Третий муж (СИ) - Лазарева Элеонора

— Елизавета Громова, студентка и практикант. Первый курс …ского университета. Приглашена в Ваш журнал.

— Это я поняла, — хмыкнула она, — Надо же, как повезло: провинциалка, первый курс и сразу в столичный журнал. Ну, ладно, пошли, коли так, покажу твое место. Пока только стол, завтра поставим все остальное. Где-то разместилась?

Я отрицательно пожала плечами:

— Пока нигде.

— Ладно, — прихлопнула она по столу ладонью, — и это утрясем.

Она вышла первой, а я за ней. Пройдя по центральному проходу, к нам уже оборачивались сидящие и следили даже те, кто стоял или ходил между рядами. Всем было любопытно посмотреть на меня и понять, кто такая, и с чем пожаловала. Начальница прошла в конец зала и показала на одиноко стоящий в углу пустой стол. Даже без стула.

— Здесь будет твое место. Завтра приди пораньше и займись обустройством. Все расскажет и покажет тебе наша кастелянша Клавдия Ивановна. Сегодня ее нет. Будет завтра с утра. Все остальное по работе с письмами тебе объяснит, — она обернулась и прошла взглядом по вытянутым вверх любопытным лицам сотрудников, — вот ты, Лариса. Иди сюда, — и махнула кому-то рукой.

Тот час подскочила невысокая улыбающаяся рыженькая девушка с темными конопушками по всему лицу и веселыми зелеными глазами. Она смотрела на меня с интересом, будто видела такое впервые. Я даже слегка обиделась.

— Что за балаган, а не редакция. Всем есть дело до новенькой. Работать надо, — и сердито взглянула на любопытное лицо новой знакомой, — Теперь так и будет, пока не привыкнут.

— Завтра расскажешь нашей практикантше режим рабочего дня, покажешь дела и потом проведешь ко мне, поняла?

Та с готовностью кивнула.

— Сделаю.

— И еще. Сведи ее к нашей вахтерше Марии. Пусть пристроит ее в комнату. На месяц.

Лариса вновь кивнула.

— Сделаю.

Татьяна Семеновна вновь взглянула на меня, потом кивнула сотруднице и пошла назад тяжелой походкой. Ей было уже к пенсии, она была полной и поэтому так ходила. Я видела все это, и мне стало ее жалко. Проводив оплывшую фигуру глазами, перевела взгляд на веселое лицо Ларисы.

— Ну, что, давай знакомиться, — она протянула руку, — младший редактор Лариса Кузьмина. Здесь недавно, но уже повязла по уши. Потом расскажу как, — ответила она на мое вопросительное молчание, — Пошли устраиваться?

Я кивнула.

— А вещи есть? — спросила она, увидев у меня только рюкзачок за плечами и небольшую сумку в руке.

— Да, — ответила я, устремляясь за ней, — баул оставила у вахтеров. Куда тут с сумками.

— Верно, — ответила та через плечо и показала рукой на один из лифтов, — давай туда.

Мы быстро вскочили в открывшиеся двери подошедшего лифта. И я вновь встретилась с тем парнем, с которым столкнулась у дверей приемной. Лариса покраснела и опустила глаза, встретив его вопросительный взгляд.

— Извините, что влетели в ваш лифт. Просто он был рядом.

— Ничего, — услышала я вновь его красивый голос, — мне даже интересно. Вы нашли свое место? — обратился он ко мне.

Его карие глаза, сейчас я их уже рассмотрела ближе, были устремлены на меня и в них искрился смех. Я кивнула.

— Спасибо, что спросили. Все устроилось.

— И где вы сейчас будите работать? — спросил он, улыбаясь.

И тут я отметила его улыбку и зубы: губы красиво изогнуты, зубы белы.

— В редакции писем, — ответила я, прямо глядя ему в лицо.

— Ну, что же, желаю успехов, — улыбнулся он и тут лифт остановился на одном из этажей, — Надеюсь, еще встретимся.

Я даже не успела сказать и слово, как он стремительно покинул кабину, и та закрылась и пошла вниз.

— Откуда ты его знаешь? — прошипела сквозь зубы удивленная Лариса.

— Ааа, — протянула я, — встретились случайно у дверей приемной. Я туда поперлась, и там он открыл мне двери. Потом попросил Диану проводить на место к вам. Вот и все знакомство. Правда, его назвали Игорь, и он зашел в кабинет. Сказал что к отцу.

— Ну, ты и даешь! — воскликнула она, — Только приехала и сразу в дамки! Это же самый-самый первый жених в нашем царстве-государстве. Сын известного хозяина нашего медиахолдинга Игорь Воркутов.

— Я не знала. Теперь в курсе, — пожала я плечом.

— Да-аа, свезло тебе в знакомстве. Теперь все обзавидуются тебе. А уж посплетничать здесь любят, — она рассмеялась, — Что-то будет!

Она смотрела на меня уже по-другому, будто видела впервые и изумлялась.

Через час я получила адрес моего нового общежития, где мне предстояло жить целый месяц, и через еще час я входила в старое трехэтажное здание с высокими потолками, массивными дверями и с сердитой вахтершей. Место мне определили в комнате с одной девушкой, которая сейчас была в командировке.

— Твоя кровать, — буркнула вахтерша и бросила на матрас комплект белья в пластиковом пакете, — все остальное спросишь или найдешь здеся.

Она еще раз оглядела комнату, будто запоминая ее, и положила на край стола витой ключ.

Я стояла и смотрела на свое новое жилище и понимала, что именно тут начинается для меня новая жизнь, которая будет началом моего взрослого пути.

С самого утра, как только я нашла кастеляншу или как сейчас говорят офис менеджера Клавдию Ивановну, хмурую и чем-то недовольную женщину, среднего возраста, представилась, и начала просить ее помочь с обустройством. Она перебила меня, сказав, что в курсе и повела в свои кладовые. Вот так получилось, какая-то тавтология: Клавдия и кладовые.

Как потом мне рассказала вездесущая Лариса, та одна воспитывала и двоих детей и содержала больного мужа и его престарелых родителей. Тянулась изо всех сил, так как была одна кормилицей своей большой семьи. Что такое современные пенсии да инвалидские, смех один, а надо было и лекарства купить и еду, одеть своих школьников близнецов девочек. Ей сочувствовали и помогали, как могли все, кто хоть каким-то образом соприкасался с ней: старшая Тамара Семеновна всегда отпускала с работы, когда та просила, собирали на праздники для нее деньги и продуктовые подарки, перед школой предлагали хорошие вещи от своих подросших детей. Клавдия стеснялась, краснела всякий раз, когда случались такие предложения, но не отказывалась и принимала с благодарностью. Все понимали и стремились ее не нагружать, а работы офис менеджера было предостаточно и при том мелкой, муторной и неблагодарной: найти, доставить, принести. Многие сами для себя делали часть ее работ, и не было никогда нареканий на неё: она была услужлива, работяща и покладиста. Правда, всегда хмурая, но не злая.

И вот сейчас она помогала мне в обустройстве рабочего места: доставила кресло, бумагу и файлы, плотные папки различных цветов, карандаши в писчем пластиковом наборе ручки и остальные мелочи для работы с бумагами. А также показала, где можно выпить кофе-чай и как включать эти приборы. Принесла простенькую кружку.

— Возьми, — протянула она чашку с горячим чаем, как я и заказала, — а завтра принеси. Здесь у каждого своя есть. Про остальное спросишь у кого-нибудь.

— Про что? — удивилась я.

— А про припасы: сахар, печенье, чай. У них тута все обчее. Они скидываютца и покупают.

Я кивнула и припала к горячему чаю. За этот час, что мы провели за сборами, я порядком натопталась и теперь понимала, каково приходится выполнять такую работу самой Клавдии. Не хотелось звать ее по отчеству, уж и не так та была стара, лет тридцать пять, не больше, но тяжелая жизнь откладывает на лицах женщин свой отпечаток. Я замечала это и раньше, когда бывала где-то либо по праздникам, либо в командировке. Работа с людьми их жизненные истории меня всегда привлекали. Когда-то я прочла, что сказал французский писатель Оноре де Бальзак: «под каждой могильной плитой лежит большой человеческий роман» и с тех пор это запало в душу. Я старалась побольше узнать о своем собеседнике, разговорить его. В этом видела свою будущую специальность, в самом человеке, а не в его достижениях. И тому были примеры из моей, еще такой молодой жизни: мой отец и мать, брат и одноклассники, жители моего городка, где каждый был как на ладони. Их жизни и их работа была для меня известной и понятной. Также было и в Уральской столице, где я училась. А вот теперь узнавала и Москву по отдельным ее жителям. «Каков поп, таков и приход» всегда повторяла, при знакомстве с новыми местностями. Теперь же мне были интересны все в этой редакции, начиная от старшей и до Клавдии. Кстати, здесь ее все звали по имени, и только Тамара Семеновна еще добавляла отчество.