Второй лорд Белого замка (СИ) - "Le Baiser Du Dragon и ankh976"

— Проваливай.

— Договоришься, Найрис, — обронил первый лорд, выходя.

Найрис тщательно и как-то привычно привел себя в порядок, застыл надолго посреди кабинета, а потом прошел в красный угол и опустился на колени. Лаки краем уха зацепил слова горячей молитвы, но прислушиваться не стал, выскользнул из своего укрытия на свежий воздух. Его тошнило и потряхивало от увиденного. Так нельзя, нельзя было поступать, как это делал владыка, нельзя воспитание превращать в истязание, даже если и правда, что Найрис вел себя не совсем достойно… Лаки всегда считал, что его поведение — самое достойное, скромное и безупречное из всех знакомых благородных омег, но его мужу, конечно, виднее… Нет! Все равно — так нельзя.

Он минут пять сидел около своего планера, а потом протрубил в серебряный рог, и Найрис, второй лорд Белого замка, серьезный и строгий, как всегда, вышел его встречать.

— Не желаете остаться на чай, — спросил он уже в своем кабинете, с легкой улыбкой.

— Если вас не затруднит, я с удовольствием, милорд, — ответил Лаки, рассеянно поглаживая резную спинку дубового кресла. Он вспоминал, как судорожно цеплялся за нее Найрис, стараясь не кричать и теряя над собой власть.

— Ваше общество меня никогда не затруднит, господин королевский гонец.

А позже Лаки подносил тонкостенную чашку к губам, вдыхая аромат далеких горных лугов и топленого молока. Он смотрел на лорда Найриса, непринужденного и прямого, и думал, что этот гордый омега должен принадлежать ему, только ему, и никому больше, он сделает ради этого что угодно.

— У вас перчатка испачкалась милорд. Опять порез?

— Да, — он стянул перчатку и положил ее на стол, — эти ножи для бумаг такие острые.

— Мне пора, милорд, — Лаки встал за его спиной, так близко, что ощутил горьковато-свежий запах его духов, — позвольте вашу руку.

— Вы… совсем стыд потеряли, господин гонец, — кончик его уха заалел, и Лаки довольно улыбнулся:

— Но вам это нравится, милорд, не так ли? — он осторожно приподнял его обнаженную, все еще подрагивающую руку и невесомо прикоснулся к ней губами.

Лорд Найрис не сопротивлялся, так и сидел, глядя прямо перед собой.

***

— Какое похвальное радение об общественном благе, господин Лакейн, — глава отдела одобрительно покивал.

— Кто-то же должен делать это, господин Меден. Служить Отечеству, — Лаки прижал ладонь к груди. — Ведь некроманты трудятся на благо и расширение Объединенного королевства и короля лично, и долг каждого альфы…

— Расширение короля лично? — господин глава отдела поднял брови, ухмыляясь. — Помилуйте, что за богопротивная и нелепая крамола.

Лаки нервно усмехнулся в ответ.

Дополнительный договор с некромантами, на который Лаки так удачно получил разрешение, приносил не только глубокое удовлетворение верноподданнических чувств, но и приличную материальную компенсацию. А еще он открывал доступ к зловещей тайной власти, которая давала надежду обыграть владыку Белого замка — и похитить его второго мужа… У Лаки совсем не было плана осуществления этой безумной идеи, но он не собирался упускать ни единой возможности завладеть прекрасным лордом Найрисом.

***

Наступила зима, и лорд Найрис все так же протягивал ему руку в приветствии или прощании, и Лаки склонялся, замирая на мгновение над тонкой белой лайкой или замшей его перчатки.

Да, уже было холодно, и мягкая кожа сменила шелк в гардеробе второго лорда. И голова у Лаки слегка кружилась при встречах, а нетерпение сжигало сердце — он все никак не мог придумать, как похитить возлюбленного.

— Мне кажется, я живу только рядом с вами, — сказал однажды лорд Найрис.

Они стояли, глядя на горы, Лаки только что рассказывал о скальных козлах, удивительных тварях, карабкающихся по отвесным стенам, и последней его фразой было: “Не слушайте тех, кто уверяет, что они ради еды, милорд, нет, наверное, это в своем роде божий промысел — жить на стене над пропастью”.

“Я живу только рядом с вами”, сказал он, стискивая каменные перила и глядя в никуда, и Лаки задохнулся от восторга. Восхитительно быть для кого-то светом в окне, восхитительно, когда на твою любовь отвечают взаимностью.

Он осторожно дотронулся до локтя лорда Найриса, подходя поближе, вновь ощутил горький запах его туалетной воды и наклонился слегка вперед, а лорд обернулся, и их дыхание на миг слилось.

Лорд Найрис не открывал глаз, его ресницы были такими черными, а губы горячими и твердыми, и лихорадочный румянец на всегда бледных щеках, и дрожь их тел, разделенная на двоих — все это длилось лишь короткий миг, а потом он оттолкнул Лаки и сам отступил назад.

— Простите, милорд, — Лаки судорожно вдохнул, прижал два пальца к губам, перед глазами плавали белые звездочки… нет, снежинки. — Посмотрите, идет снег! Лет десять его не видел.

— Да, эта зима удивительно холодная… — Найрис поймал огромную снежинку, и она сверкала и переливалась на его рукаве под вспыхнувшими светильниками: сгущались сумерки.

— Как в стране драконов, — Лаки посмотрел на север и представил себя в глубоком пике, среди зловещих льдов и полярного сияния, в атаке на дракона.

***

— На границе с драконьими землями ослаблен барьер, и это более походит на чей-то злой умысел, чем на случайность, — владыка быстро просматривал свитки, а Креван сворачивал их, сортируя что взять, а что оставить.

Иногда ему дозволяли помочь или просто посидеть в кабинете. Здесь была какая-то особая атмосфера, все вокруг пропитано мощной магией, такой же древней, как и сам владыка. И тяжелые портьеры всегда задернуты, Креван украдкой смотрит из-под ресниц на супруга, как тот сосредоточенно изучает непонятные надписи и хмурится, глаза его застывают, как лед, и тогда кажется, что они светлее волос. Как же прекрасен владыка Белого замка, как больно от его ледяной красоты…

Креван очень старался запоминать магические руны, но путал их все равно. Руны невозможно запомнить, их надо чувствовать, а омеге не дано управлять магией ни в каком виде, лишь быть сосудом, передавая магический дар своим потомкам. Именно поэтому владыка желал завести наследника с Найрисом, омегой королевского дома, а Креван каждый четвертый месяц принимал горькое зелье после того, как ложился с владыкой. Несправедливо.

— Ты опять витаешь в облаках, — мягко укорил владыка и погладил его по щеке, а потом указал на свитки: — Эти я не возьму, зачем мне заклятья попутного ветра.

— Простите, владыка, — Креван потянулся невольно за его ладонью и скользнул на пол с низкой софы. — Я не подумал… на севере нет моря.

— Прощаю, — владыка погладил его по волосам и задумался. Может, все же решил взять его с собой? Вчера Креван осмелился попросить об этом, даже выбрал подходящий момент. Владыка наматывал на руку его волосы, любуясь сиянием изумрудов в них, и был в весьма благодушном настроении.

— Надолго ли вы покидаете нас? — Креван подобрал с ковра упавший свиток.

— До следующей высокой луны. Принеси мне ларец.

Креван поспешно поднялся и достал из секретера тяжелую шкатулку с зельями.

— Вот это, — владыка указал на флакон с белесой жидкостью, — дашь Найрису, если в мое отсутствие он почувствует… недомогание. И непременно запри его, чтобы даже никаких прогулок.

— Да, владыка, — Креван покраснел, но не от стыда, как можно было бы подумать, а от негодования. — Неужели Найрис не справится сам.

— Почему ты все время перечишь мне, — вздохнул владыка. — Мое терпение не безгранично.

— Простите, — прошептал Креван, холодея от странного чувства, названия которому он не знал. В груди предвкушающе заныло, когда владыка потянулся за тростью.