Телохранитель моего мужа (СИ) - Ночь Ева

А вместо этого я вздрагиваю. Я и не заметила, когда он закончил с ногами и коснулся меня между ног. Провёл пальцем по шёлковым трусикам. Надавливая, где нужно. И воздух неожиданно кончился.

Артём

Она не походила на нимфоманку. От неё не пахло похотью. Мне даже показалось: она не хочет секса. Тогда что же на самом деле ей нужно?

Предложение исходило от неё — не от меня. Поэтому её Тайна увеличилась в размерах и распухла, как мой член в штанах, — до боли.

Мне бы плюнуть. У меня давно не было бабы. Вытрахать её до беспамятства, слить сперму, угомонить ствол, пока он не станет безвольно-мягким и бесполезным, удовлетворённым и сытым.

Но я так не хотел. С ней — не хотел просто использовать, как резиновую куклу, выебать и выкинуть из головы. Она тянула, как на аркане, Притягивала. Манила своей холодной дерзостью.

Она словно провоцировала и нарывалась. Любит грубо? Вряд ли. Но тело её спало, не отзывалось, и это был вызов. А я люблю доводить дела до логического конца. В данном случае я вознамерился заставить её кончить. От меня. Любым способом. Лишь бы сработало. Поэтому мой член мог рвать джинсы сколько угодно. В этой паре — мы давно уже договорились — я главный. Моя голова, а не его. Я управляю собой, а не он руководит моими поступками.

Я не пытался её расшевелить — искал точки удовольствия на теле, как исследователь. Как музыкант, в руки которому попала скрипка неизвестного мастера. Какие звуки она подарит? Окажется шедевральной или тупой подделкой с прогнившими досками и посредственными данными, когда фальшь сильнее чистых нот?

Первый раз она дрогнула, когда я коснулся её уха. Второй… Это даже не дрожь. Она задохнулась, когда я натянул ткань трусиков между её ног. Резко, чтобы вдавить в промежность, но не сделать больно.

— Нравится? — спросил, повторяя действие. В ответ — лишь хриплый выдох. — Нравится, — повторил я снова и снова, до тех пор, пока она не увлажнилась, не потекла, не стала горячей. Природу не обманешь. В отличие от человека.

Рина

Он… неправильный. Я поняла это слишком поздно, чтобы бежать. Да и не хотела я никуда бежать — всё ещё упрямо мечтала его сделать.

То, что он вытворял со мной, не поддавалось никакой логике. Впервые за много лет ему удалось тронуть меня. Вызвать хоть какие-то, пусть и низменно-животные чувства. А я думала, что уже мертва. Что из меня, как из трухлявого коврика, давно выбили всякую чушь в виде романтики и ожидания радости от чувственной любви.

Он вначале разделся сам. Догола. Красивое тело — я не ошиблась. Мускулы бугрятся. Живот подтянутый, ноги — хоть в балет. И член. Конечно же. Куда его деть. Елда. Самая настоящая. Болт, который он сейчас вкрутит в меня до отказа. В темноте глаза привыкли — я хорошо вижу очертания его тела. Думаю, мне больше не стоит саркастически улыбаться — он тоже адаптировался и поймает любые мои эмоции.

Он не спешил. Ни присунуть, ни всунуть, ни долбиться. Он помогал снять платье. Урчал от удовольствия, оглаживая моё шикарное бельё. Чёрные кружева. Секси. Но по телу, кажется, ему нравилось ещё больше руками пассы выкруживать. Он словно вензеля выписывал, рисовал понятные только ему одному пентаграммы. И, кажется, мне это нравилось.

Мы так пока и не дошли до огромной кровати. Стояли посреди номера. Я больше позволяла ему делать, что он хочет, не пытаясь пока верховодить.

— Ты так сладко пахнешь, моя жена. Вкусная. Я бы съел тебя, но ты же девственница, поэтому я подожду, разогрею тебя, чтобы тебе понравилось отдаваться мне.

Я снова вздрогнула. Жена?.. Девственница?.. Может, он сумасшедший?.. Но его губы нашли мои — и мысли вылетели, поднялись вверх пузырьками шампанского, лопнули.

Губы его жаркие. Язык наглый. Большие пальцы ввинчиваются в соски, а остальными он оглаживает меня по бокам. И я цепляюсь за его голые плечи, за горячие литые мускулы. Зной его тела плавит мой лёд. Я теряюсь. А потом он легко подхватывает меня на руки и несёт на кровать.

Я прижимаюсь головой к его плечу. Впервые в жизни мне хочется быть защищённой. Я обманываюсь, знаю. Но он такой сильный, что хочется спрятаться и довериться.

Что я делаю, чёрт меня подери?..

Артём

Азарт. Желание её расшевелить. Немного насмешки с женой и девственницей. Кажется, она не оценила мой нестандартный юмор.

— Я не чокнутый, — пощекотал её ухо губами. Да, снова дрожь — прекрасно! — Это даже не игра. Просто номер для новобрачных меня немного веселит. Представь, что мы молодожёны. Так, для прикола. Ведь тебе это ничего не стоит, правда?

Она молчит, моя молчунья. Я даже сам не понял, когда начал относиться к ней собственнически. Может, в тот миг, когда она сказала своё «да» ещё там, у скоростной трассы, где мчались машины и светили фонари. Тайна, которая пока не по зубам. Но для каждой тайны есть ключ, время, место. Сейчас есть лишь мы — голые и возбуждённые.

Сильно — я, немножко — она. Я раздет, а она — в нижнем эротичном белье. Я не стал его снимать. Ей идут чулочки и кружевной бюстгальтер. И трусики ещё пригодятся.

Я целовал её и гладил, шептал непристойности и играл сосками, лизал пупок и чувствовал, как она вздрагивает, напрягаясь. Кажется, её пронимало всё, что я делал. Но больше всего на неё воздействовал мой шёпот. Она любила ушами — в самом прямом примитивном смысле. Очень чувствительные ушные раковины.

Она вздыхала и дёргалась, будто я пропускал по её телу электрический ток. Отдавалась моим рукам, языку, зубам и влажнела. Горячая и уже раскованная вовсю. И когда она начала выгибаться навстречу, я взял её. Медленно, с перерывами, с мягкими толчками головкой в узкий вход.

— Хватит меня мучить! Сделай же это! — прорычала она низко, с хрипотцой, и обхватила меня ногами в шёлковых чулках. Непередаваемые ощущения. И я поддался её напору и призыву — вошёл до отказа одним движением и замер.

— Ну, вот и всё. А ты боялась. Не больно? — я ещё мог улыбаться. Она посмотрела на меня непонимающим взглядом. Оглушена, на грани. Ничего не соображает. А я продолжал лишать её «девственности» — играть в новобрачных из чистого упрямства, не желая сдаваться. — Сейчас будет хорошо, обещаю.

И я начал двигаться — толкался в неё напористо, чувствуя, как приподнимаются её бёдра, принимая меня. Она провоцировала, подгоняла, двигаясь со мной в унисон. Движения её вторили моим. Единый ритм, единый порыв — никакого диссонанса. Мы словно заведённые одной рукой и отпущенные на волю одновременно.

В какой-то момент я забылся. Голос похоти оказался сильнее, и я почти сорвался, пытаясь достичь пика. Тело скручивало в спазмах. Я хотел кончить.

— Ну же, давай! — подстёгивала она меня жарким шёпотом. И я давал, не соображая ничего. Был только я и моё желание. И её восхитительное тело, что принимало, обволакивало меня так сладко, так восхитительно плотно, что я готов был задымиться от её узкой красоты.

И почти на грани я сумел притормозить. Оттянуть. Успокоиться немного, придерживая её бёдра и ноги, что приковали меня к ней намертво.

— Нет, — прихватил зубами мочку её уха. — Ты забыла? Я хочу, чтобы ты кончила с моим именем на устах.

Она дёрнулась. Я перевернулся. Насадил её на себя.

— Двигайся! — приказал, придерживая её бёдра руками.

Она посмотрела на меня с лёгкой усмешкой на губах. Они уже вспухли от поцелуев. От алой помады и следа не осталось. А затем она наклонила лицо и поскакала. Легко, мощно, но словно показательно. Играла телом, мускулами, сжимала влагалище, пытаясь меня переиграть. И тогда я положил пальцы ей на клитор. Нащупал ту самую точку, которая заставила её сбиться с ритма, забыть о красивостях, задёргаться беспорядочно, задышать чаще.

Она больше не играла. Не красовалась. Она хотела кончить, потому что уже поймала волну — и её несло, как щепку, по волнам высотой с небоскрёб. Я видел это по полуоткрытому рту. Чувствовал пот, что выступил на коже. Слышал по прерывистому дыханию.