Алексей Фоменко - Бесконечный Октябрь

Полицейский участок не так далеко от моего дома и я решаюсь отправиться в него пешком. Выйдя из подъезда на улицу, я сразу же заметил, как сильно изменилась погода, причём за короткое время:

Утром яркое солнце заливало всю квартиру, а теперь всё идет к тому, что в любой момент может начаться дождь. Меня это только радует. По – крайней мере, теперь на улице стало хоть немного свежее, да и пасмурная погода мне всегда по душе. Только под дождем дневные улицы могут стать менее людными.

В дороге я звоню маме, чтобы предупредить её о том, что я сегодня вечером я приеду к ним гости. Я всегда стараюсь заранее предупредить её о своём визите, да и сама она постоянно просит меня об этом, объясняя это тем, что ей нужно успеть приготовить к моему приезду комнату, хоть кроме меня в ней никого и не бывает.

Ещё вчера я даже и не задумывался о поездке. Видимо за эти дни я успел привыкнуть к компании Насса. Теперь я точно окончательно сойду с ума от одиночества, стоит мне только остаться в пустой квартире.  Нужно ехать домой.

Одиночество.. не так уж оно и страшно, стоит лишь привыкнуть к нему..  А вот привыкнуть к нему – это настоящая беда. Оно засасывает тебя, словно опасная трясина. Люди, сами того не замечая, начинают сходить с ума. Одиночество разрастается в них, точно раковая опухоль, которую больше никогда нельзя будет излечить  до конца.

Как много счастливых людей смотрят друг другу в глаза, за которыми скрывается эта страшная болезнь. Возможно, от подобных бед и существует какое – то лекарство, но мне оно не ведомо.

В участке практически пусто. Несколько полицейских, занятые своими делами, разгребают горы бумаги за столами. Ещё двое полицейских  караулят прикованного наручниками к стулу мужчину. Жуткое зрелище:

На нем нет живого места. Он весь в крови. Мне показалось очень странным то, что его держат здесь вместо того, чтобы отправить в пункт скорой помощи.

Как только я вошел в здание – он начал пристально провожать меня взглядом. Я обхожу его самым максимально дальним путём. Не хотелось бы мне оказаться рядом с ним.

– Пришел, поглядите, кто пришел! – кажется, что эти слова были сказаны в мой адрес.

Я никак не реагирую на них и продолжаю идти дальше, не глядя на их источник.

– Заткнись. Сиди молча! – на него огрызнулся один из конвоиров.

 Добравшись до двери в кабинет капитана,  я открыл её, не дождавшись ответа на стук. Усталый мужчина роется в бумагах, которых на его столе куда больше, нежели у полицейских в холле.

– Добрый день, капитан Хьюго. – я протягиваю ему свою руку.

Встав, он ответил мне крепким рукопожатием.

– Здравствуй, Аксей. Присаживайся, – он указал жестом на кресло, стоящее напротив него.

Темнокожий здоровяк с добрым лицом и глазами, явно уже в годах, о чем красноречиво говорит его седина. Он ведет дело Яники с самого первого дня. Со всеми вопросами я всегда обращаюсь только к нему. К тому же, он шеф местной полиции.

Я присел. Идя сюда, я старался не обнадёживать себя. Они всегда говорят одно и то же:

Никаких новых следов нет. Дело стоит, но мы делаем всё, что в наших силах.

Уже давно ответ один и тот же.  Я уверен, что и сегодня я не услышу ничего нового.

Как же мне сейчас хочется услышать от него, что они что – то накопали, хоть что-нибудь.

Уже несколько раз мне приходилось сдерживать себя из последних сил. Однажды мне хотелось просто закричать на капитана, обвиняя его в том, что полиция бездействуют, но я знаю, что это не так. В тот миг только это послужило дамбой, которая смогла удержать напор.

Капитан выдержал короткую паузу.

– Как ты, Аксей? Как идут твои дела?

У них снова ничего нет. Будь бы какие – то новости – он бы сразу же перешел к делу. Невыносимое чувство разочарования. Мои руки вновь опускаются. Неужели вот так будет каждый раз? Черт возьми.

Я встал и подошел к окну.

– Всё хорошо, – сухо ответил я.

– Аксей, мы работаем.  Прошло уже два месяца, но мы не сбавляем темп. Да, пока всё тщетно, но мы будем искать её до последнего.

– Я понимаю, Хью, спасибо.

Капитан подошел ко мне, открыл окно настежь и закурил сигарету. Я делаю то же самое.

– У вас не происходило чего-нибудь нового? Может, кто – то звонил? Может, появились какие – то знаки? – тихим голосом поинтересовался капитан.

– Нет, абсолютно ничего, – монотонно пробормотал я в ответ. – Ничего нового.

Капитан задумчиво курит. Я искренне верю, что это дело не даёт ему покоя. Он делает все, что в его силах. Ситуация действительно крайне сложная.

Хьюго повернулся ко мне и похлопал меня по плечу.

– Мы обязательно найдем её, Аксей!

Выйдя из участка, я снова закуриваю. В последнее время я стал делать это значительно чаще, а вот спать и есть – значительно меньше.

Я усаживаюсь на первую скамейку, которая оказалась на моём пути.

Яника,  где же ты? Что с тобой случилось в тот роковой вечер? Жива ли ты?

Вернись, прошу. Я ещё столько всего тебе не сказал и не показал. У нас впереди ещё целая жизнь, а, может быть, и больше. Я жду тебя.

Я буду сутками напролет рассказывать тебе о том, как я сходил с ума, вслушиваясь в тишину, а после этого я поведаю тебе о том, как ты мерещилась мне в толпе прохожих.

Я буду долго рассказывать тебе о том, как я чувствовал  аромат твоих духов в пустой квартире, а просыпаясь в одиночестве, мне казалось, что ты лежишь рядом со мной.

Каждый вечер я буду рассказывать тебе о том, как я боялся засыпать этими мучительными ночами.

Я расскажу тебе о  моих ночных скитаниях по безлюдному городу, который и днём казался мне не менее пустынным. Огромный, живущий суетой мегаполис  легко превращается в бескрайнюю пустошь от того, что в нём не хватает всего – лишь одного человека, который оживляет всё вокруг.

Я буду неотрывно глядеть в твои глаза, я сосчитаю каждый твой вдох, каждое моргание твоих  век, я расслышу каждый стук твоего сердца. Только вернись, Яника, умоляю.

В мою голову никогда не приходили мысли, что она может просто бесследно исчезнут, не оставил ни единого следа, забрал с собой всё тепло, всю ясность разума, все краски жизни и сладость воздуха.

Знать бы мне, что всё так обернётся – я  ни на секунду не отходил бы от неё. Так случается с каждым. Жить в вечном страхе и переживании невозможно. После подобных случаев  мы начинаем безжалостно казнить себя тем, что нужно было быть лишь чуточку внимательнее, осторожнее, при этом,  не допуская оправдания, что это дело случая, от которого никто из нас не застрахован.

Погода настроилась окатить город ливнем. Стянулись тяжелые тучи. Начал моросить дождь. Я услышал далёкий раскат грома. Где – то высоко в небе зарождается стихия. Через какое – то время балом будет править природа и люди снова разбегутся в разные стороны, ища для себя укрытие от дождя.

Вскоре городскую суету скрасят блики молний, раскаты грома и проникающий всюду холодный ветер. С деревьев снова полетит желтая листва, которую ветер унесёт отсюда прочь. Она будет долго кружить над городом, словно огромные хлопья зимнего снега. В конце – концов, весь этот вихрь снова ляжет на землю, укрыв её плотным ковром.

Я решил отсидеться в кафе, чтобы не вымокнуть под холодным ливнем. Неподалёку отсюда есть уютное заведение, в котором я бывал уже ни один раз. Мягкая, удобная мебель, спокойная музыка и успокаивающие цвета залили собой весь интерьер. В это время суток здесь не особо много посетителей, а вот вечером, зачастую,  и присесть некуда.

Я выбираю столик у окна.

– Доброе утро. Что вы будете заказывать?

– Здравствуйте. Мне, пожалуйста, один черный кофе без сахара и одну булочку с корицей.

Мои слова прозвучали намного холоднее, чем её. Надеюсь, что она не станет принимать это на свой счет.

– Один кофе и булочка с корицей, – девушка повторила заказ и удалилась.

Я смотрю на улицу через большое окно. Начался грозовой ливень. Я представил, как бы я сейчас шел под ним домой. От этих мыслей по моим рукам побежали мурашки.

В  детстве я был бы  счастлив, попади бы я под такой дождь. Он был хорошим, да и, пожалуй, единственным поводом для путешествий по лужам, бега с распростёртыми руками и безотрывного наблюдения за радугой, если та появлялась, а по приходу домой я каждый раз получал хороший втык от родителей. Раньше я обижался на них за это, но теперь я понимаю, что они кричали только от того, что переживали за меня.