Мышка для Котова (СИ) - Котлярова Екатерина

Котов впечатывает меня в стену и нависает сверху скалой. Сжимает запястья над головой, когда я пытаюсь вывернуться и залепить ему пощёчину.

— Тебе совсем не стыдно каждый день смотреть в глаза моей матери и в это время спать с моим отцом? — выплёвывает презрительно мне в лицо, с силой вдавливая меня в стену.

— Ты совсем что ли? С ума сошёл? — выкрикиваю, лягая его ногой по икре, на что парень шипит, но не отстраняется ни на миллиметр. — Тебе нужно прекращать пить! Последние мозги растерял, если они в твоей голове были когда-то!

— Ответь мне! Совсем не стыдно? — пальцы левой руки сжимают мои щёки, а полыхающие яростью и презрением карие глаза, впиваются в мои, широко распахнутые от страха.

Таким я Котова не видела ещё никогда. Кажется, что ещё мгновение, и он раздерет меня на части. Либо придушит, либо скинет с лестницы.

Но я не собираюсь перед ним оправдываться. Не собираюсь отвергать его бредовые, абсурдные предположения. Поэтому выгибаюсь, пользуясь своим положением, и трусь грудью о его часто вздымающуюся грудную клетку. Тело парня напрягается. Чувствую, как его пресс напрягается. Становится каменным. А пальцы на запястьях сжимаются сильнее, точно оставляя синяки.

Марк быстро облизывает губы и склоняется чуть вперёд. А я довольная полученным откликом с его стороны, приподнимаюсь на носочки и, практически прикасаясь губами к его рту, выдыхаю интимно:

— Чего ты так взбесился, котик мой? Неужели на его месте хотел оказаться?

Марк вздрагивает и выдыхает, сцепив с силой зубы. Кажется, я даже слышу их скрип. Замечаю, как на лице парня ходят желваки. Пальцы сильнее сжимают мои щёки, а карие глаза останавливаются на моих губах. Ну же, Котов! Поцелуй меня! Ты же сам этого хочешь!

— Представлял меня в своей постели, Котов? — у меня будто сорвали стоп-кран. — Представлял?

— Оставь свои игры для лошков, Мышкина, — свирепо бросает он, мотнув головой, будто пёс. — Только такой ботаник, как твой Алёша, может повестись на твои дешёвые уловки. Ты мне омерзительна, — слова болью отзываются в груди. — Кроме желания больше не видеть тебя и придушить, я не испытываю ничего.

Я закрываю на миг глаза, в которых закипают предательские слёзы. Хочется, как всегда, спрятаться в свою скорлупу, скрыться от пронизывающего до костей взгляда карих глаз, и зализать свои раны.

Но переборов себя, лукаво улыбаюсь, потираясь о напряжённое до предела тело Марка.

— Увидел в Лешеньке соперника? — вскидываю брови.

— Заткнись, Мышкина, пока я тебя не придушил, — рычит Марк. — Ненавижу тебя, — вопреки его словам, большой палец сжимающей мои щёки руки, проходится по губам, оттягивая их.

Не ожидая от самой себя, обхватываю палец парня губами и всасываю в рот, выводя узоры на подушечке. Смотрю прямо в потемневшие глаза. Наслаждаюсь тем, что чувствую, как Марк вздрагивает. Чувствую, как, казалось бы, надёжный пол уходит из-под ног. От чувств кружится голова.

— Ненавижу тебя, — шепчет вновь тихо, будто пытаясь убедить самого себя. — Ненавижу…

Завороженно смотрит на мои губы, который обхватывают его палец. Убирает руку с моего лица, закрывается пальцами в растрепанные после перепалки рыжие волосы на затылке и шепчет в самые губы, практически целуя:

— Рыжая ведьма. Сжечь тебя нужно. Ненавижу…

Больше терпеть такого накала эмоций не могу. Закрываю глаза и отдаюсь на волю своим чувствам. Ты снова проиграла, Аня. Снова не смогла устоять рядом с ним. И снова останешься с разбитым сердцем, как два года назад.

Аня

Этот день не задался с самого утра. Я чуть не проспала свой вылет, которого ждала больше месяца. А кто бы не ждал переезда из маленького городка в столицу? Поступление, студенческая жизнь, новые знакомства и перспективы.

Это ж нужно было так переволноваться накануне, чтобы не услышать сигнала будильника. Ни единого раза из восьми…

Если бы не мой наглый котяря, который истошно орал мне на ухо и тыкался в ухо мокрым носом на протяжение десяти минут, я бы так и продолжила сладко спать, благополучно проспав свой автобус, который должен был меня доставить в аэропорт.

В аэропорт я приехала за пять минут до конца регистрации, умудрившись порвать джинсы практически на самой попе, зацепившись за какой-то гвоздь, когда вставала с сиденья в старом, разваливающемся на ходу автобусе.

Мысленно ругаясь, на чём свет стоит, и старательно прикрываясь сумкой сзади, подлетела к регистрационной стойке. Пытаясь отдышаться, я, сбиваясь, заикаясь и путаясь в словах, пыталась объяснить женщине ситуацию, уже готовясь к тому, что меня не пустят на борт самолёта. Что придётся покупать новый билет на последние деньги, которые мама мне дала на месяц проживания.

Но к счастью, женщина за стойкой мягко улыбнулась и забрала из моих рук паспорт. Я успела пройти регистрацию за три минуты до её окончания. Горячо поблагодарив женщину и чуть не расцеловав её в щёки, забрала с благоговением из её рук билет. В мою новую жизнь. Сдав багаж и прикрывая стратегически важное место, по которому я часто получала от мамы в детстве, поковыляла в туалет переодеваться.

И тут же разочарованно застонала. Чёрт. В рюкзаке, который проходил, как ручная кладь, было только приталенное платье с рукавами три четверти. Все остальные мои вещи были в багаже. Почему я раньше об этом не подумала? Сидеть в платье всю дорогу жутко неудобно. Но за неимением лучшего, пришлось переодеваться из удобных джинсов и футболки, в платье.

Но и на этом череда моих неудач на этот день решила не заканчиваться.

В самолёте меня посадили между двумя огромными мужиками, которые практически задавили меня своими мускулами. Такое ощущения, что они попали сюда прямиком из девяностых.

Сидя с идеально ровно спиной и боясь дышать, чтобы случайно не зацепить ни одного из них, старалась не обращать внимания на пошлые шуточки, которыми они обменивались, не обращая внимания на сидящую между ними меня. Хотя глаза так и норовили уйти под веки, когда я слышала их обсуждения, которые касались всего, что находится ниже пояса. Детский сад, трусы на лямках. Мои бывшие одноклассники даже не были такими тупоголовыми.

Когда ладонь лысого придурка в футболке, которая прямо-таки трещала по швам, сжала мою ногу, я со всей силы ударила его открытой ладошкой по лбу.

Пока этот придурок был в прострации, вскочила с места и пошла искать стюардессу, с просьбой поменять место. Но и тут мне не повезло. Свободных мест не оказалось. Стюардесса сочувственно посмотрела на меня и пообещала, что до конца полёта будет держать ухо востро. Горячо поблагодарила девушку и втиснулась обратно на своё место, не обращая внимания на бубнёж обиженного на меня до глубины души лысика.

До конца полёта терпела свирепые взгляды качка, боясь, что после полёта он не оставит меня в покое. Выловит ещё в толпе и стырит средь бела дня.

Когда самолёт, наконец, приземлился, я смогла выбраться на улицу из здания аэропорта, счастливо подставила лицо ярким солнечным лучам, жмурясь от счастья. Какой же кайф!

— Я добралась, мам, — позвонила своей родительнице, когда немного отдышалась. — Сейчас вызову такси. Скинь только адрес тёти Оли.

— Ой, Анечка, забыла тебе сказать, что Оля попросила Марка тебя встретить. Он уже в аэропорту. Ждёт тебя на выходе.

— Мама! Я же говорила, что не хочу с ним сталкиваться, — шиплю в трубку, панически озираясь по сторонам, боясь увидеть Котова.

— Он только подвезет тебя до дома Оли.

— А потом ещё окажется, что он там живёт? — фыркаю я.

— Нет, он живёт отдельно, — быстро убеждает меня мама.

— Но это не отменяет того факта, что мне всё равно придётся с ним встретиться, — возмущаюсь я. — Ладно, мамуль, я потом тебе перезвоню, когда уже приеду к тёте Оле. Пока. Люблю. Целую, — сбрасываю вызов, возвращаясь обратно в аэропорт, чтобы привести себя в порядок.