Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Нежная душа

Эрмин с головой ушла в думы о недавнем прошлом. Вспомнила, как Ханс Цале аккомпанировал ей в ресторане роскошного отеля «Château Roberval». Этот робкий тридцатилетний мужчина с датскими корнями был влюблен в нее, Эрмин, прежде чем поддался чарам Лоры.

«Тогда я не знала, что загадочная дама в черном, сидевшая в глубине зала, — моя мать. Слава богу, что память к ней вернулась и она решила меня найти. Теперь между нами нет тайн и обид. Она доказала мне свою любовь, и я надеюсь, что буду нежно любить ее и заботиться о ней еще многие годы. Все уладилось наилучшим образом. Я теперь не сирота, и я замужем за Тошаном. У меня тоже родился малыш, которого мы воспитаем вдвоем с мужем!»

Она добавила шепотом:

— Как бы мне хотелось жить в Валь-Жальбере! Родственники моего мужа очень хорошие люди, но я лучше чувствую себя здесь, в моем поселке.

Словно ища объяснения своему желанию, Эрмин стала по очереди вспоминать тех, кого она любила, с кем жила рядом долгие годы: свою кормилицу Элизабет Маруа, миловидную тридцатишестилетнюю женщину, стройную, хорошо сложенную, с золотисто-каштановыми кудряшками; ее сыновей Армана и Эдмона и их младшую сестру по имени Мари. Очередь дошла и до Жозефа Маруа, который, несмотря на свойственную ему гневливость и тягу к выпивке, на самом деле был не так уж плох.

— Разве могу я забыть о моей дорогой Шарлотте! — прошептала молодая женщина растроганно. — Слава богу, благодаря маме и ее деньгам она снова может видеть! Говорят, счастье не в деньгах, и все-таки, когда они есть, стать счастливым намного легче.

Эрмин вздрогнула. Девочка из ее сна — это Шарлотта! Она не видела ее лица, но в глубине души точно это знала. Теперь ошибки быть не могло: на улице под окнами кто-то несколько раз прокричал имя девочки. Через мгновение к призывам присоединился колокольный звон.

«Колокол монастырской школы! — подумала Эрмин, и сердце ее быстро забилось в тревоге. — Но ведь сейчас каникулы, и учительница уехала. Что могло случиться?»[2]

Она потихоньку встала и надела красный шерстяной халат. Мукки не шевельнулся. Она осторожно переложила его в детскую кроватку, опасаясь, что сын, очень подвижный для своего возраста, может упасть с большой кровати.

«Бог мой, случилось что-то нехорошее!» — повторяла про себя Эрмин, спускаясь по лестнице.

В холле она увидела женский ареопаг: свою мать Лору, заплаканную Элизабет Маруа и Мирей. Щеки экономки раскраснелись от волнения. Она посмотрела на Эрмин, но не нашлась что сказать.

— Кто-нибудь скажет мне, что стряслось? — спросила молодая женщина. Все трое были взволнованы, и Эрмин встревожилась всерьез.

— Шарлотта пропала! — дрожащим голосом ответила Лора.

— А это все равно что умерла! — воскликнула Элизабет, схватившись за сердце. — Думаю, она убежала из дома вчера вечером. В такой холод, да еще в снегопад мало шансов найти ее живой.

— Что ты такое говоришь? — возмутилась Эрмин. — Ты что, с ума сошла, Бетти? И почему вы сразу меня не разбудили?

— Кормящим матерям нельзя волноваться, от этого пропадает молоко. Или его становится меньше, а это тоже никуда не годится, — заявила экономка, полная женщина с довольно коротко подстриженными седыми волосами. — Мы решили тебя поберечь.

— Который час? — спросила Эрмин, бросая встревоженный взгляд в сторону входной двери.

— Ровно семь! — отозвалась Элизабет. — Шарлотта взяла с собой кое-что из вещей, наверное, завязала в узелок. Я догадываюсь, почему она, бедняжка, решила уйти!

Лора нежно обняла Эрмин. Было очевидно, что женщина удручена случившимся. И все же в своем домашнем халате из розовой шерсти, подчеркивавшем молочную белизну ее кожи, она выглядела очень элегантно. Глаза у Лоры были такие же красивые, как у дочери, и тоже голубые. Шелковистые волосы, выкрашенные в платиновый блонд, Лора спрятала под розовой шапочкой в виде тюрбана. Несмотря на то, что в недалеком будущем мадам Шарден должно было исполниться сорок, ее часто принимали за старшую сестру собственной дочери, которой недавно минуло восемнадцать.

— Идем, выпьешь горячего кофе. Нам остается только ждать. Поиски уже начались, Тошан уехал первым. Я посоветовала ему съездить в сахароварню Маруа. Шарлотте там очень нравится.

— Нет, мам, я не хочу кофе. Я хочу понять! — отрезала молодая женщина. — Как случилось, что Тошан узнал о пропаже Шарлотты, а я даже не проснулась?

— Это потому, что слух у него намного тоньше твоего, — ответила дочери Лора. — Элизабет, не найдя поутру Шарлотты в кровати, сразу прибежала к нам. Мы все выскочили из постелей, как по пожарной тревоге. Сейчас Ханс собирает мужчин поселка.

Эрмин покачала головой. Ее внезапно охватило отчаяние. Происходящее показалось ей кошмаром. Снова ее сон оказался так близок к реальности… В прошлом с ней такое уже случалось.

— Но почему Шарлотта решила убежать? — воскликнула она. — Бетти, ты ведь обращаешься с ней как с родной дочкой, и зрение к ней вернулось! Еще вчера утром, когда мы ездили в Шамбор, она рассказывала мне, как радуется тому, что видит рождественскую елку и внутреннее убранство церкви. На мессе она сидела с вами, и я любовалась ее улыбающейся мордашкой! Если все хорошо, зачем ей убегать из дома?

Четыре женщины обменялись расстроенными, обескураженными взглядами. В канун Рождества Эрмин пела для тех немногих, кто еще жил в Валь-Жальбере. С тех пор как местную церковь снесли, жителям поселка приходилось посещать мессу в Шамборе[3]. «Снежный соловей к нам вернулся!» — объявил кюре, приглашая Эрмин занять место у алтаря.

— Бетти! Что заставило Шарлотту убежать? — снова спросила молодая женщина у своей кормилицы. — Это из-за Жозефа? Он взялся за старое, я права?

Выпив, бывший рабочий становился вспыльчивым и жестоким, Эрмин сама немало от него натерпелась. В такие моменты Жозеф Маруа попрекал ее куском хлеба, съеденным в его доме. В свое время он так и не согласился ее удочерить. А с тех пор, как у девочки обнаружился талант певицы и голос исключительного тембра, он мечтал только об одном: заработать на ней как можно больше денег.

— Если уж по правде, вчера вечером Жо выпил бутылку карибу, но ведь был праздник! — начала Элизабет. — Я просила его лечь спать, а он завел разговор о Шарлотте. Ты же знаешь его, Мимин! Редкий скупердяй! Стал говорить, что девочка обходится нам слишком дорого, что она отнимает кусок у Мари, и это еще только цветочки. С тех пор как у нас появилась собственная дочка, Жо постоянно жалеет о том, что взял Шарлотту в семью. А вчера он так раскричался, что я не знала, как его успокоить. А ведь Шарлотта не дурочка. Я уверена, она услышала, обиделась и решила уйти.

Лора, искренне расстроенная, пожала плечами и, обращаясь к остальным, сказала:

— Но почему она не пришла ко мне? Я ведь предлагала забрать ее, Элизабет! Было бы лучше, если бы вы вовремя сказали мне, что ваш супруг передумал удочерять девочку.

— Мы можем спорить целый день, но Шарлотту это не вернет! — сказала Эрмин. — Я сама пойду ее искать. Она могла спрятаться в любом заброшенном доме здесь, в поселке. Не надо сразу думать о худшем. Она не могла умереть, в это я не верю. После стольких испытаний и горестей!

И молодая женщина поспешила вверх по лестнице, в свою спальню. Взволнованная, Лора бросилась за дочкой.

— Эрмин, ты ведь это не серьезно? Тебе нельзя выходить надолго! В поселке достаточно крепких мужчин, они сами обыщут окрестности. Тошан уехал на упряжке. Он сказал, что на чутье его собак можно положиться.

— Мама, прошу тебя об одном — побудь с Мукки! В пять утра я его покормила, так что он не голоден и подождет меня немного. А если будет сильно плакать, дай ему воды с медом. Тала, моя свекровь, говорит, что груднички такую воду обожают. Оставляю сына на твое попечение.

На лице Лоры отразилась паника.

— Но, дорогая, это же сумасшествие! Умоляю, останься в доме со мной! А вдруг ты сама потеряешься?

— Я не могу остаться, мама. Я очень привязана к Шарлотте, я люблю ее, как любила бы младшую сестру.

На сборы Эрмин хватило пары минут. Она надела плисовые штаны, две шерстяные кофты, а сверху — меховую курточку. Натянув рукавицы, она схватила шапку и увлекла мать на лестничную площадку.

— Не беспокойся так, я научилась выживать в лесу. И я возьму Шинука. Так будет быстрее.

Лора поняла, что спорить бесполезно. Они вместе спустились по лестнице. Элизабет и Мирей за это время, похоже, не шевельнулись.

— Кого ты оставила с малышкой, Бетти? Если хочешь подождать у нас, пока найдут Шарлотту, сходи за ней. Ты ведь тоже кормишь, и если Мукки будет плакать слишком сильно, покорми и его, пожалуйста.

— Так поступают только дикарки! — воскликнула экономка. — Ребенка нельзя передавать от одной кормилицы к другой! А ты, Эрмин, на кого похожа в этом наряде?