Не сдавайся (ЛП) - Макаллан Шеннон

Возрастное ограничение: 18+

Переводчик: Obraz

Редактор: Nikolle

Русификация обложки: Xeksany

Работа с файлами: Xeksany

В книге всего: Эпиграф+22 Главы+Эпилог

Перевод осуществлен для группы: https://vk.com/best_hot_romance

И для сайта: http://ness-oksana.ucoz.ru/

ВНИМАНИЕ, В ТЕКСТЕ ПРИСУТСТВУЕТ НЕНОРМАТИВНАЯ ЛЕКСИКА! НЕКОТОРЫЕ СЦЕНЫ НЕ РЕКОМЕНДУЕТСЯ ЧИТАТЬ СЛИШКОМ ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫМ ЛЮДЯМ!

Внимание!

Текст предназначен исключительно для ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст, Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой материальной выгоды. Группа не несет ответственности за распространение данного материала в сети.

При размещении на других ресурсах, обязательно указывайте группу для которой был осуществлен перевод. Запрещается выдавать перевод за сделанный вами, или иным образом использовать текст перевода, в том числе с целью материальной выгоды.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

«Для процветания зла достаточно, чтобы добрые люди ничего не делали».

Эдмунд Берк

«Люди спокойно спят по ночам в своих постелях только потому, что есть люди, готовые за них совершать насилие».

Джордж О́руэлл

Мир, в котором мы живем, имеет много холодных, темных и зачастую страшных мест, сейчас не получится включить новости, не натолкнувшись на свежий ад человеческой жестокости.

«НЕ СДАВАЙСЯ» — книга продиктована реальным миром. Она смелая, реальная и глубоко прочувствованная. Мы не уклонялись ни от плохого, ни от зла. В ней есть масса ужасного, сделанного злыми людьми, так же есть «хорошие люди» Берка, которые не хотят, чтобы зло восторжествовало, и «грубые люди» Оруэлла, которые творят насилие, и ночи всегда темнее перед рассветом яркого нового дня.

Мы надеемся, что вам понравится наша история.

****

Сан-Диего, штат Калифорния

Июль 2016

Воскресное утро, 7 Августа 2016.

Тихий храп Дэниела разбудил меня рано.

На часах, висевших на грубой фанерной стене, до шести осталось десять минут, и пять — по дешевым цифровым часам, которые служили нам будильником. Не так уж и много потерянного сна. Будильник скоро зазвенит. У меня еще пять минут.

Дэниел ворчит, когда я толкаю его. Он милый, когда делает это по-детски. От этого мне хочется обнять его и потискать. Официально он мой муж, но на самом деле? Дэниел для меня словно единственный ребенок.

— Вставай, соня, — шепчу я, нежно ероша его волосы, пока он не проснулся. Он открывает глаза и улыбается мне. Физическое сходство с его сводным братом никогда не переставало удивлять меня. Близнецы, которые смогли родиться с интервалом десять лет и от разных матерей. Как могут два человека выглядеть одинаково, но быть совершенно разными?

Дэниел добрый и нежный, находит радость в мире, что окружает его. Он мог видеть красоту в этой лачуге, что мы делили пять лет, с оцинкованными полами и пожелтевшими пластиковыми окнами.

Возможно, это просто время? Возможно, это ответственность? Его брат Эммануил — помазанный. Избранный пророк Господа.

На лице моего Дэниела начали появляться морщины, и они от улыбки; его глаза излучали радость. Морщины Эммануила образовались от неодобрительного угрожающего вида, а в его глазах пылало ужасающее рвение.

Мама, как ты могла влюбиться в Эммануила? И как ты могла привести меня сюда и заставить так жить? Разве ты не видишь, как здесь плохо?

— Что скажешь, если мы вернемся в постель и притворимся больными? — спросил, подмигивая, Дэниел, садясь спиной к стене.

— Хочу, — вздыхаю я. Забыть не только про пять минут. Хотелось забыться на пять часов. — Но я не могу. Ты знаешь, что не могу. Сегодня рынок, и мне нужно подготовиться и загрузить грузовик и... — я умолкла. Нет смысла заканчивать предложение. Завершить мое предложение? Мой приговор — это жизнь в вечности. Это никогда не закончится.

Рыночные дни трудные, а также они благословенны. Они вытаскивают меня из огражденной территории. Каждую субботу и воскресенье с середины весны до поздней осени мы имеем стенд на фермерском рынке под открытым небом в Гринвилле. Он крошечный и отдаленный, чуть ли не последнее отдаленное поселение цивилизованного мира в глубине леса северного штата Мэн, но там я могу поговорить с людьми.

С нормальными людьми, которые живут нормальной жизнью. С нормальными людьми, которые не равняются на злобного, манипулирующего ублюдка, который утверждает, что получил Новое Откровение от Господа. С нормальными людьми, которым не нужно смотреть в пол, чтобы избежать гнева пророка и его сыновей.

С нормальными людьми.

Свободными людьми.

Дэниел утверждает, что у этих людей больше свободы, чем у нас, а я думаю, что он просто пытается убедить себя, что у нас лучше. Но мне лучше знать. Дэниел родился в этой жизни. Я — нет.

Я помню жизнь за пределами этого комплекса. Жизнь в городе, с домами и мощеными улицами, а не в этом скоплении продуваемых сквозняками, переделанных садовых сараев на раскинувшейся захудалой ферме в глубине леса. Жизнь, сосредоточенная вокруг друзей и семьи, школы и торгового центра. Жизнь, построенная не вокруг обшарпанной часовни, где разгневанный старик ежедневно разглагольствует о новом откровении, данном ему непосредственно из уст Господа.

Жизнь, где такой человек как Дэниел мог бы свободно и открыто выражать свою любовь к Иисусу. Где они могли бы пожениться и, как в сказке, жить долго и счастливо, в которой бы сами себе придумали, что хотели.

Это единственная жизнь, которую Дэниел когда-либо знал, и думаю, что он боится оставить ее, не уверенный, что сможет выжить в незнакомом мире. Я не могу понять этого страха перед внешним миром, не могу понять, почему он не хочет такой жизни. На его месте я бы сбежала много лет назад. Но опять же, я счастлива, что он этого не сделал: если бы Дэниел не попросил за меня своего старшего брата, одному Богу известно, за кого бы отец Эммануил выдал меня замуж.

Я убегала. Много лет назад и не один раз. Но я все еще здесь, так что, возможно, Дэниел прав.

Сидеть в первый раз на прохладном утреннем воздухе всегда болезненно, и первые несколько шагов каждого дня — это чистое страдание. Мне двадцать три года, а я хожу так, словно мне шестьдесят три.

— Сегодня утро отвратительное, правда? — спросил мой муж. Может быть, мы и не так близки, как мужья и жены, но очень заботимся друг о друге. Во взгляде Дэниела исчезает часть радости, когда он замечает мою хромоту, но не может видеть скрежет в моем бедре при каждом движении и не чувствует пульсирующую боль.

— Могло быть и хуже, — отвечаю я ему с игривой улыбкой.

— По крайней мере, могу сказать, что сегодня дождя не будет. — Я смотрю на рассвет через поцарапанное и пожелтевшее окно и зеваю.

— Ты думаешь об этом снова, — сказал Дэниел. — Насчет побега.

— Думаю? Да. Даже во сне. — Я вздыхаю. — Всегда.

— Кортни, ты же знаешь, что так нельзя, — утверждает Дэниел, беря мои руки в свои. — В следующий раз? Урок не будет таким простым.

— О, я знаю, этого не произойдет. Я не могу убежать, Дэниел, потому что не могу бегать. Они преподали мне урок очень, очень хорошо. Можно сказать, пригнали в дом.