Бризин Корпс - Осколки

© Бризин Корпс, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Она посмотрела на меня так, словно я не затяжку делала, а взрывала метро – в них читалось и удивление, и непонимание, и доля опасения.

Да, я, человек некурящий, считающий, что это не приносит никакой пользы и более того – засоряет легкие, портит дыхание и эмаль, взяла и сделала затяжку. Я вдохнула дым глубоко – так, чтобы почувствовать эффект, если такой и будет. На самом деле, я думала, что закашляюсь, – однако ничуть не бывало: прошло как по маслу. Наверное, виной тому то, что я все-таки покуриваю. Ведь кальян считается, верно?

– Хм, помогает, – заметила я, возвращая подруге ее «Marlboro».

Она взяла протянутую сигарету и ответила, затянувшись:

– Ну а то.

Я не стала бы курить из-за того только, чтобы влиться в компанию. Будь так, я бы курила лет с четырнадцати, когда это «вошло в моду». Кто знает, может быть, сложись все иначе, я бы так и не опустилась до этого. Просто произошло то, что произошло, и это несколько надломило мой стержень. Можно сказать, что я поступила так, чтобы облегчить возникшую боль внутри себя. Забавно: я старалась потушить ее внутри тлеющей сигаретой.

– Я докурю, ты не против? – спросила я и протянула пальцы вперед.

На меня снова посмотрели каким-то недоверчивым и удивленным взглядом.

– Да, конечно.

Уходя, я чувствовала, что мне продолжают удивляться.

Я села на один из бетонных камней, которыми огораживается парк от набережной, и погрузила сознание в дым. Странно, но должна признать, что курение действительно работает. Буквально через пару секунд в голове образовалось облачко. Казалось, словно мозг вдруг раздулся, как спасательный жилет. Немного подташнивало. «С непривычки» – подумала я. «И вина». Да, оно определенно играло тут не последнюю роль.

Мимо проходила компания парней и девушек количеством шесть-семь человек. Один из них держал на плече бумбокс, из которого доносились звуки какого-то трека, близкого по жанру к электронной музыке или дабстепу. Их веселость, их беззаботность – все это заставило меня улыбнуться. Пока они шли мимо, я провожала их взглядом, чувствуя, что мне на самом деле стало хорошо.

Мы пришли в парк некоторое время назад – около часа или полтора. Мы любили проводить ночи тут – река, свет, прекрасные дружелюбные люди и ночной воздух… Разве может быть что-то лучше? Обычно мы просто проводим время друг с другом, выпивая или играя в дурацкие игры – в общем-то, ничем путным не занимаясь и просто бездарно тратя ночь.

Нет.

Мы не тратили ночь бездарно. Никогда. Бездарно тратят ее лишь те, кто спит.

Глупо как-то спать ночью. Я думаю, что в ней есть что-то такое, чего нет в дне. Я имею в виду: какая-то тишина, умиротворенность. Спокойный, тихий ветер дует время от времени, вокруг горят фонари и изредка бродят прохожие (такие же любители ночной поры, как и ты сам), и это все вместе возбуждает внутри чувство, похожее на удовлетворение всем и вся. Мне лично в таком настроении хочется крутиться волчком, смеяться и обнимать каждого, кто мне на глаза попадется.

Днем такого не бывает.

Днем слишком много людей, которые снуют туда-сюда, словно муравьи, носятся, шумят. Их лица не выражают ничего, кроме напряжения и недовольства. Стоит нечаянно коснуться руки кого-нибудь в общественном транспорте, как он тут же презрительно одергивает свою конечность, словно бы не ты ее задел, а дьявол своим провонявшим грехами и кровью копытом.

Как только вошли в парк, мы услышали громкую музыку, доносящуюся из кафе около водоема (прудом это назвать нельзя – как-то не вяжется). Стало ясно, что кто-то что-то празднует. Я, как то всегда и бывает, пропиталась витающим в воздухе настроением и стала вести себя взбалмошно, веселя тем самым двух своих спутниц.

– Слушайте, а, может, к ним присоединимся? – спросила я, когда мы подошли к сложенным на самодельном пляжике матрасам и начали открывать бутылку вина.

– Зачем? – Лиза посмотрела туда же.

Я пожала плечами:

– У них весело.

– А у нас, что, не весело? – подала голос Ася.

Тут нельзя было не согласиться.

В ожидании, пока бутылку откроют с помощью подручных средств, а именно – фломастера, я решила написать на песке что-нибудь на латыни. Недолго думая, решила написать вопрос, который я никак не могу задать в лицо той девушке, что открывала в тот момент вино. То есть, не то чтобы мы не разговаривали насчет моих симпатий и всего прочего, но… просто я никогда не задавала ей именно этот вопрос.

Пришлось несколько повозиться. Надпись получилась большой и непонятной – то есть как раз такой, какой я и планировала ее сделать.

Пока я отошла от своего творения и, расшнуровывая кеды, вытряхивала забившийся в них песок, Ася подошла ближе к надписи, очевидно, уже закончив муторство с бутылью алкоголя.

– Placeo-ne te… – прочитала она. Звучало это, естественно, неправильно, но не в этом суть. – И что это значит? – спросила она меня.

Я улыбнулась. Еще одна причина, по которой я люблю ночь, – она накладывает на лицо тень. Ты видишь только основные эмоции человека, но не можешь проникнуть в его душу и понять все нюансы. Это как десять фломастеров в наборе – оттеночных нет, лишь главные цвета. Так и тут: я улыбнулась, но ни Ася, ни Лиза не смогли бы прочесть по моим губам, какая грусть хранится за начертанными словами.

– Не скажу, – ответила я и подошла к ним, взяв вино. – Знаете, сколько стоит? – поспешила перевести я тему и посмотрела на казавшееся темно-зеленым стекло.

– Сколько?

– 161 рубль, – усмехнулась я.

– Да ладно? Так дешево.

– Ага. Сама удивилась. Кубанское. Сейчас и опробуем, – я сделала глоток. Вино на вкус было приятным и слегка-слегка кисловатым. – Молодое, хорошее, – я посмотрела на этикетку и передала бутылку в протянутые Асины руки. – Купила вместе с бабан.

– Серьезно?

– Ну да.

– И что она? Нормально?

– Ну что-что. А что она скажет? Она знает, что я пью. Тут вино – подумаешь. Вот только побузила насчет того, что я на всякую чушь деньги трачу…

Моя бабушка довольно легко мирилась с моими закидонами. На самом деле, я считаю, что никак иначе она и не могла бы реагировать. В плане – ладно бы она не пила и не курила, но ведь нет. Нельзя не согласиться, что проповеди о вреде алкоголя и курения звучат неубедительно из уст курящего и пьющего, неправда ли? Так что… я искренне не понимаю, почему родители запрещают своим отпрыскам то или иное, хотя сами в свои молодые годы наверняка позволяли себе то же. Практически уверена, что у большинства взрослых были опыты в «голубой» области и они наверняка пробовали хотя бы марихуану.

Я точно знаю, что мой отец пробовал не только ее – героин тоже был близким знакомым моего предка. Касательно матери мне ничего неизвестно, однако она курила. Курила и во время беременности, кстати. «Вот почему я такая идиотка» – последнее время часто мне это в голову приходит.

И забавно: мой папа, держа сигарету в зубах и чиркая зажигалкой непосредственно около ее кончика, говорил:

– Если увижу, что ты куришь, запихну пачку в самую глотку, поняла? – и улыбался.

Тогда я улыбалась ему в ответ, однако сегодня, вспоминая эти моменты, я называю себя дурой. Дети наивны – для них улыбка есть улыбка, ничего больше. Улыбка – это хорошо.

Но мой отец улыбался мне как-то по-звериному. Наверное, представлял, как он ненужному ребенку (обузе, говоря по чести) причиняет страдания на основании того только, что может это себе позволить.

Спускаясь по каменным ступеням ближе к реке, мы увидели какого-то парня.

– Привет, – поздоровалась я, пребывая в состоянии идиотической радости всему вокруг. – А мы тут, это, – я кивнула на своих друзей. – Собираемся немного понарушать закон.

– Да мы тут тоже как-то… – парень показал на стоящие рядом бутылки, среди которых я отчетливо увидела «Jack Daniels».

– Опа, – удивилась я, присаживаясь на камень и укладывая рядом с собой рюкзак. – Ну мы присоединимся тогда, вы не против?

Парень улыбнулся и пожал плечами, давая понять, что нет, он не против.

В принципе, вот что хорошо в темноте – она сближает. Днем вероятность влиться в какую-то компанию равняется нескольким процентам, тогда как ночью шансы возрастают в разы.

– Здравствуйте, – услышали мы новый голос после глотка вина. Прежде чем я успела удивиться галлюцинациям (все-таки не абсент хлещем), перед нами возникла беловолосая голова с растянутой от уха до уха улыбкой, обнажающей белые зубы. – Меня зовут Николай. А вас?

Очевидно, данный человек был из тех «них», о которых упоминал первый наш знакомый.

Я посмотрела на него мельком. В далеком шестом классе я сочла бы его весьма привлекательным молодым человеком, однако на сегодняшний день, являясь уже выпускницей, я не почувствовала внутри себя ничего. Лишь мысль: «о боже, опять?» мимолетом скользнула где-то в голове и испарилась тут же, стоило только прикоснуться губами к горлышку бутылки и сделать новый глоток.