Цена ошибки. Вернуть дочь (СИ) - Фомина Татьяна

– Смотря, что ты имеешь в виду, – ответила неопределённо.

Я сообщила отцу, что собираюсь выйти замуж. Мачеха, узнав, кто является женихом, менялась буквально на глазах. Стала интересоваться как у нас дела и сетовала, что мы совсем их не навещаем, напрочь забыв, о том, что до этого совершенно не желала меня видеть.

– Что у вас с Игорем? – поинтересовалась Наталья.

– Мы расстались.

– То есть как расстались? Что это значит?

– Это значит, что у него теперь своя жизнь, а у меня своя, – пришлось объяснить.

– А ребёнок? – По тому, с какой интонацией был задан вопрос, я поняла, что жена моего отца на грани бешенства.

Я усмехнулась. Я звонила папе и сообщила, что он стал дедушкой, но от мачехи так и не дождалась ни одного слова. Ни хорошего, ни плохого. А сейчас её вдруг стал волновать мой ребёнок?

– С моей дочкой всё хорошо, – заверила я.

– Что ты собираешься с ней делать? – Это было сказано таким тоном, словно речь шла о бездушной вещи, которую решали выбросить или всё-таки пока оставить.

– Любить. Но тебе этого не понять.

– Лиза! – Кажется, терпение моей мачехи лопнуло. – Ты же не собираешься растить дочь в одиночку?!

– Именно это я и собираюсь сделать, – пришлось разочаровать родственницу.

– Ты с ума сошла?

– Это всё? – поинтересовалась, и поскольку ответа не последовало, я сбросила вызов.

Но буквально через несколько минут, телефон ожил снова.

– Я звонила Игорю! – кричала в трубку мачеха. – Он тебя не бросал!

Всё верно. Меня он не бросал. Он всего лишь отказался от нашей дочери.

– Всё правильно. Это я его бросила, – поспешила успокоить истеричку.

– Лиза! Не делай этого! Одумайся! Кому ты будешь нужна? Тем более с ребёнком!

К сожалению, в этом она права: кроме бабули и своей дочери я никому не нужна.

– Не волнуйся, к вам я точно возвращаться не собираюсь. Можешь спать спокойно.

– Лиза! Это глупо!

– А отказаться от собственного ребёнка, ты считаешь, умно? – не сдержалась я.

– Не поняла? – Мачеха сбавила обороты.

– Что тут не понятного? Я должна написать отказ от своего ребёнка, но делать этого я не буду.

– Почему?

– Почему не буду?

– Почему отказ?

– Этого мне не объяснили. – Я устало выдохнула.

– Лиза, а это точно ребёнок Игоря?

– Тебе сделать тест ДНК? – съязвила я.

– Было бы неплохо. Тогда вес окажется на твоей стороне. Ты хотя бы сможешь получать алименты. А это, между прочим, будет намного больше, чем зарабатывает твой отец!

– Так может тебе самой пойти работать, если тебе не хватает денег.

– Я, между прочим, забочусь о тебе! А ты, как была неблагодарной, такой и осталась!

– У меня живой пример был перед глазами. – Мне даже показалось, что я слышу скрежет её зубов.

– Я посмотрю, как ты запоёшь, когда тебе будет нечем накормить не только себя, – зло выплюнула мачеха и бросила трубку.

Я уверена, что прямо сейчас она станет звонить моему отцу и нажалуется, какая я неблагодарная дрянь, и папа, как обычно, забудет о моём существовании надолго. Через это я уже проходила сразу после выпускного класса. Только сейчас это меня почему-то совершенно не трогало. Совсем. Отложила телефон и стала собирать вещи. Не густо, конечно.

Радовало, что наконец погода наладилась. Начало июля было дождливым и прохладным, а сегодня ярко светит солнце и браузер показывает двадцать семь градусов. Я решила, что это хороший знак, и пары фланелевых пелёнок будет достаточно, чтобы дочка не замёрзла.

Было уже четыре часа дня, а выписку мне так и не принесли. Мне пришлось самой идти в кабинет заведующей, потому что акушерка на посту ничего не знала.

Стоя перед кабинетом Антоновой, я глубоко вдохнула – встречаться с Людмилой Юрьевной ещё раз не было никакого желания. Но мне нужна выписка! Поэтому я уверенно повернула ручку двери и вошла в просторный кабинет.

– Здравствуйте, Людмила Юрьевна. Моя выписка ещё не готова? – Я изо всех сил старалась сохранить внешнее спокойствие, хотя в груди плескался коктейль из обиды, горечи и злости.

Я никак не ожидала такой пощёчины от судьбы. Пилюля оказалась слишком горькой, но за то эффективной.

– Здравствуй, Лиза, – устало произнесла Антонова, поднимаясь из кожаного кресла. – Выписка готова. Она просто у меня.

Заведующая взяла лист со стола.

– Я могу её забрать? – Я сделала шаг вперёд, протягивая руку к заветной бумажке.

– Да. Конечно. Одну минуту…

Мне показалось, что Антонова покачнулась. Она прошла к сейфу, стоявшему в левом углу светлого кабинета и служащему подставкой под огромный вазон с цветущим спатифиллумом. Достала пухлый бумажный конверт и протянула мне вместе с выпиской.

– Что это? – Я задала глупый вопрос, хотя догадывалась что лежит в нём. – Это Богатырёв оставил? – Злость подкатила к моему горлу.

– Нет. – На мгновение на её лице промелькнула усмешка, но она тут же исчезла, сменившись бесстрастным выражением. – Богатырёвы здесь ни при чём. Мы с девочками, ежемесячно откладываем небольшую сумму, кто сколько сможет, на тот случай, если у нас в отделении будет отказник… Приданое, так сказать…

Я видела, что слова даются этой женщине с трудом. Она стояла прямо, расправив плечи, но при этом еле справлялась с тем грузом, который несла.

– Не понимаю, при чём здесь я. Я не отказываюсь от своего ребёнка.

– Вот поэтому и возьми. – Антонова продолжала протягивать конверт. – Я не знаю, сколько здесь. У нас уже два месяца, тьфу-тьфу, не было отказников. И если бы не ты…

– Не надо. Оставьте это… – Мой голос предательски дрогнул. – На приданое. Хотя пусть лучше он так и останется лежать в вашем сейфе.

Я взяла выписку и вышла, оставив Антонову стоять посреди кабинета.

Покормила и перепеленала дочь. Подхватила небольшую спортивную сумку, с которой приехала в роддом и вышла из палаты. В фойе вызвала такси через приложение. Я всё-таки решила не звонить бабуле заранее. В гости она меня всегда ждала, а, сообщать ей такие новости, не зная, как она отреагирует, я не стала.

Такси приехало через десять минут прямо к крыльцу роддома. Я улыбнулась спящей дочери и вышла на улицу. Вдохнула полной грудью летний, свежий воздух и посмотрела на ясное, чистое небо. «Хороший знак», – наверняка сказала бы бабуля.

Я спустилась к машине. Взгляд невольно упал на стоявший в тени раскидистой ели внедорожник, возле которого замер Игорь. Его глаза были спрятаны за солнцезащитными очками, но я была уверена, что его взгляд направлен на меня. Точнее, на нас. Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Где-то вдалеке мелькнул лучик надежды, что Игорь сейчас подойдёт и заберёт свои страшные слова обратно. Но он не шелохнулся.

Не подошёл.

И не забрал.

Я открыла заднюю дверцу машины и, закинув сначала сумку, осторожно села рядом. Водитель повернулся и посмотрел на меня поверх очков.

– Дочка? – поинтересовался мужчина с проблесками седины на висках.

– Да.

– Поздравляю! Красивая дочь вырастет.

– Спасибо. – Я попыталась улыбнуться.

От тёплых слов постороннего человека, ком встал в горле, и как бы я ни старалась, предательская слеза скатилась по щеке, упав на белую с разноцветными мячиками пелёнку.

Бабуля так и не уехала из своей старенькой хрущёвки, как её ни уговаривали. Моя мама не справилась с управлением и погибла на месте. Папа очень боялся, что несчастная женщина не переживёт такую потерю. Помню, как бабушка сразу постарела после смерти единственной дочери. Она замкнулась, закрылась в четырёх стенах и тихо плакала от горя. Никуда не хотела выходить и ни с кем не общалась. Мне ничего не оставалось, как покупать ей продукты и напоминать, чтобы она поела. Мы тогда жили не очень далеко, и я после школы шла не домой, а к бабуле, и только вечером возвращалась домой.

Я и так практически жила у ба всё время, а после того, как папа женился во второй раз, домой возвращаться мне стало не за чем. Молодой мачехе было некогда следить за тринадцатилетней падчерицей. Она была занята собой, и даже её родной сын, который был младше меня, рос сам по себе.