Барбара Делински - Озерные новости

Лейк-Генри, штат Нью-Гэмпшир

Рассвет, как и все происходившее на озере, настал в положенный час. Непроницаемая тьма мало-помалу сменилась глубокой синевой, на фоне которой обозначились верхушки деревьев и крыша коттеджа, — день вступал в свои права. Из-за поднявшегося над водой тумана гладь озера казалась молочно-белым стеклом, а берег, с его яркими осенними красками, — цепочкой расплывчатых пятен: оранжевых, золотых и зеленых. Воздух был недвижим. Туман, размыв детали, окутал озеро мягким пушистым коконом.

Джону Киплингу нравилось здесь все, кроме холода. Жаль было расставаться с летом. Солнце садилось раньше и вставало позже, чем два месяца назад, ночная прохлада исчезала не сразу. Джон чувствовал эту перемену. Как и гагары. Четверку птиц, за которой он наблюдал, — двух взрослых и двух птенцов — начало одолевать беспокойство.

Птицы неслышно скользили по воде, изгибались, чистя перышки, и ныряли за рыбой. Вскоре взрослые на время покинут птенцов, с усилием промчатся по поверхности озера и тяжело поднимутся в воздух — они полетят на соседнее озеро к другим гагарам. Перед перелетом на теплое Атлантическое побережье им нужно заново осваиваться в стае.

Тысячелетиями гагары повторяют этот ритуал. Они знают, что половина сентября миновала, что октябрь принесет холода, а в ноябре появится лед. Им нужно покинуть озеро прежде, чем оно замерзнет. Так они и сделают. Джон не видал вмерзших в лед гагар. Эти птицы редко ошибались.

А вот Джон ошибался, и часто. К примеру, этим утром он надел футболку и шорты и поэтому промерз до костей. Ему давно не двадцать. Ему за сорок. Он хорошо сложен, но тело уже не слушается его так, как прежде.

Джон сидел в каноэ неподвижно, засунув руки под мышки, чтобы согреться. Если держаться на расстоянии, гагары вознаградят его тем, что запоют. Когда кругом царит спокойствие — ночью, на рассвете или таким утром, как это, — над озером раздается песня гагар. И Джон услыхал ее — трель, от которой захватывало дух, так она была красива и таинственна.

Вот почему он вернулся на озеро, вот почему, покинув Нью-Гэмпшир в пятнадцать лет, он возвратился в сорок. Он это сделал из-за работы, говорили одни, из-за отца, говорили другие, на самом же деле — из-за этих птиц.

Жизнь гагар проста, лишена притворства, амбиций и жестокости. Если их жизни не грозит опасность, гагары никому не причинят вреда. Это особенно нравилось Джону.

Ему пора было возвращаться. Сегодня понедельник. А в среду днем Джон должен сдать в печать «Озерные новости». Материал от штатных корреспондентов — их было по одному в каждом городке — уже пришел. Оставалось получить статьи от местных влиятельных лиц, а это означало, что весь следующий день он будет лихорадочно читать, редактировать, печатать.

Его блокноты были полны идей, но ничто не вдохновляло его с головой погрузиться в писательский труд. Джон делал это только со вторника на среду, для «Озерных новостей». Когда времени оставалось в обрез, он писал лучше, ему нравилось держать в напряжении ответственного редактора.

Разумеется, теперь ответственным редактором был он сам. И выпускающим редактором. И художественным редактором. И редактором светской хроники. «Озерные новости» — это не «Бостон пост».

Вся прелесть бороды заключается в том, что не нужно бриться. Свою короткую бородку Джон подравнивал лишь время от времени. Носить галстук ему тоже было не надо.

Джон до сих пор не мог привыкнуть, что у него уходит ровно десять минут на то, чтобы принять душ, одеться и выехать на дорогу. И какую дорогу! Она вилась среди деревьев вдоль берега озера, вся в трещинах и выбоинах от зимних холодов. Дороги в городе были не лучше. Они служили естественным ограничителем скорости, и жителям Лейк-Генри это нравилось. Городок не старался привлечь туристов. Здесь жил 1721 человек. Это число могло увеличиться — ожидалось появление на свет одиннадцати младенцев. Но могло и уменьшиться — двенадцать горожан были либо безнадежно больны, либо безнадежно стары.

Миновав почту, Джон подъехал к желтому викторианскому зданию. В нем помещалась редакция «ОЗЕРНЫХ НОВОСТЕЙ».

Дверь приоткрылась прежде, чем Джон вставил ключ в замок. Звонил телефон.

— Дженни! — позвал он.

— Я в ванной! — донесся приглушенный крик.

В своем репертуаре, подумал он. Но хотя бы вышла на работу. Перепрыгивая через две ступеньки, он поднялся на чердак, служивший ему кабинетом с тех пор, как три года назад он вернулся в Лейк-Генри. Из-за отсутствия перегородок и множества окон это было самое большое и светлое помещение в доме.

Телефон по-прежнему звонил. Джон поднял трубку.

— Доброе утро, Арманд.

— Никак не мог до тебя дозвониться, — сказал издатель. — Где ты был?

— Да так, кое-где.

— Ты это говоришь каждый раз, и мне нечего возразить. На этом проклятом озере полно тихих заводей. Я не могу проверить, чем ты там занимаешься. Меня интересует газета, а с ней у тебя все в порядке. Кстати, ты получил мою статью?

— Она у меня, — не проверяя, ответил Джон.

— Что там еще? — спросил старина Арманд.

Джон выгреб из кейса пачку бумаг и разложил их перед собой на столе.

— Передовица посвящена законопроекту об образовании, который рассматривается законодательным собранием штата. Далее идут отклики на законопроект.

— А что говорит по этому поводу редактор?

— Вам известно, что он говорит. Либо мы сегодня вкладываем деньги в образование, либо завтра — в пособия. — Проблема заключалась в том, откуда взять эти деньги. Джону не хотелось обсуждать этот вопрос с Армандом, богатым землевладельцем, которому не понравится, если вырастет налог на недвижимость. — На третьей странице поместим отчет о суде над Крисом Диелом. Потом дадим обзор бостонских, нью-йоркских и вашингтонских газет за неделю. И рекламные объявления. На этой неделе много рекламы.

— Это хорошо, — сказал Арманд. — Хочешь услышать сногсшибательную новость?

В подобных новостях Джон нуждался больше всего.

— Вчера зачитали завещание Ноя Такена. В семье переполох. Он оставил дом младшей дочери, а старшая грозит судом. Займись этим, Джон.

— Но это их частное дело, — ответил Джон.

— Частное? К концу дня об этом узнает весь город.

— Тогда зачем писать об этом в газете? Вдобавок мы сообщаем только факты.

— А это разве не факты? Общественность имеет право знать о завещании Такена.