняка. Наконец, взгляд зацепился за отражение в зеркале, я недовольно поморщилась и незамедлительно расплела растрепавшуюся косу. Вообще-то, после того как я остригла волосы еще в отцовском замке, росли они как бы в отместку крайне медленно и нехотя. Меня же, все-таки привыкшую к копне длинных локонов, это ужасно раздражало. С каждым днем я все больше чувствовала себя лысой. А хотелось чувствовать себя красивой. Бесчисленные зелья-отвары, ускоряющие рост желанной растительности на голове, доверия мне не внушали. Ибо качественное зелье стоило немереных деньжищ, а те сомнительные «компоты», что азартно варили мои соплеменницы, пить никто не решался. Несчастным девицам приходилось экспериментировать на самих себе, и результаты экспериментов были… неожиданными. Непроизвольное перекрашивание во все цвета радуги (и не всегда в один цвет, случалось и сразу в несколько) и конкретное такое облысение (не всегда стопроцентное, бывало и проплешинами) – самое прозаичное и безобидное из всего, что я видела. Казалось бы, положение безвыходное, и ходить мне с куцым хвостом еще года два-три как минимум, а там и все пять. Но… моя сила имела на этот счет свое собственное мнение. Коса у меня вымахала за неделю! Густая, блестящая и даже немного длиннее, чем была. Отличие было лишь в одном – с каждым отросшим вершком волосы радовали глаз все более и более заметным медным оттенком. Спустя пару дней медный стал набирать красноты. Когда же коса доросла до нужной длины… нет, ну она, конечно, не стала откровенно красной… но и нормально-рыжей назвать ее было сложно. А если разобрать волосы на пряди, то очень хорошо было видно, что каждый волосок выкрасился по-разному! От странного желто-золотистого до ярко-алого. Издалека мои распущенные волосы запросто можно было принять за бушующее пламя, особенно когда они развевались на ветру. Дабы не травмировать общественность, из комнаты выходить я стала, исключительно убрав свой «пожар» в косу. Как мы в шесть рук – Ян, Лайн и я – силились перекрасить меня в нечто, скажем так, не столь заметное, – отдельная история. Причем вопрос выбора цвета красящего зелья уже не стоял – хоть что-нибудь, лишь бы от меня наставники не шарахались! Признаюсь, я даже готова была облондиниться, хоть это и начисто претило моей натуре. Не тут-то было! Не помогло ничего. Так теперь огнегривая и хожу. В Академии ко мне привыкли быстро. Ржать и тыкать пальцами перестали всего-то через пару месяцев. А вот как с такой красотой выходить за ворота, я представляла слабо.

Вспоминая все это, я немного попыхтела над расческой, силясь распутать запутанное и, наконец удовлетворившись результатом, заплела волосы заново. Выглядеть я стала намного приличней, что, впрочем, нисколько не умалило моих терзаний. Наверное, завтра придется идти к Верховному, плести ему семь верст до небес, строить невинные глазки и «делать личико». И ведь еще не известно – отпустит ли. А если не отпустит? Что делать тогда?

«Тогда ты с уверенностью скажешь себе, что сделала все что смогла, и припеваючи будешь жить дальше, не влезая в очередную авантюру. И совесть твоя будет спокойна и чиста как первый снег», – услужливо подсказал здравый смысл.

У меня не было причин с ним спорить. Слишком сильно я набедокурила в прошлый раз. Так сильно, что нет-нет, а кошмары до сих пор иногда снятся. Тем не менее пришлось снова вернуться к столу, на котором лежало распечатанное письмо. Мученически сопя, я неприязненно на него уставилась, прекрасно понимая, что уже начинаю вляпываться. Письмо было коротким, странным и отчего-то пугающим. И еще я совершенно не знала, что теперь делать. После нашей последней встречи в Веренсе от Дерена не было никаких вестей. Более того, он совершенно точно не знал, где именно я нахожусь. И тут – вот. Письмо с просьбой сочно приехать в Приозерный. Я даже не поленилась и заглянула в карту. Это небольшой городок, практически посредине между Академией и Веренсом. Как следует из названия – расположен он практически на берегу озера. Довольно большого. Там я должна найти постоялый двор с потрясающим названием «Бычий глаз», в котором Дерен и будет с нетерпением меня ждать не позднее седьмого дня с момента получения письма. О том, что письмо я получила, он узнает наверняка, ибо доставлено оно было магическим вестником. Вестник – фантом обычного почтового голубя. Только летает он ночью так же хорошо, как и днем, а скорость развивает вдвое большую. Маг-создатель откуда-то всегда точно знает, когда именно послание доставлено. Вообще-то, мы тему фантомов еще не проходили, а вестники – это фантомы шестого уровня, так что подробности об их создании и управлении я узнаю еще не скоро. Как правило, их посылают с по-настоящему срочным поручением. Если дело не спешное – голубь ничем не хуже.

На самом деле больше всего меня интересовало, каким таким волшебным образом Дерен вдруг разбогател настолько, что запросто может позволить себе обратиться к магу за созданием вестника? Или не запросто, и случилось на самом деле что-то ужасное? Что такого могло случиться с простым ремесленником? Более безобидную работу трудно сыскать. Нет, ну правда, какому злодею придет в голову злодействовать в башмачной лавке, если ежу ясно, что денег у хозяина только на прокорм? Или он внезапно воспылал ко мне жгучей страстью, и это лишь повод выманить меня на нейтральную территорию? Это, конечно, и лестно, и более правдоподобно. В Академию ему вход заказан, у отца в замке я редко появляюсь. На самом деле выспросить у Марго, как со мной связаться, – пара пустяков. Она, болтушка, сама с удовольствием все расскажет. И даже чуточку больше, чем нужно. Дерен, конечно, о моих подругах знал, как и они о нем. Но как-то не верится мне, что он на самом деле поперся в Миловер только лишь ради меня-любимой-раскрасавицы. С какой стороны не зайди – загадка, да и только. Да еще и вестник этот… странный он какой-то. Настораживающий. Как только он влетел в распахнутое окно, я хорошенько принюхалась, потому что сначала решила, что это Ян в своих дальних странствиях соскучился и решил разведать, как я тут без него – не зачахла ли окончательно? С чего я так решила – сама не поняла. Наверное, все же тешила себя надеждой на то, что развеется он на свободе и решит, что в роли законной супруги я не так уж и плоха, и, может быть, даже