Генри Денкер - Создатель звезд

Перед его машиной с включенной негромкой сиреной, привлекавшей внимание людей, но не раздражавшей их, ехала шестерка мотоциклистов-полицейских. Позади открытого автомобиля Джефа двигались два лимузина с репортерами и фотографами. Далее шли машины с городскими властями и другими политиками, считавшими выгодным для себя появиться возле Джефа.

Слыша доносившиеся из толпы крики «Джеф!.. Джеф!.. Джеф!», он думал: «Каким долгим оказался путь из Амарильо в Селинес!» Сегодня не будет обычного для родео спектакля, театрального белого ковбойского костюма. Ему не придется ради аплодисментов публики выезжать на белом жеребце. Петь своим слабым голосом Государственный гимн, надеясь, что ансамбль заглушит его. Вместо многочасового наблюдения за скучной борьбой человека с животным, ожидания церемонии награждения ему предстояло произнести речь, важную речь. Кампания достигла своего апогея; губернатор-демократ начал понимать нависшую над ним угрозу. Особенно его разозлила в последние недели непрерывная демонстрация по телевидению старых фильмов с участием Джефа Джефферсона. Несмотря на протесты окружного и калифорнийского демократических комитетов эта практика продолжалась. В одном из округов местный партийный лидер обратился в федеральный комитет по средствам связи с требованием обеспечить равное эфирное время всем кандидатам. Но поскольку фильмы не имели политической направленности и не прославляли Джефферсона как кандидата, комитет решил не вмешиваться в этот вопрос.

Даже угроза судебного иска не подействовала на комитет. Когда же наконец председатель калифорнийского комитета демократической партии подал иск, ему отказали в возбуждении дела. Верховный суд вынес бы свою резолюцию лишь спустя много времени после выборов.

Таким образом в дополнение к телевизионной рекламе, которой обе партии пользовались в равной мере, Джеф Джефферсон появлялся каждый вечер на экране в своих старых фильмах.

Героический имидж Джефферсона был почти неуязвимым, что еще сильнее ухудшало положение губернатора-демократа. Джеф не имел политического прошлого и слабых мест. Он не совершал ошибок, поскольку доверял Уолтеру Крейгу подготовку своих речей. Он произносил их с уверенностью хорошо подготовленного актера, руководимого сильным режиссером.

Именно это обстоятельство решил выбрать в качестве мишени охваченный отчаянием губернатор. Его опросы выявили, что хотя люди любят телевизионных звезд, они всегда считают актеров недостаточно надежными гражданами. Постепенно, с возрастающей настойчивостью, губернатор сосредоточил свою критику на профессии Джефа и отсутствии у него опыта в управлении государственными делами. Эта кампания достигла пика, когда по предварительной просьбе губернатора репортер спросил его в прямом телеэфире:

— Губернатор, вы действительно убеждены в том, что актер не в состоянии управлять этим штатом?

Губернатор улыбнулся. Он знал, что он ответит, еще до того, как вопрос прозвучал полностью.

— Джек, — он всегда обращался к репортерам по имени, — Джек, позвольте мне ответить таким образом. Мой оппонент способен быть губернатором этого огромного штата в такой же степени, в какой я могу быть звездой телесериала.

Заставив репортеров улыбнуться, он добавил:

— Не забывайте о том, что Линкольна убил актер.

Это вызвало такое возмущение не только у республиканцев, но и среди актеров-демократов, что даже извинения губернатора не погасили его. Только новая и важная тема могла заставить публику забыть эту некорректную шутку.

Очередная атака имела форму разоблачений, претендовавших на большую значимость. Во время выступления, транслируемого по телевидению, губернатор показал копии компьютерных распечаток Уолтера Крейга.

Губернатор упомянул «некие таинственные события», имевшие место в «одном неназванном отеле» в «определенный день… трагический для республиканцев», когда с помощью подобных компьютерных распечаток «официальные выборщики партии были лишены права свободно проголосовать на праймериз».

В течение двадцати четырех часов губернатор по рекомендации своих советников предоставил прессе дополнительную информацию, которой он располагал изначально. Во-первых, он упомянул название отеля «Бель-Эйр», а также дату состоявшегося там ленча. Во-вторых, он перечислил фамилии его участников. Каждое сообщение подавалось как новое открытие, подтверждающее первоначальную информацию; оно увеличивало длительность и степень внимания к ней со стороны прессы.

Спустя три дня губернатор детально изложил в своей речи все факты и выдвинул самое серьезное обвинение. Джеф Джефферсон был орудием, «кандидатом, созданным и вознесенным к его нынешнему высокому статусу в результате кампании, основанной на компьютерной обработке информации о публике, которая фигурировала в расчетах как безмозглая совокупность людей, рассортированных в группы по возрасту, полу, национальности, вероисповеданию, профессии, доходу. Электоратом манипулировали с помощью ЭВМ. Мнения, предпочтения, вкусы людей не уважались, а эксплуатировались!

Это, заявил губернатор, циничное извращение демократической процедуры! Он закончил свою речь так:

— Нам еще не сказали, что происходит с избирателем, который голосует не так, как он должен делать это по расчетам компьютера. Как поступить в таком случае — выбросить этот голос? Не становимся ли мы свидетелями гибели истинно демократического правления? Вот главный вопрос, на который ответят избиратели нашего штата в следующий вторник!

Это обвинение было весьма действенным в непосредственной близости от дня выборов. Демонстрация распечаток, сделанных Уолтером Крейгом, значительно усилила эффект от заявления. Оставалось неизвестным, каким образом губернатор получил эту информацию; достаточно солидная взятка, несомненно, могла решить эту проблему.

Эта речь не только уничтожила воспоминания о неудачной реплике губернатора насчет актеров, но и нанесла первый ощутимый удар по растущей популярности Джефа. Через двенадцать часов это нашло отражение в цифрах Крейга. Он отнесся к ним настолько серьезно, что выбросил уже составленную для родео в Селинесе речь и подготовил совершенно новую.

Сейчас, сохраняя равновесие в движущейся машине, Джеф испытывал беспокойство из-за свежего материала, находившегося в черной папке, которую держала в своих руках Клер. Джеф уже успел полюбить безопасные формулировки Крейга. Особенно ему нравились речи, во время произнесения которых он знал, в каких местах можно рассчитывать на смех аудитории. Он научился использовать такие моменты в качестве естественных пауз. Он подстраивал под них свою мимику. Новая речь не давала такой возможности и чувства уверенности. Но Крейг настоятельно утверждал, что за несколько дней до выборов необходимо произнести эту речь, и сделать это немедленно.