Ты не посмеешь! (СИ) - Корк Ольга

— Эй, птиц, кажется, я буду скучать, — пробормотал тихо, и обнял Вету, прижимая ее спиной к себе.

— Гоша дома! Чего ругаешься? Гоша дома!

— Вет, а чего профессор твой рано так приехал?

Перевел недовольный взгляд на незнакомого мне в общем-то человека, которого невзлюбил с первого взгляда.

— Я не знаю, сказал, вечером будет, я вещи собирала, поилку, кормушки, тебе позвонила… А потом звонок в дверь, минут через десять после нашего разговора. И он сразу от дверей начал командовать, клетку сам собрал. Хотел уже уехать, торопился, но Гошка орать начал, что его подругу обижают… И Сергей Викторович дал нам время немного поговорить.

Прислонился щекой к рыжей макушке и погладил красные перья.

— Гоша умница.

— Оррел, Гоша орел! — поправил меня наш говорун.

— Георгий, пора домой!

Голос сморчка вторгся в наш разговор и мне захотелось выгнать профессора из дома и не отдавать ему птицу. К черту, он наш!

Но…

Но вместо этого мы посадили Георгия Шестого в небольшую клетку-переноску и наблюдали, как любимого умника уносят из нашего дома.

Как только дверь закрылась, Веталинка, развернувшись в моих руках, разревелась. Мне оставалось только молча гладить ее по спине. Никакие слова сейчас не помогут, да и что тут можно было сказать.

Я за месяц привязался к этому паршивцу так, будто он всю жизнь жил со мной, а Вета с ним прожила четыре месяца. Мне кажется, она и вовсе забыла, что его нужно будет отдавать.

Хотелось пообещать, что мы его вернем, но … Но он вернулся домой, и этот дом не наш.

Два дня Вета ходила сама не своя. Нет, она улыбалась, много работала с лекциями, мы смотрели фильмы и гуляли, разговаривали и даже шутили, но было видно, как она переживает. Смириться с тем, что по утрам никто меня не будит, было сложно. Не слышать цокот когтей по ламинату — непривычно. Никто не кричал, что я вражина, оккупант, захватчик и далее по списку, и Мандаринка была целиком и полностью моя… Вот только той радости, как должно бы, это не приносило. Оказывается, я привык к нашему соперничеству за внимание одной маленькой, но такой родной для нас девчонки.

В воскресенье вечером мы сидели на диване. Точнее, я сидел, а Веталина лежала, удобно устроив голову на моей ноге. В руках она вертела погремушку — из тех, что я покупал для птицы. Нашли ее припрятанной под диванной подушкой.

— Ты знаешь, — заговорила она, — я не хотела к нему привязываться. Знала же, что нужно будет возвращать. Я с ним первое время даже не разговаривала. Он такой важный был. Говорил совсем по-другому. А потом ко мне мои ребята пришли, мы до утра сидели смеялись, и Гоша с нами. Утром он нас всех удивил. Назвал Гришаню другом, как потом выяснили, тот ему пива налил, и вообще стал более… свой, что ли. Через месяц даже шутить научился. Кстати, команде «фас» его научил Серега. Сказав, что с таким охранником мне никто не будет страшен.

— О, да, грозное оружие Гоша, — тихо рассмеялся, вспомнив нашу самую первую встречу. — У меня нога еще неделю болела, между прочим.

— Прости, но я очень испугалась тогда!

— Я тоже, — шепотом, скорчив крайне серьезное лицо, поделился секретом с Ветой, — не каждый день на меня нападают «грабители» в виде девушки-коровы и попугая. Вы сразили меня наповал, в буквальном смысле!

Обнявшись, вспоминали все забавные ситуации с пернатым и тихо смеялись. Именно в этот момент мы отпустили его. В конце концов, он же не умер, просто вернулся к хозяину, оставив нам массу хороших воспоминаний о себе.

Позже, уже засыпая, Вета призналась:

— К тебе я тоже боюсь привязываться, Дим. Очень боюсь. Но знаешь, я сегодня поняла, что даже если ты уйдешь от меня, решив, что такая глупая девчонка тебе не подходит, у меня останутся самые хорошие воспоминания.

Притянув свою Мандаринку ближе, перевернул ее на спину и, приподнявшись на локте, заглянул в глаза той, что свела меня с ума с нашей первой встречи.

— Дурочка маленькая, — поцеловал кончик носа, — я не смогу быть просто твоим приятным прошлым. Ясно тебе?

— Почему? — шёпотом, будто боясь услышать ответ, спросила, положив ладошку на мою щеку.

— Потому что я тебя люблю.

В первый раз в жизни эти слова было так легко говорить. В первый раз мне искренне хотелось их сказать.

— Любишь? — улыбка, еще неуверенная, робкая, приподняла уголки губ моей девочки.

— Люблю. И ты от меня так просто не избавишься…

— Думаешь? — провоцировала меня на откровения.

— Уверен. Ты просто не посмеешь выгнать меня. Ведь я знаю секрет.

— Какой?

— Ты тоже меня любишь!

Счастливый смех Мандаринки пришлось останавливать поцелуем. Накрывая ее подрагивающие губы, я и сам улыбался.

Два месяца спустя

Телефон противно пиликал, и я не понимал — какого черта ему надо в мой выходной?! Господи, ну хоть день, хоть одну субботу я имею право выспаться, обнимая ту, что делает меня счастливым, и не думать о непрекращающейся гонке в течение дня?

Зарывшись головой под одеяло, притянул к себе хрупкую фигурку Веты, и уткнулся носом ей между лопаток — всех в черту, я и пальцем не пошевелю!

Жалко только я не подумал, что, если не возьму трубку сам, ее возьмет Веталинка.

Она затрепыхалась в моих объятиях в попытке вывернуться, но максимум, который я ей позволил, это просто высвободить одну руку и дотянуться до телефона.

— Да… — хриплым, совсем сонным голосом поприветствовала собеседника моя упрямица. — Сергей Викторович, что-то случилось?

Вета рывком приподнялась на постели и с тревогой посмотрела на меня, внимательно слушая, что ей там вещают в ухо. Сергей Викторович … Викторович… Такое знакомое имя, кто ж ты такой, любитель звонить по утрам в субботу?!

Дело в том, что в последнее время на работе мои дни проходили в постоянном общении с людьми. Лица, имена, внешность, должность — все смешалось в голове, а я сейчас еще недостаточно проснулся, чтобы вот так с ходу вспомнить, с кем говорит Веталинка.

— Что мы сделали? — брови малышки так высоко поднялись, что мне захотелось поймать их — сбегут еще и заблудятся в волосах! — Испортили благородную птицу?!

Вета смеялась. Сохраняя серьезное лицо и тон общения, глазами она откровенно потешалась над собеседником. О чем там речь, кстати? Птица? Гоша!

Теперь уже и я сел на кровати и жестами попросил Вету включить громкую связь.

— Извините, Сергей Викторович, но вы только спустя два месяца заметили, как испортился характер вашего питомца?

Задав вопрос, Ветуля таки сделала, о чем ее просили, и в комнате загремел голос уважаемого профессора предмумифиционного возраста:

— Да этот стервец молчал месяц, выражая протест! Потом начал по утрам будить меня и звать жрать! Жрать! Меня! Какой-то попугай! А главное, мисс Мух, знаете что?! Как только я начинал его воспитывать, он опускался до угроз!

— Каких угроз? — еле сдерживая смех, уточнила Мандаринка. Я смех не сдерживал, я ржал в подушку!

— Он имеет наглость говорить, что меня надо на суп ощипать! Беспредел!

Закусив наволочку, я застонал от смеха. Ну, Гоша…

— А вчера был достигнут предел моего терпения! Эта тварь божья посмела сказать моей хорошей знакомой, женщине с ангельским характером, с которой мы дружим уже почти пятьдесят лет, что она горячая штучка! Штучка!

Вета, откинув телефон, бросилась вон из комнаты и уже из коридора послышался ее заливистый смех.

А уважаемый профессор все ругался и ругался, даже не заметив, что его никто не слушает. Я рыдал от смеха, держась за живот, Веточка, кажется, ушла в душ.

В итоге, выпустив пар, Сергей Викторович выдал:

— Вы этого поганца испортили мне, вот вы теперь с ним и живите, мне такой позор в доме не нужен! Приеду через час, ждите!

И бросил трубку. Взял и просто отключил связь, я даже не успел ему ответить, что вот конкретно этого поганца мы будем счастливы забрать себе. Вета очень скучала по говоруну, да и я, признаться, тоже.