Во тьме (ЛП) - Лавелль Дори

Открываю глаза и надломленным голосом пытаюсь убедить копов, которые сидят спереди, в своей невиновности.

― Я этого не делала. Я невиновна, ― произношу я голосом чуть громче шепота. ― Тот мужчина убийца. Он убил трех людей.

Полицейский ничего не отвечает, и вскоре мы добираемся до участка. Очевидно, что он мне не верит. Кто-нибудь в участке поверит.

Мои руки и ноги так трясутся, что я едва могу устоять на ногах, пока они ведут меня в здание, где мимо нас проходит еще больше полицейских и преступников.

Еще до наступления утра, меня фотографируют, снимают отпечатки пальцев. Когда меня бросают в холодную, сырую тюремную камеру, одетую в тюремную форму, как у преступников, а мои руки смыкаются на холодных решетках, я понимаю, что не важно, как закончится этот кошмар, моя жизнь уже не будет прежней.

Мне сказали, что я могу нанять адвоката или воспользоваться услугами адвокатской конторы, которую предоставляет государство. Меня пугает мысль, что мои интересы будет представлять адвокат. Я невиновна и продолжаю твердить им это. Если я найму адвоката, то буду чувствовать себя так, будто признаю вину. Но есть ли у меня выбор? Только адвокат может помочь мне выбраться из этой переделки. Я соглашаюсь на государственного адвоката.

Ковыляю к узкой койке в тюремной камере и падаю на нее, все мое тело разбито и в синяках, а мой мир сошел со своей орбиты.

Как моя жизнь могла пойти так неправильно? Вот я обручена и собираюсь выйти замуж, а уже через минуту мой жених мертв, а я за решеткой за его убийство.

Не знаю, смогу ли оправиться после такого. Даже если сейчас они откроют камеру и выпустят меня, как я смогу склеить кусочки своей жизни обратно? Жива я или мертва, моя жизнь кончена.

Глава 3

Дженна

Два месяца спустя

Моя жизнь вот уже как два месяца стоит на паузе. Вот она я: надеюсь, что сегодня снова начну жить. Я сижу на деревянном стуле, сцепив руки на коленях и почти не дыша, пока жду, когда ударит молоток, и будет оглашен приговор, который изменит мою жизнь.

Судья, афроамериканка со стрижкой боб и самыми большими глазами, которые я когда-либо видела, возвращается в зал суда после обсуждения.

С безэмоциональным выражением лица она просит всех встать.

Перед тем, как она заговорит, я ощущаю на себе прикасающиеся ко мне со всех сторон взгляды, испытывающие меня все два месяца моего заключения.

Так как Уинстон Слейд был известным человеком, его убийство хорошо освещается в прессе. Я чертовски уверена, что все в США с нетерпением хотят узнать вердикт.

Я ненадолго закрываю глаза, вспоминая последние два месяца. Самые первые дни за решеткой я ждала, что что-нибудь произойдет, что власти скажут мне о совершенной ошибке.

Назначенный мне адвокат оказался некомпетентным, от него постоянно пахло перегаром, даже с раннего утра. Так как на кону стояла моя жизнь, я сказала ему, что больше не нуждаюсь в его услугах. В связи с высоким интересом к моему делу, вскоре появился другой адвокат. Его звали Престон Хорш, и он предложил представлять мои интересы бесплатно.

Так как я верила, что мое дело потенциально может помочь ему продвинуться по карьере, и что мы оба получаем выгоду от нашего сотрудничества, я приняла его предложение. Перед тем, как я приняла это решение, моя сестра проверила его и узнала, что он считается лучшим адвокатом в Нью-Йорке.

Вот мы здесь после нескольких недель расследования, слушаний и выбора присяжных.

Но даже с лучшим адвокатом на моей стороне, я до ужаса боюсь, чем все закончится.

Во время перекрестных допросов, свидетели, которых я никогда не видела в своей жизни, появлялись за трибуной, свидетельствуя против меня. Но больше всего меня потрясло, что миссис Реймонд и Трэвис оба выступали на стороне обвинения.

Миссис Реймонд заявила, что я силой ворвалась в ее квартиру с оружием, что я сказала ей, что я убила своего жениха и мне нужна помощь в избавлении от тела. Со стороны Трэвиса умно было привлечь ее на свою сторону. Моей единственной надеждой было, что жюри присяжных увидит их ложь и манипулирование правдой.

Но меня пугает, что они больше сосредоточились на том факте, что меня обнаружили, держащей в руках пистолет, из которого был убит Уинстон, и на том, что на этом пистолете была его кровь. Я понятия не имела, как кровь оказалась на моих руках. Я предполагаю, что Трэвис испачкал пистолет в крови прежде, чем я взяла его в руки. Он все это спланировал.

Пока я жду приговора, не смотрю по сторонам, только прямо.

Судья открывает рот, бросает короткий взгляд на присяжных, а затем возвращает внимание ко мне.

― Жюри присяжных решило, что вы, Дженна Макнелли, виновны в убийстве Уинстона Слейда, ― она делает паузу. ― За это преступление, вы проведете за решеткой срок в двадцать три года.

Я падаю обратно на стул, мой мир рушится вокруг меня.

Слышу аплодисменты и шокированные возгласы. Некоторые люди были за меня, некоторые против. Но моих врагов больше, чем друзей и членов семьи.

Судья продолжает говорить, но я не слышу, не могу поверить, что меня приговорили к жизни за решеткой за преступление, которого я не совершала. Из страха провести много лет за решеткой, я вскакиваю со стула, гнев жжет меня изнутри. Я поворачиваюсь к своему адвокату с обвинением во взгляде.

― Вы плохо старались, ― кричу я.

Уголком глаза, я вижу приближение копов, которых судья попросила увести меня, как преступников, которых я видела по телевизору.

― Ты один из них, да? ― продолжаю я обвинять Престона.

― Нет, Дженна, ― он хватает меня за руку. ― Ты знаешь, что это неправда. Мы подадим апелляцию, ― яростно шепчет он мне в ухо.

Я ему не верю. Никому не верю. Думала, что могу доверять ему. Он казался тем, кому не все равно. Но правда состоит в том, что он появился из ниоткуда и бесплатно предложил мне свои услуги.

Больше ничего не успеваю сказать ему, так как меня хватают сильные руки, а на запястьях щелкают наручники, в миллионный раз за прошедшие два месяца. Я думала, что привыкну к лязгу металла о металл, но этот звук другой. Он похож на смерть. Неотвратимую. Спасения нет.

Трэвис Слейд получил то, что хотел.

Я чувствую себя сломленной, когда меня уводят. Стараюсь не встречаться взглядом со своей семьей. Мне не хватает смелости увидеть страх и боль в их глазах.

Но не отвожу взгляда от Трэвиса и отчетливо вижу его сквозь слезы, одетого в костюм, выглядящего важным и невинным.

― Ты будешь гореть в аду, монстр, ― кричу я, но мой голос подводит. Слова получаются искаженными и невнятными.

Его улыбку я никогда не забуду ― вызывающая мороз, триумфальная, больная.

Перед тем, как я покидаю зал суда, слышу крик матери. Я не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. Это чертовски тяжело, а я испытываю слишком сильную боль, чтобы видеть ее собственную.

***

Все происходит слишком быстро. Я нахожусь в оцепенении, пока меня ведут из зала суда обратно в полицейский фургон, в окружении других преступников. В оцепенении пока меня везут в Исправительное учреждение для женщин «Уиллоу Крик», или же «Крик», как называют его охранники.

Женщина, примерно моего возраста, с темными волосами, свисающими грязными сосульками с ее головы, плачет и говорит всем, что она невиновна.

― Мы все невиновны, сука, ― кричит кто-то в ответ, следом офицеры приказывают всем заткнуться.

У меня больше не осталось слез, чтобы плакать. Я чувствую онемение и пялюсь в пространство, даже не замечая людей вокруг меня, игнорирую голоса, потерявшие надежду.

Такое ощущение, что мы едем целый час, но я не уверена. За прошедшую пару месяцев время стало тянуться мучительно медленно. Если несколько минут ощущаются несколькими часами, какими тогда покажутся двадцать три года в тюрьме? Мне будет пятьдесят один, когда меня выпустят, но мой приговор ощущается пожизненным. Моя жизнь кончена.

Мы, наконец, достигаем ворот нашего нового дома, пугающего здания, окруженного кирпичными стенами, и с металлическими воротами. Я не могу дышать, хоть еще даже не вошла.