Буду твоей Верой - Ана П. Белинская

Аудитория, где сейчас начнется семинар по управлению рисками, небольшая, состоит из двух рядов. На первой парте первого ряда сижу всегда я, а большинство нашей группы выбирает места подальше от профессора Бубновского.

— Не обольщайтесь, молодой человек, я помню исключительно вашу знаменитую фамилию. А вы, Андрей, ее так опрометчиво позорите, — Бубновский снимает очки и берется за тряпочку, демонстративно показывая свое пренебрежение к Егору, называя другим именем.

Не знаю почему, но Бубновский с первого курса так предвзято относится к Бестужеву. Чем и когда Бестужев успел насолить Марку Ифраимовичу, понятия не имею, но с первой парты мне прекрасно видно, как подрагивают руки профессора, сжимающего тряпочку для очков, как тонко сжаты его сухие губы, а лицо покрылось бордовыми пятнами.

— Я — не Андрей, — всё тем же тоном ленивого домашнего кота поправляет профессора парень. Смею заметить, что у Бестужева есть одна выдающаяся черта — его сложно вывести на эмоции, Егор всегда в одном расположении духа — расслабленного пофигиста. Чего не скажешь о профессоре, который вместо линз уже протирает тряпочкой лоб, покрывшийся мелкой испариной. — Меня зовут Егор.

Марк Ифраимович решает смолчать, тем самым показывая, что ему глубоко безразлично — Егор он или Андрей, и поправлять он себя не собирается.

Бестужев снимает синюю спортивную куртку и вешает ее на спинку стула, а рядом плюхает свою брендовую сумочку Дива-местного разлива –Карина.

— Ты ведь не против? — приторно улыбается самопровозглашённая королева.

Обычно на семинарах они с Альбиной сидят вместе, но сегодня отточенным движением наманикюренного острого когтя, Карина сгоняет со второй парты одногруппника и по-хозяйски указывает Альбине сесть сзади нее.

Суваева Альбина покорно кивает и усаживается точно туда, куда приказала хозяйка.

Вот это тотальное беспрекословное подчинение!

Я вдруг на секунду представила себя в роли покорной овечки, и у меня закрутил живот. Это же как себя надо не уважать?

Но смею заметить, в этом мире всё-таки существует то, что может поставить меня на колени — вкусные мамины вареники с белорусским домашним творогом, здраво политые растопленным сливочным маслом. Ммм!

С чувством жалости смотрю на Альбину и понимаю, что лучше быть одиночкой –изгоем, чем безропотной бесхребетной амебой, гонимой течением.

Хотя Суваева Альбина сама по себе безобидная. Пару раз, когда наша Дива была на больничном, Альбина даже со мной здоровалась. Но стремление быть популярной и узнаваемой на курсе застлало всю ее человечность, превращая Альбину в последнюю стерву.

Егор Бестужев смотрит на сумочку Карины, усыпанную стразами и блестками, и одаривает девушку таким взглядом, после которого я бы на ее месте почувствовала себя прилипшим банным листом.

— Валяй, — пожимает плечами Бестужев и, подпирая рукой подбородок, со скучающим видом отворачивается от Дивы. Мы снова встречаемся взглядами и теперь уже я спешу опустить свои окуляры в учебник.

В настройках Карины программа собственного достоинства не установлена заводом-производителем, поэтому не смущаясь, Карина усаживает свою подкаченную пятую точку на соседний стул и начинает раскладывать свои яркие ручки по цветам радуги.