Дурнушка для мажора, или Уроки соблазнения (СИ) - Лари Яна

— Видели? Никифоров свою дурнушку в вечернее платье нарядил. Замуж, что ли, выдать надеется?

— Вряд ли найдутся охочие. Как дворняжку не одень, она останется дворняжкой. Если породы нет, её ни за какой бренд не купишь. А тут прямо инопланетная форма жизни, глазищами в пол-лица хлопает, аж мороз по коже. Убожество.

От резкой и тупой боли спирает дыхание. За что они так со мной?

Вечеринка в особняке Вяземских в самом разгаре. Само нахождение в числе гостей уже доказательство принадлежности к элите, а мне всё равно хочется испариться и не знать никого здесь. Совсем.

Мне бы выйти к сплетникам, не стоять столбом за колонной, но шок оглушает. От унижения едва дышу.

— Интересно, на что там зариться? Может, у неё учёная степень есть, вы не в курсе?

Ни одна из девушек даже не пытается скрыть агрессивной иронии.

— Да хоть две, что изменится? Женщину не школа красит. Красит женщину помада. — Мужской смешок добавляет моим эмоциям перца.

Если выпады девочек с натяжкой, но можно списать на банальную зависть, то эта реплика топит меня в отчаянии.

— Ты что? Косметика погубит природную красоту!

Дружный смех выливается мне на голову помоями. Мелодичный перезвон голосов рвёт изнутри обидой и негодованием.

Раф поэтому решил остаться друзьями? Стало стыдно, что связался с дворняжкой?

— Её как не одень, не причеши, провинцией всё равно разит за версту, очень воняет.

— Да и состояние, откровенно говоря, с душком. О чём думала её мачеха, когда выходила замуж за Никифорова?

— О том, что деньги не пахнут? — снова он. Брат одной из… скольких?

Сколько их — тех, кто думает так же?

— Ну да. Подумаешь, мужик поднялся на туалетном бизнесе.

Я всегда гордилась деловой хваткой отца. Теперь обида за него ослепляет. Сжав кулаки, выхожу из-за колонны.

— Не всем везёт родиться с платиновой картой и связями. Некоторым приходится своим трудом подниматься с низов. Что в этом постыдного? — Моё появление вызывает секундное замешательство.

Я не ошиблась. Это бывшие мои одноклассники — Лада, Марта и Серж. Теперь понятно, почему друзей среди золотой молодёжи при всей своей общительности я не завела.

На холёных породистых лицах ошеломление быстро сменяется вызовом. Не знаю, чего от них жду, но точно не новой порции смеха.

Марта обнажает выбеленные зубы в хищном оскале.

— Думаешь, надела шикарное платье и сразу перестала быть плебейкой? Так я открою тебе глаза: ты даже в нём выглядишь жалко.

— Ну чего ты? Не дуй губки, малыш, — слащаво подхватывает её брат надвигаясь. — Марта просто хотела сказать, что ты неудачно подобрала фасон. Он подчёркивает эм… — демонстративно трёт подбородок, оценивающе оглядывая меня с ног до головы. — Что последние пару лет развития ты явно пропустила.

Делаю шаг в сторону, слепо глядя перед собой. Предметы и лица размывает от подступающих слёз.

— Твои мозги вообще застряли где-то на уровне детского сада, Варламов. И вот это никаким фасоном не исправить, — отвечаю ровно.

— Ты до сих пор не заткнулась? — фыркает Лада, под смешки друзей. — Беги домой, личинка. А то тут начинает дурно пахнуть.

Они ещё что-то говорят мне вслед, но я не оборачиваюсь. Быстро иду прочь, беспомощно сжимая кулаки и глотая обиду.

Соблазн сбежать домой велик. Окна моих комнат хорошо просматриваются со двора Вяземских и манят уединением. Именно поэтому бреду в противоположную сторону. Мне нужно время, чтобы остыть и вернуть на лицо улыбку. Что действительно будет выглядеть жалко, так это побег. Не дождутся.

Я добьюсь взаимности Рафа. Не ради мести неравнодушной к нему Марте. Для себя. Ведь за любовь нужно бороться всеми силами, а образ Рафанова я лелею уже не первый год.

В стремлении укрыться ото всех захожу в лабиринт. Узкие проходы темнеют с каждым витком и окутывают запахом можжевельника. Одиночество умиротворяет. Один поворот… Второй… Третий…

Неподалёку голос приглашённого шоумена объявляет квест для одиноких сердец.

«Найди свою пару в лабиринте».

Ох, чёрт… Не с моим везением. Нужно выбираться.

Ускорившись, сворачиваю в очередной поворот, где едва не налетаю на высокую тень. Свечения дисплея достаточно, чтобы по надменному профилю узнать единственного сына Вяземских и поспешить попятиться назад.

Это не тот, с кем станешь искать общения. Я не видела его все пять лет, что он проучился в университете, а потом ещё полтора года пока доучивалась сама. Сомневаюсь, что за это время Вяземский стал меньшим социопатом.

Если у равнодушия есть воплощение, то имя ему — Артур.

Мы росли на соседних участках, но никогда не перекинулись даже словом, ни разу не встретились взглядами. Я его элементарно побаиваюсь — платинового блондина с холодными как лёд глазами и нездоровым презрением ко всему живому. Поговаривают, что он эталон не только мужской красоты, но и бессердечия. Впрочем, говорят о нём всегда с большой неохотой. Вот мне бы так.

Взрывы задорного смеха подсказывают, что лабиринт заполняется молодёжью. Девушкам дали пару минут форы. Теперь черёд парней искать в густых сумерках свою «пару».

Ещё полчаса назад я бы с удовольствием включилась в развлечение. Теперь понимаю, насколько это бессмысленно. Никто со мной под руку выйти не захочет.

Наудачу между кустов можжевельника обнаруживается небольшая ниша. С моей хрупкой комплекцией протиснуться в найденный лаз не составляет труда. А вот ждать, пока лабиринт снова накроет тишина, приходится долго.

Пытаюсь сориентироваться, чтобы незаметно выбраться. Но через пару кругов скитаний снова оказываюсь на том же месте. Недаром хозяйка особняка так гордится своим детищем. Это самый настоящий зелёный капкан!

Вздрагиваю от приближающегося скрипа гальки. Темнота выключает разум. Адреналин бодрит!

Надо идти в противоположную сторону.

Знать бы ещё, в какую…

Разворачиваюсь назад. Разгоняюсь, касаясь пальцами душистых веток, чтобы не пропустить поворот. Звуки шагов сливаются с моим шумным дыханием. Природу обуявшего меня волнения сложно объяснить, но нет больше ощущения, что я в безопасности на соседском участке. Инстинкты приказывают бежать. И я бегу. А через метров десять врезаюсь во что-то твёрдое.

Кажется, что сердце, подпрыгнув к горлу, падает в низ живота.

— Полегче. Мне пара не нужна… — звучит сверху слегка пренебрежительно.

Выпавший телефон подсвечивает только носок его правой туфли, но обладатель бесстрастного голоса не нуждается в представлении.

— А что нужно? — брякаю не подумав.

Неуловимое движение воздуха подсказывает, что молодой хозяин особняка склоняется ниже. Щёку щекочет отрывистый выдох — наверняка усмешка.

От его духов сводит лёгкие. Аромат ледяной как иней, такой же, как мужские пальцы, нагло скользнувшие по моей талии. И на контрасте позвоночник обжигает мурашками так неожиданно, что я цепенею.

— Тебе нечего мне предложить, — подытоживает он ровно.

Вопреки иррационально взорвавшему меня облегчению, я пару секунд удерживаю широкую кисть, прежде чем стряхнуть с себя руку Артура.

Частота его пульса почему-то смущает. Это ощущается, как если бы я поймала его на чём-то зазорном, чему теперь сама не рада.

— Так я и не предлагаю.

— Просто запомни, если вдруг надумаешь.

Намекает, что мне особо нечем заинтересовать парня? Беда в том, что я это знаю точно.

Трудно обижаться, когда гадость звучит так бесстрастно. Я злюсь на себя, но желания общаться с Вяземским это не прибавляет.

— Не о том волнуешься, — усмехаюсь хрипло. — Я просто заблудилась.

Увы, не только в лабиринте.

— Не можешь найти выход — ищи того, кто знает, где он. Всё просто.

Я с изумлением смотрю, как Артур подбирает телефон и уверенно идёт вперёд. Три шага. А затем высокий силуэт резко растворяется в темноте.