Марина Суржевская - Отражение не меня. Сердце Оххарона

И понимая, что держит на руках самое ценное, что есть в его жизни, прижимал к груди, чтобы уже не отпустить никогда.

— Ты вернулась? — он обнял ее крепче, всматриваясь в глубину разноцветных глаз. — Вернулась… ко мне?

— Я никуда не уходила, — сипло сказала Лея. — Тебе лишь показалось…

— Я без тебя чуть не умер, — слова он выдавил с трудом, но, кажется, она поняла то, что он не смог сказать.

— Чуть — не считается… — лукаво улыбнулась Лея.

Элея.

… — Я клянусь служить этому миру, этой земле, и этому народу. Быть Тьмой милосердной и оберегающей, укрывающей и ободряющей, дающей жизнь приходящим и вечный покой ушедшим. Я клянусь беречь этот мир, как берегу свое сердце.

Слова древней клятвы пронеслись под сводами величественного храма и достигли самых дальних уголков огромного здания. Мгновение ничего не происходило, а потом статуя Мрака засветилась золотым светом. Моя клятва была услышана и принята.

Я повернулась к своим подданным, которые по очереди будут приносить мне клятву верности. И первым приклонил колени перед новой королевой мой дарей–ран. И мой супруг.

— Приношу клятву верности, долга и чести Оххарону и Вам, Темнейшее Величество. Клянусь защищать вас до последнего вздоха и не покинуть ни при свете, ни в темноте, — он смотрел на меня серьезно, а мне дико хотелось плюнуть на церемонию и снова поцеловать эти дерзкие искушающие губы. С трудом удержалась. Паладин прижал ладонь к груди, туда, где теперь билось живое и любящее сердце. — А мое сердце навеки принадлежит … тебе, Лея.

По толпе пронесся изумленный полувздох — полустон, а я с трудом удержала серьезную маску на лице.

— Вы непростительно переврали слова клятвы, дарей–ран, — сдерживая улыбку, сказала я. — Какая непозволительная дерзость. Мне придется вас наказать.

Он склонил голову, скрывая предвкушение в глазах.

— И я тоже тебя люблю, мой паладин, — тихо, лишь для него добавила я.

Эпилог.

Муравейник был большой.

Вот просто отвратительно огромный, шевелящийся и пугающий. Деловитые насекомые что–то тащили внутрь, раздраженно обходя застывшую на дорожке девушку, и казалось, что вопрошают: «Зачем пришла? Иди отсюда!»

Ринка и сама хотела бы развернуться и побежать к Академии, а не переминаться тут с ноги на ногу, с тоской рассматривая муравьиный дом.

Но Тисса сказала, что это самое лучшее средство от охватившей Рин напасти.

Девушка снова переступила с ноги на ногу, давая дорогу шеренге трудолюбивых насекомых, тянувших в домик травинки и веточки.

Лезть на муравейник не хотелось. Вот просто ужасающе. Но Тисса…

— Вернейшее средство, — авторитетно сказала лучница, подкидывая на ладони огненный шарик.

С тех пор как Тис открыла свой дар крови, она успела поджечь несколько строений и научилась создавать из огня настоящие скульптуры. А еще стрелы, мечи, дротики и другое оружие. Правда, магистр Райден запретил ей использовать огонь на территории Академии, и его Тисса ослушаться не посмела. И поэтому играла огнем только на побережье, где были лишь море и песок. Именно там она и нашла задумчивую Ринку, сидящую на скале. И сразу велела искать муравейник. Рин поначалу изумилась, но Тисса уверила, что помогает наверняка.

— Я бы и сама к нему пошла, но… — лучница лукаво улыбнулась. — У нас с Арви и так все наладилось. Он сказал, что любит меня!

— Везет тебе, — грустно отозвалась Рин. — У всех все наладилось. Даже вредная Ельга собирается замуж за Ортана! А на меня этот дурак вихрастый даже не смотрит! В упор не замечает, словно я пень или стена! Только и талдычит — «понюхай травинку, понюхай веточку»! Не хочу я не нюхать, я другого хочу!

— Тогда ищи муравейник, — хмыкнула Тиса, подбрасывая огненный шар. — Большой. И залезай на самый вверх. И лежи там… пока не полегчает.

— А полегчает?

— Еще как! — рассмеялась Тис и поднялась, похлопав подругу по плечу. — Вот увидишь, Рин!

И теперь Ринка вздыхала, разглядывая кучу с муравьями. Странно, раньше она не замечала, насколько они огромные! Но выхода не было, тоска по этому глупому вихрастому Нику извела ее окончательно!

Рин ещё раз обречено вздохнула и полезла на муравейник, шипя сквозь зубы. Легла неудобно, боком, решив, что и так лекарство наверняка подействует.

Интересно, как долго ей тут оставаться?

Первый укус заставил ее поморщиться. Второй взвизгнуть. А потом насекомые, кажется, впились в нежное девичье тело все разом, и Рин заорала в голос, вскочила и бросилась вон от муравейника, оглашая лес истошным воплем. К счастью, озеро было совсем рядом, и Ринка, на ходу срывая с себя одежду, бросилась в его прохладную глубину, ожесточенно стряхивая с себя вцепившихся муравьев.

— Что б вас всех… подруга называется… ну, ничего… я припомню… — бубнила Рин, выходя из воды.

И замерла. На илистом берегу стоял Ник и смотрел на девушку, открыв рот. По–настоящему смотрел, во все глаза, жадно осматривая ее округлости, обтянутые мокрой нижней рубашкой.

Они одновременно ойкнули и отвернулись, Ник залился краской, Рин побледнела.

— А я вот крики услышал… — откашлявшись, протянул парень, косясь в ее сторону. — Как водичка?

— Теплая, — растерянно ответила Рин. Ник отчаянно краснел и пытался на нее не смотреть, но его взгляд помимо воли возвращался к девушке, отчего парень смущался еще больше.

— Теплая. Ага, — протянул он.

А Ринка схватила свою одежду и бросилась в кусты — одеваться. Ник не уходил, топтался на берегу, вздыхал. А когда она вернулась уже в платье, Ник ковырял носком ботинка ил и хмурился.

— Слушай, — неуверенно сказал парень, — а давай вечером погуляем? Ну, просто так… Там новую башню возводят, магически… Посмотрим, — он вновь покраснел. — Хотя, если ты не хочешь, я пойму, я просто… чтобы…

— Я хочу, — тихо ответила Рин.

И улыбнулась. Тисса была права. Все–таки муравейник помогает!

Конец