Привет, грабли! Да, снова я (СИ) - Лабрус Елена

Современный любовный роман

Современная проза

В тексте есть: ошибки прошлого, противостояние характеров

Какова вероятность в пустом метро встретить человека, которого однажды сильно разозлила? Я тоже думала никакой. Пока не встретила.

Пришлось срочно просить помощи у незнакомца.

Теперь у меня его бумажник, он, конечно, думает, что я воровка, а в этом городе уже два человека, которых я сильно разозлила.

Привет, грабли! Да, снова я. Настроение? Налейте мне виски. Прямо сейчас. Прямо в гречку.

Лучше бы я поехал на такси, подумает он потом.

Савелий Демидов, тридцатидвухлетний успешный финансовый аналитик устало упёрся затылком в прохладное стекло, встав по ходу движения, и подкатил чемодан ближе.

Двери вагона с шипением открылись.

С пустого перрона метро знакомо запахло креозотом, мокрым бетоном, дождём. Никто не вошёл: ехать в полночь на последнем поезде желающих нашлось немного.

Савелий невольно улыбнулся.

Оказывается, он был даже рад, что неожиданное предложение работодателя, из тех, от которых не отказываются, заставило его вернуться, хотя долгий перелёт через Атлантику его измотал, а с этим городом было связано столько неприятных воспоминаний, что много лет он думал ноги его здесь больше не будет.

Видимо, время и правда лечит. Савелий понял, как скучал, едва сошёл с трапа. Он с первого вздоха вспомнил как любит эти запахи, этот дождь, это метро, и был рад спуститься в безлюдную подземку, а не тащиться на такси.

Именно об этом он потом и пожалеет.

Кроме Савелия, стоящего лицом к полупустому вагону, пассажиров ехало трое. Женщина, дремавшая на дальнем диванчике. Парень с взлохмаченной гривой кудрей в мятой куртке, не выпускавший из рук телефона — Сава назвал его банально — Ботаник. И прилично одетый мужчина за сорок в лёгком дорогом пальто, эдакий Мистер Костюм, что тоже с кем-то переписывался, загадочно улыбаясь.

— Осторожно, двери закрываются, — громко произнёс записанный голос. — Следующая станция…

Девушка запрыгнула в вагон, когда двери уже начали сдвигаться. Взявшись словно из ниоткуда. Тяжело дыша — явно бежала. Схватилась за поручень лицом к вагону. Но вдруг прошипела «Проклятье!» и перехватилась за другой поручень, встав лицом к Савелию.

Прикусила губу и скорчила гримасу, явно говорящую о том, что в вагоне едет кто-то, кого она совсем не хочет видеть, но очень хочет, чтобы её не заметили.

«Надеюсь, пронесёт», — невольно включаясь в её проблемы, подумал Савелий.

Он решил, это Ботаник — тот, встречи с кем она хочет избежать: неопрятный паренёк точно был не в её вкусе. Воображение тут же нарисовало неудачное свидание. Как парень неуклюже топчется рядом, донимая её какими-нибудь скучными научными фактами, а девушка борется с зевотой, неловкостью и мечтает улизнуть.

А девушка была прехорошенькая. Да что там! Красавица! Лет двадцати пяти, может, чуть больше. Высокая. Стройная. В джинсах и кожаной куртке. С тёмным каре волос. Ярким озорным взглядом. И… леденцом во рту.

Она сделал ещё шаг и встала так близко, что Савелий невольно выпрямился и даже инстинктивно втянул живот, а потом со страшным хрустом разгрызла конфету.

От этого ужасного звука у него заломило зубы.

От неё тоже пахло дождём. Улицей. Духами. Теплом. И клубничной карамелью, которую она с хрустом жевала.

Но её не пронесло.

Брови взметнулись вверх по лбу Костюма. Увидев девушку, он встал.

— Блин-блин-блин… — следила она за его неумолимо приближающимся отражением в стекле позади Савелия.

И вдруг упала Саве на грудь.

— Обнимите меня, пожалуйста, — задрав голову, смотрела она умоляюще.

— В каком смысле? — растерялся Савелий.

— Как будто мы пара.

— Так? — он положил руку ей на спину, стараясь сильно не прижиматься.

— Это был худший день в моей жизни, — зашептала она ему на ухо. — Я напилась. Он воспользовался. Привёз меня в гостиницу. Сказал, что не женат. А я увидела светлый ободок от кольца на пальце, а потом семейное фото выпало из его портмоне. И я сбежала. Так разве обнимают любимую девушку? — выпалила она подряд без паузы. — Или у вас с этим проблемы? Можно обнять крепче?

Мистер Костюм остановился в нерешительности: то ли окликнуть девушку, то ли нет.

— А фото точно выпало? — наклонился Савелий к её уху.

— Ладно. Нет, — скривилась она. — Я залезла в бумажник, пока он был в душе.

Савелий многозначительно кивнул.

Мужчина откашлялся и всё же заговорил:

— Простите.

— Всё, я пропала, — взмолилась она.

У Савелия просто не осталось выбора.

Он подхватил её за шею и накрыл её губы своими.

— Простите, — ничуть не смутился мужик. — Эвита?

Она сделал большие глаза, сопротивляясь поцелую: нет!

Савелий поднял взгляд на мужика и отрицательно покачал головой.

— Прошу прощения! — поднял тот руки и отступил на шаг, давая понять, что обознался. — Просто она стащила у меня кредитку. Будь осторожен, парень.

Девушка впилась в губу Савелия зубами — он чуть не взвыл от боли и отпустил.

— Что? — резко отпрянув, круто развернулась она. — Да как ты смеешь! Ты сам забыл её на ресепшен. Когда оплачивал номер. А, может, когда выходил звонить жене? Дорогая, я сегодня задержусь, — передразнила девушка. — И это после того как я сказала, что с женатыми не сплю?

— Ты привязала меня к спинке кровати. Носками! И написала жене! — сверкали гневом глаза мужика.

— Скажи спасибо, что она приехала без детей. А то какой пример подал бы им папочка, голый, привязанный к кровати в гостиничном номере. А носки надо было засунуть тебе в рот.

— Злобная сука! Она со мной развелась. Из-за тебя.

— Из-за меня?! Так тебе и надо, козёл! — крикнула девушка ему в спину. И плюнула вслед для убедительности. — Ненавижу гулящих мужиков.

Двери зашипели, закрываясь.

— Да твою ж! Вообще-то это была моя станция, — выдохнула она, когда поезд тронулся.

— Вообще-то ты прокусила мне губу, — вытер Савелий кровь. — Поэтому не могу с ним не согласиться.

— В чём? Что я злобная сука? Так какого чёрта полез целоваться?

— Какого чёрта ты ко мне полезла? Если бы ты была моей девушкой, я бы поступил именно так, когда ты недвусмысленно прижалась. Да чтоб тебя! — выдохнул он, провожая глазами название на стене. — Вообще-то это была и моя станция тоже. А это последний поезд. Вот ты… звезда монгольского балета!

— Поцелуй меня в пачку! Хам! — растянула она губы в гаденькую улыбочку.

— Приятно познакомиться! — так же гнусненько улыбнулся Савелий.

Девчонка смерила его взглядом и хмыкнула:

— Ох уж мне эта мужская солидарность. Тоже из таких, да? Из кобелей?

— А ты из каких? Из ясновидящих? Выводы делаешь по первому впечатлению?

— По одёжке, — скривилась она. — У тебя помада на рубашке. И эти женские духи тебе явно не идут, — демонстративно помахала она рукой перед носом и вызывающе отвернулась.

Вот чёрт! Савелий скосил глаза на ткань на груди. И как он забыл?

Чудная сухонькая старушка с парижским акцентом и кудряшками седых волос, что была его соседкой в салоне бизнес-класса и развлекала его забавными, чуточку скабрёзными историями, к примеру, о французском насморке, этой морковного цвета помадой, «наводя марафет», освежила губы перед посадкой и нечаянно ткнулась в грудь Савелия, когда он потянулся достать ей сверху вещи.

Она так трогательно извинялась: «О, мон шерри, миль пардон! Дезоле, виель идиёт!», что он по её лицу понял: «О, мой дорогой, тысячу извинений! Прости старую идиотку!».

И духи, что остались на нём, тоже возила в сумочке мадмуазель Одбер в специальном дорожном флаконе. Он вежливо назвал её «мадам», но она кокетливо улыбнулась: «Мадмуазель, пожалуйста! Мон шерри, я никогда не была замужем». Тонкой стеклянной палочкой, закреплённой в колпачке, она нанесла их на запястье перед самым выходом, а потом вручила ему визитку.