Арман Делафер - Одиль, не уходи!

Кстати, овладевал ли вами ваш муж хоть раз с того времени, как мы устроили в дупле почтовое отделение до востребования? И если да, то думали ли вы в это время, что это я овладеваю вами? Не захотелось ли вам хоть на мгновение, чтобы именно так и было? Я не жду ответа на мой вопрос, для меня главное — его задать. Когда-нибудь наступит момент, муж обрушит на вас тяжесть своего тела. А вы вообразите, что это — мое тело. Я самонадеян? Не думаю. Возможно, для вас это и будет единственным моментом острого наслаждения, а ваш муж никогда не узнает, кому он этим обязан. Кстати, вы кричите в самозабвении? В конце-концов, я узнаю все еще до того, как хорошо узнаю вас».

«Счастливый случай свел нас с вами вчера вечером в Париже. Хотя, если честно, никакой случайности не было: я отлично знал, что вы будете в три часа на вокзале Монпарнас. Мне показалось, что вы несколько удивились, увидев меня, но… к вашему платью были приколоты две красные гвоздики. Это — ответ на мои вопросы? Нет, конечно, встреча же была случайной!

Признайтесь, мне хватило такта не настаивать на честном ответе. Но это, тем не менее, меняло дело. Я один, когда пишу эти строки, вы — одна, когда их читаете. Между нами нет ханжества, преград, фальши. А значит, сейчас мы гораздо ближе друг другу, чем были вчера в Париже.

Мы сидели на террасе какого-то кафе, и я рассыпался в комплиментах вашему платью, поскольку не мог делать комплименты тому, что под ним. Мои глаза все время прослеживали красивый изгиб ваших ног, изящно скрещенных под платьем. Мне почудилось, или мой настойчивый взгляд все таки вызвал краску на ваших щеках и легкий трепет век. Я заметил круги под вашими глазами и некоторую влажность во взгляде. Быть может, я ближе к цели, чем думаю?

Должен признать, что вы почти сразу пришли в себя и тут же применили ваше самое убийственное оружие: насмешку. С дерзким смехом вы спросили меня:

— А что вы испытываете, когда пишете ваши письма?

Я предпочел ответить вопросом на вопрос:

— А что испытываете вы, читая их?

Мне показалось, или по вашему телу прошла легкая дрожь, как будто ветер пробежал по верхушкам деревьев.

Вы уронили носовой платок. Я поднял его и позволил себе слегка позабавиться, коснувшись вашего чулка у самого края платья. Знаю, это мелочь, но это — еще один шаг на долгом пути к осуществлению моего плана, часть общего целого: жестов, поведения, каких-то намеков, слов… Это заставит вас соскользнуть в чувство, которое я стремлюсь в вас вызвать: вы захотите меня.

Знаю, вы считаете себя совершенно застрахованной от подобного исхода, думаете, что сможете легко совладать со своим телом, в котором, возможно, уже пробудились какие-то ощущения, остаться мраморно-холодной. Уверен, что сегодня вам это действительно удастся. И завтра — тоже. Но через месяц… Согласитесь, нужно быть незаурядным игроком, чтобы указывать противнику на подстерегающие его опасности. Из чувства признательности, поведайте мне о ваших слабых местах.

Что вы еще вчера такого сказали? Ах, да, поздравили меня с новой любовницей.

— И вы не ревнуете? — со смехом спросил я.

— Ни капельки, — покачали вы головой.

И попросили — для развлечения — рассказать мне все об этой связи. Дать полный аналитический отчет. Чтобы сделать вам приятное, я рассказываю все, без утайки и без хвастовства.

Ее зовут… В общем, я зову ее Одилью. Когда она спросила меня, почему я так ее называю, то я ответил, что она похожа на героиню фильма, который так и называется: „Одиль“. По-моему, это ей польстило, хотя на самом деле фильм — это то, что происходит между мной и вами. Развязка его мне еще не известна.

Но вернемся к моей новой любовнице. Она блондинка, как и вы. Но когда она оказалась обнаженной, то выяснилось, что на самом-то деле она брюнетка. А вы? Ну и темперамент у этой Одиль номер два! Ничего общего с вашей повелительной холодностью. Но это неважно.

Вы знаете, что размеры мужчин и женщин, то есть номер ботинка или перчатки, длину носа или рост считается вполне приличным прилюдно обсуждать. Что же касается интимных размеров… Боже сохрани заговорить об этом в обществе! Но вам я открою маленькую тайну: размеры интимного места женщины определяются по размеру ее ножки. Нога моей любовницы тридцать шестого размера, а лоно, я знаю, примерно сорокового. Правда, достаточно просторно? А как с этим обстоит у вас?»

«Какое любопытное у нас приключение! Надеюсь посетить вас вновь завтра вечером, чтобы посчитать ваш пульс. А до этого ограничусь этими несколькими строчками с единственной целью доказать вам, что вы жалеете, что сегодня не услышали большего».

«Прекрасно! Вы сказали мне:

— Вы меня разочаровали! Больше не приходите.

Вы улыбались, говоря это, потом рассмеялись. И все-таки вы это сказали. Смех и улыбка были только маской.

Ваш муж считает меня мечтателем и поэтом, неспособным ориентироваться в реальной жизни. Признайте, что я способен на большее: внести мечту в реальную жизнь.

— А как там ваш сороковой размер? — непринужденно спросили вы меня позже, когда мы играли в бридж.

Я вместо ответа спросил, какой размер мне следовало бы вообразить себе, если бы захотел с точностью представить…

По правде говоря, я надеялся смутить вас. Но вы совершенно непринужденно ответили:

— Вы ведь уже определились с размером, как мне казалось.

К нам подошла одна из гостей, старая дама, и сделала вам комплимент:

— Мое дорогое дитя, я весь вечер наблюдаю за вами. Сегодня вы очаровательнее, чем обычно. Лицо мадонны со средневековой картины…

Тогда вы ребяческим жестом указали на меня и ответили:

— Дорогая мадам, я вполне заслуживаю этот комплимент. Сегодня я весь вечер слушала дьявола».

«Дьявол хочет отныне говорить тебе „ты“. В письмах, разумеется. Ты… Это похоже на то, как если бы я ласкал твои ноги. С твоего согласия».

«Никакой реакции на мое „ты“. Значит, принято. Молчание — знак согласия. Таким образом мне разрешено ласкать твои ноги, увы, пока только мысленно. Но это отличный способ заставить тебя перейти непосредственно к прелюдии того, что неизбежно произойдет.