Ксандра Бронвейн - Сладкий стон

Я шла по безлюдным коридорам нашего хосписа. Была почти полночь, а в это время в хирургическом отделении было довольно тихо. Если только не случались какие-нибудь катастрофы, аварии или падение самолетов. Я была хирургом, как и все в моей семье. Отучившись, пять лет в институте я попала в этот хоспис с потрясающим руководителем Николосом Гроустом.

Он был чертовски привлекательным. Рост шесть фунтов и два дюйма, тело подтянутое и выглядит довольно накаченным. Волосы нельзя назвать светлыми они выглядели золотистыми на его загорелом лице.

Когда Ник улыбался, на щеках появлялись ямочки, от чего вся женская половина больницы сходила с ума. Глаза были немного раскосые цвета виски, опушенные черными ресницами, прямой нос и очень пухлые губы.

В общем, выглядел как конфетка, но относился ко всем с отстраненностью. Я никогда не видела Ника с какой-нибудь девушкой, он был одиночкой. Хотя многие пытались затащить его в постель.

Постучав в дверь его кабинета, я услышала недовольное ворчание, но толкнув ее, вошла внутрь. Ник сидел за своим массивным столом сделанным из дуба, и заполнял какие-то бумажки. В его кабинете не было ничего интересного, ни личных вещей, ни фотографий. На стенах висели картины в основном с изображением волков, но никто не понимал его страсти к этим животным.

— Ты снова думаешь о моих картинах Роуг.

Я вздрогнула от слов Ника, он казалось всегда знал, о чем я думаю. Но в то что он мог читать мои мысли, я просто отказывалась верить. Мне было и так достаточно нелегко привыкнуть к его внезапным появлениям, или как сейчас, когда он точно знал о чем я думаю. Это было до жути странно.

— Привет Ник. Если все будет тихо, то я уйду пораньше. У меня встреча.

— Знаю. Можешь проваливать, если будет что-то интересное, я скину на пейджер.

Я довольно улыбнулась, потому что он всегда меня выручал. В этом был весь Ник, он заботился обо мне, когда мои родители разбились в той автокатастрофе. Это произошло два года назад, но боль от потери до сих пор разъедала мое сердце.

— Роуд… — начал он, но потом остановился, как будто раздумывая над тем, стоит ли мне говорить или нет. Я не стала спрашивать, что случилось. Со мной и так уже случилось все что можно, тем более я знала, если Ник не захочет рассказать никто из него и слова не вытянет. Он покачал головой и отвернулся, продолжая писать что-то в свою тетрадь.

— Спасибо Ник. — только и сказала я выскользнув в пустой коридор больницы.

Нужно позвонить Дарси, и сказать, что на сегодня все остается в силе. Она хотела вытащить меня в какой-то бар, а я была не прочь немного расслабиться.

Когда не стало родителей, Дарс была рядом, и помогла пережить все, что произошло. Поэтому она была моей лучшей половиной. Мы с ней знали друг друга с самого детства. Когда учились в школе, я выглядела неуклюжей, и все считали меня странной, но Дарс всегда меня поддерживала, и после этого мы были с ней как, не разлей вода. Я ее безумно любила.

Когда я почти подошла к своему кабинету то увидела, что дверь немного приоткрыта. Обычно я всегда его закрывала, и это было чертовски странно. Войдя в кабинет, я осмотрелась по сторонам и заметила мужчину стоящего напротив меня, которого я сразу же узнала. Ад и все дьяволы, какого хрена ему здесь нужно?

— Маркус какого…? — не успев договорить, я почувствовала сильный удар в грудь. Согнувшись пополам от боли, я пыталась вздохнуть, но этот сукин сын зажал мне рот рукой и захлопнул дверь.

Заведя мои руки за спину, он крепко сжал их, да так что захрустели костяшки. Потом как ни в чем не бывало он улыбнулся своей слащавой улыбочкой, от которой меня просто тошнило.

— Ну, тыковка моя разве ты не соскучилась?

Нет, я совсем по нему не скучала. Маркус был жутким тираном, и что я в нем только нашла? Мы с ним встречались около года. Все было хорошо, пока в один прекрасный день я не застала его с другой женщиной в своей постели. А этот сукин сын все утверждал, что я не так поняла. А как еще это можно понять, когда твой парень трахает какую-то сучку? После этого мы расстались, но он продолжал мне названивать, а иногда вот как сейчас просто врываться в кабинет. Он хотел меня вернуть, говорил, как сильно меня любит и жалеет о том, что изменил, но когда я ему все равно отказала, он просто озверел. И теперь преследует меня, где бы я ни была. После Маркуса я больше не верю в прекрасную любовь к мужчинам. Они все самцы, которые думают только членом.

Я завертела головой и смогла укусить его за руку, что бы он меня отпустил. Маркус выругался и выпустил мои руки, злобно сверкнув глазами.

— Во-первых я тебе не тыковка, и уже довольно давно. И мой прежний вопрос совсем не изменился. — я в ожидании уставилась на него.

— Тыковка я очень скучаю по тебе, ты же хочешь меня! Я знаю.

— Маркус мы с тобой расстались и, кстати, ты сам во всем виноват, ты изменил мне, черт тебя дери! Так что просто уйди отсюда, что бы я больше никогда тебя не видела! — я мило ему улыбнулась и направилась к своему столу, но этот чертов мудак перехватил меня и очень сильно прижал к стене.

Мое дыхание вырывалось хриплыми стонами, когда он схватил меня за волосы и сильно дернул назад. Было чертовски больно, но я не издала ни звука. Маркус облизнул мою шею, и у меня по спине побежал холодок. Это ничего хорошего не предвещало. Я чувствовала, что что-то не так. А потом он откинул голову и противно заржал.

— Ну, тыковка — вот ты и попалась. Ты такая сладкая, что мне хочется трахнуть тебя прямо здесь. Ты ведь не против, а? Мы ведь с тобой так и не закончили когда ты случайно застала меня с Гвени, так что не сопротивляйся я тебя слишком долго ждал, что бы сейчас просто так отпустить. — рыкнул он.

Я стояла и не двигалась, старалась придумать ход действий, чтобы избежать его внимания. Он сильно вдавил меня в стену, а сзади прижался всем своим телом.

Я была всего пять футов шесть дюймов, по сравнению с его ростом, и чувствовала себя очень маленькой и слабой. Слезы навернулись на глаза, когда Маркус сильнее потянул меня за волосы, почти выдирая их. Он начал тереться своим членом, а меня это ну совсем не возбуждало. От его действий я только сильнее разозлилась. Мне очень сильно хотелось двинуть ему по яйцам, что бы Маркус согнулся от боли, но пока такой возможности не было.

— Я чувствую, как ты дрожишь от страха, и меня это очень заводит тыковка. Ты такая вкусная и сладкая, и я так долго ждал тебя partener de viatг… — последние слова он прошептал мне в ухо, а затем облизал его. По моему телу прошла дрожь отвращения, а я когда-то думала, что любила его.