Мельничиха из Тихого Омута (СИ) - Лакомка Ната

Тут потянуло гарью, и я рванула на задний двор, чтобы плеснуть воды и перемешать мою драгоценную бурду.

Значит, вот как. ещё один утопленник.

Я орудовала метлой, стараясь дышать ртом, а мысли крутились точно так же, как тряпки, которые я гоняла в котле туда-сюда. С чего бы люди повадились топиться в моём озере? Да, в моём! Потому что теперь мне тут жить, и вовсе не хочется, чтобы меня обвинили в какой-нибудь чертовщине! И моргелюты не высовываются. Хотя хлеб жрут исправно.

В любом случае, у меня есть алиби - я ездила с Квакмайерами в город, и точно не могу быть причастной к убийству Римсби, хотя мотивы у меня были, и судья это знает.

Не было сомнений, что вчера судья летел именно потому, что обнаружили труп. Интересно, кто опять оказался таким проворным?.. Кто находит этих утопленников?..

Уже в сумерках я вывалила проваренные тряпки в углу уже опустевшего огорода, придавив их для верности камнями. Выглядело всё омерзительно, а через три недели обещало выглядеть ещё омерзительней. Задумчиво рассматривая варево, я сделала ещё одно неприятное открытие - тряпичная куча заметно уменьшилась в объеме. А мне ещё необходимо будет ее промыть, отбить, потом отжать и спрессовать. Так что бумаги получится не очень много. А тряпок на мельнице больше не было. Вот где промашечка, Светочка! Надо искать сырье, иначе поставить дело на поток не получится. Можно закупать у плотников опилки, но много ли они наопилят? Да и после последних событий с долгом Бриско к плотникам я относилась с недоверием. Рубить деревья самим? Мартышкин труд, да и цена на такую бумагу взлетит до небес - это же ещё лесорубов нанимать, и пильщиков.

- Э-эди-ит! - завопила с крыльца Жонкелия. - Бросай своё колдовство! Иди ужинать!

Я чуть не плюнула - колдовство! Ещё бы погромче покричала!

Мы поужинали, а потом отправились спать. Работники - в каморку за печкой, а мы с мамашей Жо - в спальную на втором этаже, где сейчас было гораздо уютнее, потому что посредине теплилась жаровня.

- Вот и отлично, - сказала я, занавешивая окно, - к зиме застеклимся, утеплимся, и всё будет хорошо.

- Если водяные гады не утопят нас следом за Римсби, - мрачно предрекла Жонкелия.

- Думаете, это моргелюты? - помедлив, спросила я.

- А кто ещё? - она разделась, расплела седые косы и улеглась, отвернувшись к стене, давая понять, что разговор закончен.

Старуха уснула почти сразу же, а мне снова не спалось. Полежав в постели, я тихонько поднялась, на этот раз надела юбку, накинула кофту мамаши Жонкелии, и отправилась на берег реки, твердо намереваясь повидаться с моргелютами.

На цыпочках перебежав через кухню, я прислушивалась на каждом шагу, но сегодня никто не нашептывал про курочек, наши работники спокойно и славно похрапывали, а за окном скрипело мельничное колесо.

Я вышла во двор, спустилась к самой воде и положила на доски куски хлеба, которые прихватила с собой. Прислушалась, посвистела, опять прислушалась, а потом тихо позвала: «Эй! Где вы?».

В этот раз мне не пришлось долго ждать, и сразу же прямо у моих ног из воды выскочила нелепая голова с лужицей на макушке.

- Напугал! - зашипела я на моргелюта, который, широко улыбаясь, тянул перепончатые лапы к хлебу.

Следом за Каппой показались и два других чудовища, и я была рада, что в темноте не слишком четко вижу зубастую и безносую физиономию Нингена и осьминожью голову Турсо. То ещё зрелище ночной порой.

- Вы почему не появлялись? - хмуро спросила я, глядя, как моментально уничтожается хлеб

- просто проваливается в бездонные пасти моргелютов. - Я искала вас ночью, вы даже не вылезли.

- Тут был Чёрный Человек, - пояснил Каппа, активно перемолачивая острыми зубками очередной ломоть. - Где Чёрный Человек - там смерть, мы не хотим быть со смертью.

- Не хотите? - подозрительно посмотрела я на него. - Здесь за последнюю неделю двое утонули. Не ваших лап дело?

- Мы ни при чем, - с достоинством изрёк Каппа, подъедая крошки, которые оставались на досках - смахивал в ладонь и бросал в рот. - Люди сами сюда лезут.

- Что значит - сами? Сами утопились?

- Да, - совершенно спокойно и очень философски ответил водяной. - Люди сами решают, что им делать. Мы не можем им помешать.

- А помочь?

- Помочь? - моргелют переспросил это с таким равнодушием, что я только рукой махнула.

Я не знала, верить ему или нет. Если предположить, что водяные утопили Шолдона и Римсби, которые так или иначе мне угрожали, то зачем было топить Эдит? И эти водяные гады подтвердили версию судьи насчет смерти Шолдона - что он утопился сам, а не его утопили.

- Эй, - продолжила я расспросы, - а вы видели, когда люди здесь утонули? В какое время?

Насчет времени оказалось трудновато, но в конце концов я выяснила, что судья снова оказался прав насчет кузнеца - Шолдон пришел на берег реки ночью, после полуночи. Что касается Римсби - он утонул днём, когда я была в городе. Фух! Ну хоть здесь у меня стопроцентное алиби!..

- А рядом вы кого-нибудь видели? - допытывалась я. - Кто нашел утопленников?

- Чёрный Человек, - огорошил меня ответом Каппа. - Он всегда их находит, покойников.

- Судья нашел трупы? - не поверила я ему. - Да нет, не про него речь. Кто-то другой тут бродил? Из деревни, может, или кто-то чужой?

- Только Чёрный Человек, - безмятежно сообщил водяной. - Я же говорю - где он, там смерть.

Разговора явно не получилось. Моргелюты отбыли в глубину озера (или где они там обитали), а я стояла на берегу, морща лоб и пытаясь втиснуть то, что услышала, в картину происходящего в Тихом Омуте.

А как же осведомители? Которые сообщали судье, что кто-то утонул? Он сам намекал, что в деревне все живут слухами. Или соврал?..

Я вернулась в дом, злясь, что в проклятом местечке появилась ещё одна загадка. Ну давайте так, чтобы хоть с судьей всё было нормально! Должна же я хоть кому-то доверять. Хотелось бы верить человеку, который меня дважды спас. Но у судьи тоже хватает тараканов... Как он сомневался, что я - живая. И с кем он болтает, когда никого нет рядом? Может, он, как и Бриско, заключил договор с какой-нибудь нечистью?..

До утра мне снились одни кошмары, и проснулась я в самом отвратительном расположении духа. Сделав завтрак на скорую руку (омлет, крепкий чай, оладьи с мёдом), мы с Жонкелией и нашими работниками снова начали однообразную работу по разгрузке зерна и отгрузке муки.

Судья снова не появился, зато часам к одиннадцати нарисовался совсем другой гость - его сиятельство граф Фуллартон. Траур по своему сборщику налогов он обозначил черной ленточкой, кокетливо прикрепленной серебряной брошью к отвороту камзола, но сам камзол был табачного цвета, с серебряным галуном.

Разумеется, граф хотел проконтролировать свои инвестиции. Я рассказала ему о заказе у кузнеца, предоставила записи, где сделала примерные расчеты затрат и предполагаемой выгоды, и даже проводила гостя на задний двор, с гордостью продемонстрировав гниющие тряпки.

- Из этого будет бумага? - потрясенно спросил граф, прикрывая нос и рот белым платочком.

- Вы уверены?

- Абсолютно, - бодро заверила я его. - Через три недели я предоставлю вам первые образцы. Правда, опытного материала маловато, хотелось бы попросить его сиятельство...

Договорившись, что всё ненужное тряпье из дома графа будет привезено на мельницу, я успокоилась. Теперь можно было экспериментировать без проблем. Но следовало подумать о том, где потом разживаться сырьем.

- Прошу прощения, ваша светлость, - сказала я, будто между делом, - но вы с судьёй Кроу давно знакомы? Я заметила, у вас не самые сердечные отношения. Возможно, я чего-то не знаю? Судья показался мне очень достойным и разумным человеком.

Бац! Это задело его за живое!

- Разумным?! - водянистые глазки графа засияли злым торжеством. - Да он - сумасшедший, этот судья! Он год просидел в Бетлемском королевском госпитале. И если хотите знать моё мнение, его зря оттуда выпустили.