Картер Ченс - Самый достойный отец (ЛП)

— Слушайте, — начал он, глядя в глаза Фэйт и Лейси, — я не уверен, что ищу в этом мире, но, когда я найду ее, то сразу узнаю это.

Женщины по очереди поцеловали его в щеку.

— Он — романтик, — сказала Лейси.

— Он— дурак, — добавила Фэйт.

Форестер сделал еще один глоток кофе и стал проверять почту, выясняя, не было ли чего для него.

— Я почти забыла, — сказала Лейси, — там письмо для тебя.

Форестер кивнул, когда нашел его. Это не была обычная макулатурная рассылка от мобильного оператора или банка. Имя и адрес были написаны от руки. Он поднял его к свету, чтобы лучше разглядеть штемпель.

— Что это? — спросила Фэйт. — Оно из Монтаны.

Обе молчали. Если это окажется чем-то серьезным, то им не стоит знать больше, чем они уже знают. В существовании, из которого сформировалась жизнь Форестера, и за все те годы, что Лейси и Фэйт знали его, они понимали, что никогда ничего хорошего не приходило к нему из великого штата Монтана. Для Форестера Монтана означала либо плохие новости, либо плохие воспоминания.

— Что? — спросила Фэйт.

— Позволь мне его вскрыть, — добавила Леси, протягивая свою дочь Фэйт.

Форестер еле слышно заворчал, но Лейси и Фэйт услышали его, как будто это был крик из самой глубины его легких.

— Сядь, — сказала Лейси, в то время как сама взяла конверт и вскрыла его ножом.

Фэйт налила ему еще кофе.

— Ты хочешь, чтобы я его прочитала? — спросила Лейси.

Форестер кивнул.

— Спасибо, — произнес он, и, хотя был всего лишь на несколько лет моложе ее, напомнил ей мальчика, которого ее отец много лет назад привел в особняк из центра временного содержания для несовершеннолетних штата Монтана.

Она просмотрела текст письма, словно искала в нем скрытые ловушки. Лейси знала, что ничего не могло задеть Форестера так сильно, как то, что периодически приходило к нему из штата Монтана.

— Это от адвоката твоего отца, — сказала Лейси.

Форестер закрыл глаза, ожидая продолжения.

— Он умер.

Форестер ничего не сказал. Мужчина уже был немолод, и он, без сомнения, готовился к этой новости некоторое время.

— Адвокат хочет, чтобы ты вернулся в Стоун-Пик, чтобы разобраться с имуществом. Здесь говорится, что похороны пройдут завтра на кладбище «Хорошие новости».

— «Хорошие новости»? — все, что спросил Форестер, затем встал со своего места и вышел из кухни. Женщины переглянулись и поспешили вслед за ним.

— Форестер, — сказала Лейси, и Фэйт без труда обнаружила напряжение в ее голосе.

Лейси знала Форестера с тех времен, когда он еще был подростком. На самом деле, они обе знали и смотрели на него, как на младшего брата. Они бы сделали все, что было в их силах, чтобы защитить его от такого рода боли.

Они обе поднялись по широкой лестнице на второй этаж особняка и нашли Форестера в его комнате, спешно пакующего несколько вещей в кожаную сумку: нижнее белье, чистую рубашку, бритву, мыло и дезодорант.

— Ты не должен возвращаться, — произнесла Лейси.

— Ты ничего не должен этому человеку и этому городу, — добавила Фэйт. — Это то, что они дали тебе, и то, что ты вправе им вернуть.

— Знаю, — ответил Форестер, в его глазах отражалась благодарность и любовь, когда он смотрел на них, — но это то, о чем вы обе говорили ранее. Пришло время, чтобы я стал мужчиной. Настало время взять на себя ответственность. Если я буду еще ждать, то не хочу остаться раздражительный плохишом с трудным детством, хочу быть человеком, который не боится столкнуться со своим прошлым.

— Это было немного больше, чем трудное детство, — заметила Лейси.

— Не имеет никакого значения, — сказал Форестер. — Человек должен столкнуться со своим прошлым. Он должен встретиться лицом к лицу со своими демонами. Если он этого не делает, то он вовсе не мужчина.

 У Эль почти не осталось бензина, еды, да и задница уже застыла, когда она увидела развилку, которая вела в горы и удаленный городишко Стоун-Пик штата Монтана. Она никогда не слышал об этом месте. Весь день она провела за рулем, и что-то в названии города привлекло ее, несмотря на то, что она не бывала в Монтане. Город находился в 40 километрах от шоссе, и дорога выглядела угрожающе, ведя через густой лес к ледяным пикам гор. Выбранный ею маршрут не был лучшим вариантом. Дорога была покрыта снегом, а у нее — летняя резина. Чем выше она поднималась в горы, тем сильнее ощущался холод и коварство дороги. В ее старенькой разбитой машине было что-то не так с печкой. Возможно, она повредила ее, когда таранила Камаро. Даже если и так, то оно того стоило.

Она посмотрела да датчик топлива. Осталось меньше четверти бака. Она выдержит. Должна.

«Другой город, другая жизнь»,— подумала она про себя, преодолевая опасные повороты на дороге, ведущей выше в горы. Ей было всего двадцать три, а она уже потеряла счет всем тем городам, в которых жила. Последняя трехлетняя остановка, которую она сделала у Гриса, оказалось самой длинной в ее жизни. Она задавалась вопросом, при этом испытывая тревогу, что же уготовил ей следующий город. Будет ли это город для нее убежищем? Станет ли он местом, где она, наконец, сможет окончательно обосноваться. Будет ли он для нее домом?

Эль покачала головой. Сейчас не время для сантиментов. В ее кошельке было меньше ста долларов, несколько банковских карт, которые, вероятно, уже заблокированы, и нет ни одного человека на свете, к которому она могла бы обратиться за помощью. Она была одна.

Движение – это то, что держит меня в безопасности, — сказала она себе. — Если у меня никого нет, то никто не сможет причинить мне боль. Если у меня ничего нет, то и терять нечего.

Именно такие мысли завели ее так далеко. Именно это помогало преодолеть ей бедность, одиночество, насилие. Она никого не впускала в душу, даже тех, кто считал, что она принадлежит им.

Она ехала по направлению к горам, отказываясь повернуть обратно, даже когда ее колеса забуксовали. Эль была готова погибнуть, взбираясь на гору, если это то, что ей суждено. Она завернулась в старое одеяло, которое всегда держала на заднем сиденье. Та одежда, которая была на ней, когда она покинула дом Гриса, не была рассчитана на холод в горах. Заканчивался бензин, небо темнело, и, в довершение всего, пошел снег. Сильные порывы ветра взбивали хлопья, и она поняла, что грядет пурга.

Она понимала, что должна сохранять хладнокровие, но у нее началась паника, и, ощущая чувство обреченности внутри себя, она поставила ногу на педаль, нажала на газ, и ускорилась.