Жестокий, одинокий, проклятый (СИ) - Ладыгина Наталия

Год стараний. Год страданий. Год на то, чтобы изменить свою жизнь.

Все было впустую.

Сегодня день моего отчаяния. День моей слабости, если угодно. Сегодня я пошел на то, о чем скажи мне год назад, что у меня будет такой день в будущем — я рассмеялся бы в лицо этому дураку. Но это так… Я — Айрон Дей, явился на запланированный со вчерашнего дня визит к мозгоправу. Я уже в его кабинете и жду, когда этот всезнайка насущных людских проблем появится передо мной. Кто бы мог подумать, что я по такому случаю залезу в костюм.

Не знаю даже, зачем мне это. Но вчера я понял, что мне просто необходимо выговориться, пусть и за деньги. Этот человек будет обязан слушать мой бред и помогать решить проблему, которая, мать его, никак не решается. Но другого выхода сдерживать себя и не сорваться, как в прошлый раз, я просто не вижу.

В течении следующих нескольких минут я отвечал на тупые вопросы мистера Максвелла, которые даже отчасти не отражают сути моей проблемы. Да и не за решением я пришел. Я пришел успокоиться.

— И как давно вы не разговаривали со своим братом? — задал очередной вопрос Максвелл, когда в моих мыслях промелькнуло желание свернуть ему шею.

— Уже месяц, — холодно отчеканил я.

— Я заметил, что вы каждый раз напрягаетесь, когда я задаю вам вопросы о брате. Может… он и есть источник вашей агрессии? — седоватый мужчина сцепляет кисти рук вместе.

— И он тоже, — наигранно тяну улыбку. — Он же забрал любовь всей моей жизни. Не удивительно, что в каждом своем сне и фантазии я отрываю ему голову, — закидываю ногу на ногу.

— Но вы же сказали, что та девушка сама выбрала вашего брата. Выходит, это ее выбор, — начинает постукивать ручкой по столу.

— Моего сводного брата, — процедил я сквозь зубы. — И это ее самый глупый выбор на свете. Глупее уже не будет.

— Почему вы так считаете?

Тогда я приподнимаюсь со спинки стула и подаюсь вперед к человеку, который ни хрена не понял из моей жизни за эти

полчаса.

— Она выбрала его, потому что считает его правильным. Но она не чувствует к нему того, что чувствовала ко мне, когда я даже просто стоял рядом с ней, — невольно вспомнил один из таких моментов. — По-настоящему она хотела быть именно со мной, но она боялась себе в этом признаться, а мне уж тем более, — с грустью усмехнулся. — Ведь я… чудовище, неуравновешенный, псих. Таким, она меня считала. Вероятно, и сейчас считает.

— Вы говорили, что когда вы с ней познакомились, она уже была знакома с вашим братом. Он был первым…

— Но я первым спас ее жизнь, — парировал я. — Я всегда был рядом, на случай если понадоблюсь, а мне в подарок был только ее взгляд и ее желание, чтобы я был ее другом. Да пошла она к черту, сучка! Мне не нужна ее дружба! Мне ничего теперь от нее не надо! — последнее было откровенным враньем, но мне хотелось бы, чтобы это было так.

Максвелл напрягся, когда я повысил тон.

— Спокойно… — и тут я понял, что этот человек меня только раздражает. — Я понимаю, вам больно, но вам больше нельзя жить этим. Это разрушает вас.

— Я уже разрушен, — парирую я злобно.

— Послушайте, вам нужно чем-нибудь отвлечься. Это всегда помогает.

Я пытался. Правда, пытался. Но куда не глянь… все только и напоминает мне о том, как мне разбили сердце, которого я думал у меня и в помине нет. Но оно было. А теперь там дыра. Вместо сердца.

— Знаете, зачем я сюда пришел? — сузил глаза.

Я больше не буду отвечать на вопросы. Надоело слушать этот бред. Я не болен. Я просто до сих пор чертовски расстроен, что не получил того, чего хотел.

— Зачем же?

— Я просто боюсь кого-нибудь убить, — выпалил я честно. — Я думал, что эти разговоры помогут мне найти равновесие, но с каждой минутой становится только хуже. Я становлюсь опаснее.

— У вас все еще есть желание отомстить своим близким?

— Это вы о ней с моим братом? — усмехнулся. — Они мне не близкие.

— Вам не стоит делать глупостей, о которых вы пожалеете, но ничего уже будет не изменить. Это не даст вам успокоения. Станет еще хуже, еще больнее… Я знаю решение вашей проблемы.

— Знаете?… — приподнимаю брови. — Ничего ты не знаешь, — цежу сквозь зубы. — Никто не знает… — поднимаюсь с кресла и просто иду на выход из места, в которое мне не следовало приходить. В место, где меня призывают смириться.

Я не смогу! И прежде всего, не хочу!

— Куда вы? Наше время еще не закончилось.

— Закончилось, — с силой захлопываю за собой дверь.

Вернувшись в квартиру сразу же сорвал чертов галстук с шеи и повесил его на дверную ручку. Эта бесполезная вещь словно удавка, которая с каждым движением шеи затягивалась все сильнее и сильнее. Казалось, будто все и сразу призывает меня покончить собой.

Не снимая обуви сразу же отправился на кухню и заглянул в кухонный шкаф, где стояла недопитая бутылка виски с прошлой ночи. С горла допил почти до дна, затем ударил кулаком по шкафу от понимания, что это уже не помогает.

Ненавижу себя таким. Долбаный психолог был прав. Я убиваю себя, разрушаю себя. И что больнее всего… никому нет до этого дела. Даже мне. Мне уже наплевать на свою жизнь.

Я услышал, как кто-то вошел даже не постучав, но продолжал стоять лицом к столешнице. Что ж, я никогда не запираю двери. Даю шанс самоубийцам.

— Кто бы ты ни был… убирайся, — прорычал я, упираясь ладонями о столешницу. — Пока я добрый…

Доброты во мне вообще нет. Это была неудачная шутка.

— Виски с утра пораньше? — послышался женский голос, слегка детский и, очень знакомый.

Приоткрыл веки, затем медленно повернулся лицом к той из-за чего пошло все к чертям год назад. Она стояла в дверном проеме, нервно сжимая ручку своей сумки. Изменилась. Всего месяц прошел, а будто все изменилось. Мы все изменились.

— Эви… — и тут же отвернулся, начиная хлопать дверцами шкафов в поисках очередной заначки. — Какого черта ты тут забыла? — грубо спросил я.

Я же плохой, надо соответствовать и дальше. Так почему бы мне снова не показать свое истинное лицо?

— Ты не ответил… Почему ты пьешь?

— Не твое дело, — хмыкнул я и обрадовался заначке, которую все-таки нашел на верхней пыльной полке. — Можешь со мной выпить, если хочешь, чтобы я с тобой говорил.

Слышу ее приближающиеся шаги. Не боится меня даже такого. Думает, что я все еще питаю к ней слабость и хочет этим воспользоваться.

— Ах да, ты же не пьешь, — добавил я. — Что тебе нужно? Ты бы просто так не пришла меня повидать. — и замер в ожидании ответа.

— Месяц уже прошел…

— Вот только не надо, — оборачиваюсь. — Не надо этого, Эви… Ты сделала свой выбор. И я сказал, что не хочу тебя больше видеть. Сказал тебе, чтобы ты не искала причин для нашей встречи.

И все же я снова вижу ее голубые глаза и эти светлые волосы, которые стали чуть короче. Она снова заставляет меня почувствовать ту минуту, когда разрушила мой мир.

— Что ты смотришь? Только не говори, что тебя мучает совесть, — издевательски усмехнулся. — У тебя, как и у меня — ее нет. В этом мы похожи.

— Мы совсем не были похожи, — кривит лицо. — Вот, что помешало нам. Не твой брат…

— Если ты пришла говорить о нем, то… — указываю пальцем на выход. — На выход! — прорычал я. — Не мешай мне напиваться, — делаю глоток из новой бутылки.

— Айрон…

— Черт, ты думаешь это все из-за тебя? — отрываюсь от бутылки, взглянув на нее с откровенной злостью. — У меня крышу от тебя сносило до того, как ты сделала свой выбор. Сейчас все по-другому. У меня полно проблем, которые тебя не касаются. Мне уже не надо тебя. Мне не нужен использованный товар!

Я хочу сделать ей больно. Пришла сюда, так пусть получает

В тот день, когда она мягко послала меня к черту, я молча ушел, с гордо поднятой головой, а теперь, тем более под градусом, я не стану молчать.