Катарина Хагена - Вкус яблочных зёрен (ЛП)
Помощь проекту
Вкус яблочных зёрен (ЛП) читать книгу онлайн
Криста, унаследовала землю, тётя Инга ценные бумаги, тётя Харриет деньги. Я, последняя из
потомков, унаследовала дом. Украшения, мебель, бельё и серебро должны были быть
разделены между моей матерью и моими тётками. Завещание Берты было как прозрачная
ключевая вода, ясным и отрезвляющим. Ценные бумаги были не особо ценны, на пастбищах
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
северо-немецкой долины, кроме коров, никто не хотел жить, денег было не много, а дом был
старым.
Возможно, Берта вспомнила, как раньше я любила дом. О её последней воле мы узнали
лишь после похорон. Я приехала одна, поездка была долгая и утомительная, на поезде с
несколькими пересадками. Выехав из Фрайбурга, я проехала через всю страну, пока не
вышла из почти пустого рейсового автобуса, в котором протряслась от призрачного вокзала
маленького городишки через поселковую местность, в деревне Боотсхафен, на остановке
напротив дома моей бабушки. Я была изнурена поездкой, скорбью и чувством вины, которое
неумолимо приходит, когда умирает тот, кого мы любим, но мало знаем.
Тётя Харриет тоже приехала. Только звали её больше не Харриет, а Мохани. Она была
одета не в оранжевые одеяния и её голова не была обрита. Только ожерелье из деревянных
бусин с картинкой гуру указывало на новое просвещённое состояние. Со своими короткими,
окрашенными хной волосами и кроссовками "Рибок", тётя всё же отличалась от остальных
фигур в чёрном, которые собрались маленькими группками перед часовней. Я очень
обрадовалась тёте Харриет, хотя со стеснением и беспокойством думала о том, что мы
виделись последний раз 13 лет назад. Когда хоронили Розмари, дочь тёти Харриет.
Беспокойство было мне хорошо знакомо, ведь каждый раз, видя своё лицо в зеркале, я
думала о Розмари. Её похороны были невыносимы, возможно, они всегда невыносимы, когда
хоронят 15-летних девочек. Тогда, как мне потом рассказывали, я упала в глубокий обморок.
Только помню, что белые лилии на гробе источали терпкий, влажно-сладкий запах, который
буквально склеил мои ноздри и ударил в лёгкие. Воздух кончился, и меня засосала кружащая
белая бездна.
Позже я пришла в себя в больнице. При падении лоб рассёкся о каменную ограду, и
рану пришлось зашить. На лбу, чуть выше основания носа, остался шрам — бледная
отметина. Тогда был мой первый обморок, впоследствии я часто теряла сознание. Побег
вообще является нашей семейной чертой.
Так, например, тётя Харриет после смерти дочери отступила от веры. Она примкнула к
Бхагавану ( прим.пер. — "господин, владыка", в индуизме имя—эпитет высших божеств, прежде всего Вишну и его аватар (Кришна и др. ), "бедняжка", так говорили о ней в кругу
знакомых. О секте. Слово "секта" произносили приглушённым голосом, как будто боялись,
что секта подкараулит их, поймает, обреет голову, а затем заставит шататься по пешеходным
зонам мира, как смиренного сумасшедшего из "Пролетая над гнездом кукушки", и с детским
восторгом играть на тарелках. Но тётя Харриет не выглядела так, как будто хотела достать
свои тарелки для игры на похоронах Берты. Когда она увидела меня, то прижала к себе и
поцеловала в лоб. Точнее, поцеловала шрам на лбу, и, не говоря ни слова, подтолкнула меня
к моей матери, которая стояла рядом. Мама выглядела так, как будто все последние дни
проплакала. При виде неё моё сердце сжалось в дрожащий комочек. Выпуская её из объятий,
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
я подумала как ужасно хоронить собственную мать. Мой отец стоял рядом с ней и
поддерживал, он был намного меньше, чем в последний раз, когда мы виделись, и на его
лице появились ранее незнакомые мне морщины. Немного поодаль стояла тётя Инга, не
смотря на красные глаза, она была прекрасна. Её красивый рот изогнулся уголками вниз, но
выглядел гордо, а не плаксиво. И хотя на ней было простое закрытое платье, выглядело оно
не траурным, а как маленькое чёрное. Инга пришла одна и взяла обе мои руки. Я вздрогнула,
маленький электрический разряд ударил меня от её левой руки. На правой у неё был
янтарный браслет. Руки тёти Инги были жёсткими, сухими и тёплыми. Было июньское
послеобеденное время. Я рассматривала остальных людей, было много женщин с белыми
локонами, толстыми очками и чёрными сумками, подруги из клуба Берты. Бывший
бургомистр; потом, конечно же, господин Лексов, старый мамин учитель, пара школьных
подруг и дальних кузин моих тёток и матери, и трое больших мужчин, которые серьёзно и
беспомощно стояли рядом друг с другом, и в которых сразу же узнавались бывшие
поклонники тёти Инги, потому что они не решались открыто на неё взглянуть, но, в то же
время, почти не отводили глаз. Ещё пришли соседи Коопы, и несколько человек, которых я
не могла никуда определить, возможно, из дома престарелых, от похоронного бюро или из
бывшей дедушкиной канцелярии.
Позже все пошли в ресторан около кладбища, чтобы выпить чашку кофе и съесть кусок
пирога. Как всегда бывает на поминках, люди сразу начали разговаривать, сначала тихо, как
бы бормоча, а потом всё громче. Даже моя мать и тётя Харриет жарко беседовали. Трое
поклонников стояли теперь около тёти Инги, широко расставив ноги и выпятив грудь.
Казалось, тётя Инга ожидала их преклонения и в то же время принимала его с мягкой
иронией.
Подруги Берты из клуба сидели кружком рядом друг с другом. К их губам прилипли
крошки сахара и кусочки миндаля. Они ели так же, как и говорили: медленно, громко и
обстоятельно. Мой отец и господин Лексов, вместе с двумя официантками, разносили на
серебряных подносах горы пирогов и расставляли по столам один за другим кофейники.
Подружки из клуба шутили с этими двумя внимательными молодыми людьми, пытаясь
привлечь их в свой клуб. Мой отец с уважением с ними флиртовал, а господин Лексов
только смущённо улыбался и сбегал к соседним столам. В конце концов, ему тут ещё жить.