Жестокий Ангел. Книга 1 (СИ) - Леманн Анастасия

В этом году, зима выдалась совсем странная, такой еще не было никогда. Одни метели, холод, и практически никакого солнца. Худенькая, темноволосая девушка, почти девочка, лет восемнадцать не более, сжавшись в комок, сидела за письменным столом. Ее потухший взгляд, был опущен в пол. Тонкие, как веточки руки, дрожали. Высокий молодой мужчина, лет тридцати, нервно ходил туда- сюда, теребя в руках сигарету. Было заметно, что он нервничает не меньше ее, а может даже больше.

— Лада! Это невозможно! Ты рушишь мне всю семью!

Девушка подняла на него заплаканные глаза. Судорожно схватилась за край скатерти, нервно теребя ее в руках

— Пожалуйста не кричи! — еле слышно, произнесла она. Ты пугаешь ребенка!

Мужчина раздраженно поморщился.

— Какого ребенка? Он еще не родился! И ничего не понимает! Семь недель!

— Она все понимает!

— Ты уверена, что это девочка?

— Да, и очень красивая! От большой любви рождаются красивые дети!

— Лада! — он с такой силой, ударил кулаком по столу, что на шкафчике, подлетела посуда. — Я дал тебе денег на аборт! Остальное не мои проблемы! У меня Анжела беременна, ей нервничать нельзя! Мне очень жаль, но забудь меня и мой номер телефона! Прощай!

Она даже не смогла кинуться за ним, просто приросла к стулу. Послышался хлопок двери. В убогую мрачную лачугу, ворвался порыв северного холодного ветра, но Лада, как будто не чувствовала холода. Ни страха, ни боли, ничего. Только пустота. Он ушел. Жизнь треснула. Как теперь? А все слова о его любви? Наивно, глупо, пусто… Лада плохо помнила, как вышла из дома. Как шла по деревне долго, мимо садоводства, мимо речки, и наконец остановившись на окраине, ближе к глухому заснеженному лесу, замерла. В доме, напоминавшем избушку Бабы Яги, горел свет. Это место, местные обходили стороной. Знали кто здесь живет. Уважали и в то же время боялись. Вся, сжавшись, только сейчас соображая, что даже сапоги то не одела, а выбежала из дома в чем была, в домашних тапочках, Лада ускорила шаг. У забора ее, как в сказке, встречал черный кот с большими зелеными, горящими глазами. Лада вся сжалась, страх и тревога, нарастали с каждой секундой. А может не надо, может она делает ошибку.

— Что встала? Мороз на улице! А у тебя ребенок в животе! О себе не думаешь, о нем подумай! Живо в дом заходи!

Молодой женский голос, вывел Ладу из ступора. Она не понимала, откуда он доносился, но калитка заскрипела и открылась сама. Конечно, пословица у страха глаза велики, была здесь не исключением, но, Лада могла поклясться, что калитка открылась сам. Дальше все было, как в бреду. Впереди шагал черный кот, а за ним девушка. Очнулась, она только в доме. Огляделась. Никаких сушеных лягушек, жаб, змей. Хорошая светлая горница. Ремонт. Все цивильно. Только богато, ни бедность, как кричала из каждого угла Ладиного дома.

— Нельзя от мужика так голову терять, милая, что забываешь о ребенке и здоровье! Хоть бы сапоги одела!

Лада подняла голову. Прямо перед ней стояла высокая молодая женщина с длинными волосами, одетая в синее красивое платье.

— Вы кто? — растерялась девушка.

Женщина звонко рассмеялась.

— Зарема! А ты кого ожидала увидеть? Ведьму, летающую на метле?

Лада заметно смутилась.

— Нет!

— Не ври! Я тебя насквозь вижу! Люди всегда будут болтать всякую чепуху и придумывать небылицы про тех, кто на них не похож, девочка! Но не обо мне сейчас речь! Зачем ты пришла? Ты сама не уверена!

Лада опомниться не успела, как перед ней на белой накрахмаленной скатерти, появилась чашка с изумительно пахнущим чаем.

— Мяту не предлагаю, она негативно сказывается на плод! А чай с вишневым вареньем можно!

Лада испуганно смотрела на ведьму, не веря своим глазам. Представляла она ее совершенно по-другому, а перед ней сейчас сидела женщина, по виду ровесница ее матери.

— Так зачем пришла?

Под голубыми ясными глазами, залегла небольшая сеть морщинок, но они не портили ее, наоборот предавая некий шарм.

— Я не знаю! — заикаясь произнесла девушка. — Мне нужна, ваша помощь! Пусть он бросит ее!

Зарема усмехнулась.

— Он ее не бросит и с тобой не будет, забудь! Я не помогу! У тебя ребенок! Грех это большой, Лада!

Даже не задумываясь, откуда она знает, как ее зовут, Лада молниеносно стащила с руки тоненький золотой браслет, подарок от бабушки, все что у нее осталось.

Зарема тут же нахмурилась.

— Убери! Мне деньги и золото твое не нужны! Я сказала нет, значит нет! Хочешь, чтобы дочь твоя страдала потом?

— Я прошу вас! — по щекам Лады потекли горькие слезы. — Мне больше некому помочь!

Зарема резко встала.

— Вижу заранее, и без меня, много чего натворите! Но, я в этом участвовать не стану! Силы страшные, темные разбудишь, если мать послушаешь! Не послушаешь, все хорошо у тебя будет! Оступишься, у забора закончишь! А теперь уходи! Глупая ты!

Как не пыталась уговорить ее Лада, ничего не вышло, ведьма вытолкала девушку взашей. И лишь оказавшись на улице, ощущая, как ледяной ветер взбирается под тоненькую куртку, Лада швырнула браслет на землю.

— Будь ты проклята! — прошептала она, смотря на ее окно. — Будьте, вы все прокляты!

— Ты опять с перегаром на работу пришла, Людмила?

Полная женщина, недовольно постучала ручкой по столу, а ее пальцы, щедро украшенные золотыми кольцами, напоминали сардельки.

— Простите, больше такого не повторится!

Стоявшая перед ней, акушерка, неторопливо переминалась с ноги на ногу. Она знала, что дорабатывает здесь последние дни, и совершенно не держалась за свое рабочее место.

— Что значит не повторится, Людмила? Ты в своем уме? Ты в родильном доме работаешь! Все, хватит! Ладу расстраивать, конечно, не хочется, у нее сегодня роды, но дети за родителей не в ответе! Ты, как и сын твой, такая же! Не понимаю в кого у тебя такая замечательная дочь! Пиши по собственному, Люда и уходи! Неделю можешь доработать, мое терпение лопнуло!

Людмила, поправив чепчик на голове, кивнула.

— Хорошо, Анна Леонидовна, я вас услышала! Могу идти?

В глазах врача мелькнуло презрение, сочетающее с жалостью.

— Плохо, ты меня слышишь, Люда! Хоть бы о дочке с внучкой подумала! Матвея уже упустила!

Людмила, казалось, совсем не слышит ее, думая о своем, перевела свой взгляд на оконную раму. Все давно решено. Они все решили.

— Иди, и постарайся не попадаться мне на глаза, Людмила!

Людмила продолжая кивать, вышла за дверь. Там, прижавшись к стене, закрыла глаза. Как она устала от этого роддома, противной жирной коровы заведующей, вечно орущих детей, копеечной зарплаты. Остался последний дубль и дело сделано. Стараясь двигаться бесшумно, Людмила миновала родильное отделение и оказавшись у палаты с новорожденными, схватилась за ручку двери. Она хорошо знала, что Таня ушла курить, а безалаберная Юля, могла спокойно оставить младенцев. Господи, грех то какой. Перекрестившись, Людмила скользнула внутрь. Сердце бешено стучало, но она не могла себя остановить. Прости меня дорогая внучка, прости, что разлучаю тебя с твоей мамой, но зато, ты хоть не будешь голодать и жить в нищете. Твой папаша о тебе позаботится, а вот о твоей сестре позаботимся мы. Руки так быстро действовали, что, Людмила сама не успела понять, как новорожденный сморщенный комочек, оказался у нее на руках. Все происходило так быстро. Даже страха не было. Также быстро выскользнув за дверь, еще раз перекрестилась. Большой грех на душу взяла, но так будет лучше для всех. А в первую очередь для ребенка… Все ради нее, а дальше будет видно. То, что, она сломала две судьбы, в этот момент, женщина даже не думала. Молча идя по коридору, думала о своем, совершенно не понимая, что только что натворила…

— Ляля, твою мать! Где бутылка?

Я завела прядь выбившихся волос из- за уха. Утро начиналось, как обычно. Хуже не придумаешь. Пьяные мама, на пару с бабушкой. Стараясь не обращать внимание, я отодвинула створку на окне, и ловко перепрыгнув через высокий подоконник, оказалась в огороде. Добежав в считанные секунды, до ворот, также быстро перелезла через них, и оказавшись на аллее, ускорила шаг. Золотое правило- если пьянка началась с утра, до вечера, мне лучше дома не пребывать. Я уже знала куда иду. В беседку к озеру, там, где прошло все мое детство, когда еще с нами жил папа. Точнее не папа, а отчим, потому что отцов у меня было много, но этот, его звали Федор, задержался с мамой дольше всех, пока пьяный не утонул в том самом озере, куда я шла сейчас. Не спасли, пока его собутыльники сообразили, что он не прикалывается, а захлебнулся по пьяни, было уже слишком поздно. Мама стала пить сильнее, и мужиков в нашем доме, разных возрастов тоже стало очень много.