Барбара Картленд - Незнакомка

В начале 80-х годов имя Барбары Картленд было занесено в «Книгу рекордов Гиннесса» как самой раскупаемой из современных писательниц: тираж ее 242 книг составил 100 миллионов экземпляров.

В 1990 году, когда писательнице исполнилось 89 лет, появился ее 500-й роман, а тираж всех ее книг составил полмиллиарда. Сегодня количество изданных книг превысило 550, а тираж — 600 миллионов экземпляров.

Подобно тому, как Агата Кристи стала «королевой детектива», Барбара Картленд благодаря своим романам снискала себе славу «королевы романтической любви».

Миссис Клей нетерпеливо поднялась с кресла и решительной походкой пересекла огромную, несколько помпезную по своему убранству залу и остановилась возле дочери, вперив в нее свой жесткий взгляд.

— Вирджиния, подумай только, что ты несешь, — проговорила она скрипучим голосом. — Отказываться выйти замуж за англичанина, который в скором будущем станет герцогом. Герцогом! Ты хорошо слышишь меня? Их всего лишь двадцать шесть… или двадцать девять, точно не помню. И ты будешь герцогиней! Вот тогда эта несносная миссис Астор перестанет задирать свой нос и третировать меня как последнее ничтожество. В тот день, когда я увижу тебя идущей к алтарю как будущую герцогиню… о, Вирджиния! Я просто умру от счастья! Честное слово!

— Но мама, как можно говорить о браке, если жених даже не видел меня? — возразила дочь.

— Ну и что здесь странного? — удивилась миссис Клей. — Да, знаю-знаю, на дворе уже 1902 год, начало XX века и все такое прочее… Что из того? В Европе, не говоря уже о странах Востока, браки до сих пор устраиваются родителями жениха и невесты. Кстати, очень разумная традиция, ибо кому лучше родителей знать, что именно нужно их детям для счастья. И как правило, такие браки бывают очень удачными.

— Ты не хуже меня знаешь, что этот человек…

— Маркиз Кэмберфорд, ты хочешь сказать, — поправила девушку мать.

— Пусть маркиз! Что он женится на мне исключительно из-за денег. Его больше ничего не интересует.

— О Боже! Вирджиния! Какой вздор ты говоришь! — возмутилась миссис Клей. — Герцогиня — моя старая приятельница. И даже более того… Я вполне могу назвать ее своим добрым верным другом. Минуло уже более десяти лет с того времени, как мы с папа, путешествуя по Европе, нанесли визит и герцогине. Она была в высшей степени любезна с нами и даже пригласила на бал, который давала в своем замке.

— Конечно! И вы при этом заплатили за пригласительные билеты, — напомнила дочь.

— Это к делу не относится! — высокомерно ответила мать. — Да, действительно, это был благотворительный бал! Но я никогда и не скрывала этого! А потом у нас завязалась тесная дружба с герцогиней. Множество раз я помогала ей в ее благотворительных акциях, и как она мне бывала благодарна за это!

— Еще бы! Благодарна за твои деньги, — тихо промолвила девушка. Но миссис Клей сделала вид, что не расслышала ее слов.

— Все это время мы переписывались, — продолжала она. — Я регулярно посылала ее светлости подарки к Рождеству, и она всегда очень искренне благодарила меня за них. И вот в одном из писем она как бы вскользь поинтересовалась, нет ли у меня дочери на выданье. Тогда я поняла, что все те тысячи долларов, которые я из года в год тратила на нее, наконец-то начнут приносить мне дивиденды.

— Но я совсем не хочу быть дивидендом, мамочка! Не спорю, герцогиня, быть может, и обворожительная женщина. Но сына ее ты ведь никогда не видела.

— Ну и что? Я видела его фотографии, — нашлась миссис Клей. — Какой красавец! Можешь поверить! Ему уже исполнилось двадцать восемь. Не мальчик, но муж, Вирджиния! Мужчина, который сумеет позаботиться о тебе и о том баснословном состоянии, которое оставил тебе отец и которое, пока ты не выйдешь замуж, будет всецело под моим контролем.

— Ах, мама! Прошу тебя, не начинай сначала! Ты богата, неописуемо богата! И то обстоятельство, что папа в своем завещании разделил наследство на две равные части, ровным счетом ничего не меняет. Что до меня, то ты прекрасно знаешь, что я готова отдать тебе свою долю в любой момент. Вот тогда посмотрим, будет ли маркиз по-прежнему проявлять ко мне такой бешеный интерес.

— Вирджиния! У меня нет слов! — воскликнула миссис Клей. — Ты самая неблагодарная девчонка на свете! Тебе выпал случай, о котором можно только мечтать! Ты выходишь замуж за одного из самых именитых людей в Англии, а может быть, и во всем мире! Вообрази, что скажут твои подруги! Подумай о Милли и этой, как ее? — ну, дочери Уиндропа! А Нэнси Дьюп и Глориана! Да они же просто лопнут от зависти! Именно лопнут, уверяю тебя! Только представь себе: тебя приглашают на ужин в Бэкингемский дворец молодые король с королевой, и ты появляешься там с короной на голове!

— С тиарой, мама, — поправила ее дочь.

— Пусть с тиарой! Уж я позабочусь, чтобы в день твоего бракосочетания у тебя на голове была самая большая и великолепная тиара в мире! Ты хоть понимаешь, что твоя свадьба станет темой номер один для газет всего мира?

— Я не собираюсь выходить замуж за человека, которого я не видела, — твердо ответила Вирджиния.

— Ты сделаешь то, что тебе скажут! — разозлилась мать уже не на шутку. — Мне рассказывали, что в свое время миссис Розенберг пригрозила своей дочери кнутом, когда та заартачилась и отказалась выйти замуж за герцога Мельчестерского. Не знаю, привела ли она свою угрозу в исполнение, однако сегодня Паулина — первая американка, ставшая герцогиней и принятая в высшем лондонском обществе! Второй будешь ты!

— Я совсем не хочу быть герцогиней, мама! Как ты не понимаешь? К тому же, все изменилось в мире, и титулы…

— Да, изменилось, и мы тому свидетели! — вспыльчиво ответила миссис Клей. — Но в чем выражаются эти перемены? Только в том, что все больше англичан приезжают к нам, а богатые американцы буквально наводнили Европу. Твой дядя мне рассказывал, что на днях они даже обсуждали проект строительства новых атлантических лайнеров, которые бы смогли возить эти толпы желающих туда и обратно. Он утверждает, что грядет эра мощных океанских лайнеров и что в ближайшем будущем ожидается бум в кораблестроении.

— Словом, если мы вложим свои деньги в этот бизнес, то прибыль наша увеличится. Я так поняла? А зачем?

— Зачем? — изумленно воскликнула миссис Клей. — Когда ты наконец, Вирджиния, повзрослеешь и перестанешь говорить о деньгах в таком пренебрежительном тоне? Ты должна быть благодарна судьбе за то, что их у тебя так много!

— Я совсем не благодарна! Особенно если это означает, что мне нужно стать женой человека, которого я в глаза не видела. С которым не встречалась, не разговаривала… А его единственный интерес ко мне — это богатство, которое я принесу ему в качестве приданого.

— Ах нет, Вирджиния! Это не совсем так! — возразила мать недовольным тоном. — Повторяю тебе еще раз: мы с герцогиней старые приятельницы. И она сама написала мне в письме, что брак ее сына с моей дочерью мог бы стать своеобразной кульминацией нашей дружбы. И в самом деле! Прелестная мысль! И практичная.

— И сколько же тебе придется заплатить за обещанную мне привилегию быть принятой в ряды английской аристократии?

— Я не собираюсь отвечать на твой дерзкий вопрос, Вирджиния! И в первую очередь потому, что в устах юной девушки он звучит не только неуместно, но и пошло! В твоем возрасте просто неприлично обсуждать все, что касается бизнеса. Оставь это дяде и мне.

— И все же, сколько? — упорствовала Вирджиния.

— Не собираюсь посвящать тебя в такие вещи! — отрезала миссис Клей.

— Так я и знала! — вздохнула девушка. — Герцогине нужны дополнительные суммы. Ей мало моего состояния, которое в случае нашего брака переходит в полное распоряжение ее сына… она просит большего… Я невольно подслушала обрывки вашего разговора с дядей на эту тему. Вы, конечно же, сразу замолчали, стоило мне только войти в комнату. Так сколько?

— Повторяю: это не твоего ума дело!

— Нет, моего! — возмутилась Вирджиния. — В данном случае я — жертва. Разве не так? Меня бросают на алтарь снобизма и предрассудков!

— Если ты не перестанешь язвить, то едва ли сможешь рассчитывать на расположение к себе со стороны английского общества! — строго предупредила девушку мать. — О Господи! За что мне такое наказание? Почему Бог не послал мне тихую, воспитанную, послушную, милую дочь? Как эта Белмонт, которая иногда тебя навещает.

— Она навещает меня только потому, что ты сама приглашаешь ее, — не унималась Вирджиния. — Она никогда не была моей подругой! Да глупее создания, чем Белла Белмонт, во всем свете не сыщешь!

— И тем не менее, она хорошенькая, умеет говорить, с ней легко и приятно! У нее есть те качества, которые я желала бы воспитать в собственной дочери.