Unknown - Не одни на всей планете (СИ)

- Чегооо? – насмешливо протянул Арни.

- Ты над ним свечку держал? Нет? Тогда – извинись! Он – не пидор! – и забрал в кулак борта его рубашки.

На Арни лет десять уже никто не лез вот так вот, один на один.

- Руку убери! – сказал он снисходительно. – Буду я еще извиняться перед каждым петухом!

Олег ударил первым: взял и саданул со всей дури. Арни не ожидал удара. Не верил, что на него поднимет руку какой-нибудь хлипкий таможенник. Хук прошел в ухо, заставил Глазова качнуться и сделать два шага назад. От звона в голове и нервных усмешек приятелей Арни озверел:

- Ну, всё! Ты - труп! – и без замаха двинул кулачищем Олегу в челюсть.

Падая, Олег уцепил противника за руку. Оба грохнулись наземь. Завизжала какая-то женщина. Заводские мужики засуетились:

- Арни, Серега! Олег!

Растащили их быстро. А поскольку лезть добровольно на 120 килограммов тренированных мышц дураков не было, все трое разнимавших повисли на плечах Олега. И даже Мишка, стоявший позади и из-за этого подскочивший последним, схватил за руку друга. Олег не унимался:

- Чего слился? Иди сюда, горилла африканская!

- Олег, заткнись! – Мишка одной рукой вцепился в его локоть, а второй пытался утереть кровь, текущую из уголка рта.

Арни взвился:

- Чтоооо? Ты вякаешь еще? - подскочил к противнику и прошелся отточенной серией: в солнечное сплетение, в челюсть, в подреберье.

На плечах Олега висели четверо. Он был, по сути, запеленат в тесные объятия. Что дальше получилось, никто из заводских не понял. Олег вдруг замер и обмяк, обвел людную платформу залитыми ужасом глазами, кажется, не понимая, где находится. Мишка первым осознал, что с Олегом - беда, отпустил его руку и отшатнулся. Следом Арни почувствовал, что противник подается от ударов безвольно, словно боксерская груша. Все остальные какое-то время еще держали Олега за плечи. Потом отступили.

- Лелька? – жалобно прошептал побледневший Самсонов и сделал полшага вперед.

Но Олег злобно зашипел ему:

- Уйди!

И Мишка отскочил, словно вместо близкого друга увидел дикое и страшное чудовище.

- Храбрец, едрёнать! – с уважительным смешком проговорил Арни, отряхиваясь, и оглянулся на Олега. Тот стоял, облокотившись на перила, отвернувшись ото всех. С подбородка его капала кровь, но он не вытирал ее, словно не чувствовал.

- Иди, помоги ему! Чего стоишь?! – подтолкнул Мишку Андреич.

Но Самсонов с непонятным выражением лица решительно замотал головой:

- Не трогайте его! Не подходите! Всё пройдет!

- Что пройдет, дурила? Кровь надо унять. Спроси его: башка не кружится?

Мишка робко приблизился к другу, издали что-то спросил. Олег помотал головой. Мишка остался стоять – не около мужиков, не около Олега. Ушло несколько местных электричек, потом подали новгородскую. Все сели, а «молодожены» так и стояли на перроне, замерев в десяти шагах друг от друга.

- Да что же за хуйня такая, а?! – не выдержал Арни, снова вышел из вагона и решительно взял Олега за руку: - Пойдем!

Олег посмотрел на него, словно не узнавая:

- Куда?

Арни вздрогнул:

- Что с тобой? Пойдем на поезд. Пять минут до отхода, - потом покосился на Самсонова, сдвинул брови: - Иди, воды купи! Что рот раззявил? Быстро!

Через пару минут Мишка вернулся с двумя бутылками «Святого источника». В тамбуре Арни загораживал от всех Олега, забрал у Мишки воду:

- Всё, иди в вагон, я – сам, - и встряхнул своего недавнего противника за плечо: - Что, зуб я тебе выбил? Голова не кружится? Давай, умойся. Руки подставляй! - и сам потянул на себя окровавленные ладони Олега.

Он помог Олегу умыться и, пока тот вытирался своим фанатским шарфом, закурил и произнес примиряющим тоном:

– Мы давно про вас поняли. Хреновые вы конспираторы.

Олег поднял на Арни опустошенный взгляд и прошептал:

- Не троньте Мишку! Он – не пассив!

Гонора в его речи уже не было. Была жалкая, униженная просьба.

У Арни аж дыхание сперло. Все-таки это было признание. Что там они с мужиками надумали – это одно. Что он сам сейчас сказал – тоже можно было шуткой обернуть. Но это «не пассив» сразу ставило всё на места. Получалось: правда была тут «голубая любовь». А ведь они перешучивались, но до конца в это все же не верили. Железный Арни смутился. Закашлялся, потом ответил с неловким смешком:

- Никто не лезет к нему, ты расслабься. Ну что, идем к народу?

Олег качнул головой:

- Я – потом, - и в вагоне сел у самой двери, на одиночной короткой скамейке.

Мишка оборачивался тревожно каждые пару минут, но так к приятелю и не пошел. Почему – никто из мужиков не понял. Но ясно было, что что-то случилось хреновое.

Может, из-за футбола, может, из-за драки, настроение у всех было дурацкое. Леха сунул в уши плеер и уставился в окно. Алинка с Викой «втыкали» в свои телефоны. Андреич кимарил. На соседней лавке мужики из девятого цеха что-то вяло обсуждали, потом, когда пиво закончилось, тоже умолкли.

После Рогавки* вагон опустел. Мишка ушел ближе к Олегу, но сел не рядом, а через проход. Приехали в Новгород к полуночи. На вокзальной площади стояла всего одна машина с шашечками на боку. Арни усадил в нее девчонок, показал таксисту огромный кулак и сказал:

- Я твой номер запомнил. Если плохо довезешь, пожалеешь, что родился.

Водила кивнул и осторожно поехал, стараясь не коситься на пассажирок, чтобы его поведение не попало в категорию «плохо довезешь». Андреич, тыча пальцем в кнопки телефона, оглядел всю компанию:

- Сколько такси вызывать? Нечаев, ты Валерку захватишь? Миш, вы едете?

Мишка отрицательно покачал головой:

- Нет, нам близко, мы - пешком.

Олег так и не подошел к народу, издали кивнул:

- До свидания, - и пошел по Воскресенскому бульвару, ссутулив плечи и глядя себе под ноги, словно замерз или смертельно устал.

- Миш, чего с Олегом-то? – не выдержал Арни. – Заболел он? Ушиб я его?

Но Самсонов пробормотал:

- Всё в порядке. Пройдет!

Торопливо попрощался со всеми за руку и побежал за другом. Но по этой торопливости было ясно, что ничего с Олегом не в порядке. Что Мишка знает, ЧТО случилось, но не признается. Через тридцать метров он поравнялся с другом, окликнул его, но тот отшатнулся и перешел на аллею. А Мишка так и остался на тротуаре. Под кружком фонаря было видно, как он мгновенно сник, словно постарел на тридцать лет.

Арни изумленно пожал плечами:

- Кто-нибудь что-нибудь понял?

- Может, у пидоров такой обычай: если верхний своего нижнего в честной драке защитить не смог, то они должны расстаться?

- Что за хрень?! – отмахнулся Арни. – Ты такое раньше слышал?

- Нет, - признался Леха.

- Ну и не неси хуйню!

- Может, у Олега срок условный? – предположил Нечаев. – Драться нельзя: один привод в ментовку – и нары. Помните, Митрохин два года даже мимо урны не плевал!

- Не! Олег – таможенник. Туда со сроком не берут.

- Били их когда-то очень сильно. За ЭТО САМОЕ, - сказал мудрый Андреич. – Еще, видно, в Москве. Помните, Мишка поначалу выяснял: как в «скорую» звонить, да что делать, если медполиса нет. Олег, наверно, у него тогда болел.

- Ну, и чё он тогда сегодня первый на Арни полез? Дурак, что ль, совсем?

- Пидоры, что с них возьмешь? Все у них через жопу! – подвел итог всем рассуждениям Леха.

Подъехало такси. Арни втиснулся на переднее пассажирское место. Трое, кому тоже нужно было в Западный район, сели сзади. Через пару минут машина обогнала «молодоженов» - они так и шли по разным сторонам дороги и словно несли на плечах неподъемное горькое горе.

* * *

Дежавю настигло Мишку на минуту раньше, чем плечи Олега поникли под его руками. Нелепо и по-глупому совпала сцена на перроне с тем, что снимали когда-то на студии.

Александр Аркадьич, сопродюсер порно-студии, любил порою лично подбирать и утверждать сюжеты. А в садо-мазо обожал он вот такой расклад:

- Ты - стоишь. Вы, трое, держите его за плечи. Руку ему выверни. Сильнее. Ты – кричи. Злое что-нибудь: «сука», «ублюдок». А ты, - оборачивался он к «счастливчику», играющему садиста, - бьешь его. Со злостью, с разворота. В зубы, под дых и по яйцам. Камера – крупнее глаза. Ты – сгибаешься. Тебе больно, ты понял?...

В марте, всего за несколько дней до Мишкиного ухода к Эдуарду Вадимычу, Олег снимался в подобной сцене. Трое ребят сжимали его плечи. Клей – «бил»: «с разворота, под дых и по яйцам». И в эту минуту Олега «накрыло». Паника овладела им так властно, что он бешено рванулся из держащих его рук и в голос закричал:

- Пустите!

Его отпустили. Он упал и бился на полу, не в силах справиться с собою. Помреж Катя принесла воды. Но приступ не проходил. Олега трясло крупной дрожью. Он закрывал голову руками, вжимался в пол лицом и просил: