Тун. Лето в розовом городе - Гай Маркос

– Ты был за рулем! Ты, а не я! Мы выпили, потом вышли на улицу. Ты сказал, что… – Я замолчала.

Не может быть! Все рухнуло. С самого начала я считала себя жертвой, но теперь стояла в растерянности, не понимая, что делать.

– Так что я там тебе говорил? – откуда-то издалека донесся голос Руслана.

– Что любишь меня… – Мой шепот, слезы и отчаяние были ничтожными и бесполезными.

– Правда? А за что тебя любить? – Он по-хозяйски положил руку на бедро присевшей рядом Оксаны. – Вали отсюда к папочке, пока тебя не упекли еще и за незаконное проникновение!

Это конец. Я почувствовала себя Алисой, летящей в нору вниз головой. Торжествующие улыбки бывшего парня и бывшей подруги кружились в дьявольском хороводе. Что сделала бы Алиса, окажись на дне тоннеля не пузырьки и шкатулки, а полупустые бутылки, разбросанные сигареты и свернутые купюры? Задала бы вопрос: хорошо ли горит алкоголь? Лучше, чем предатели?

Не помню, как я очутилась на улице. Ноги сами несли меня в сторону дома. Казалось, я пыталась обогнать ветер, чтобы не чувствовать запах гари, предательски въевшийся в волосы и одежду. Мимо проехала пожарная машина. Чистая формальность: датчики сработали до того, как я успела выскочить из горящей квартиры, не забыв прихватить бутылку виски.

Я шла вечность. Горе ослепляло сильнее фар, внутри была пустота. Что теперь? Алиса оказалась в заднице, из которой ее не вытащить ни одному кролику. Нервным движением я откинула прядь от лица. Я терпеть не могла свои волосы, непослушными кольцами ложащиеся на плечи. Но Руслану они нравились. Или опять лгал? Ведь меня он тоже якобы любил.

«За что тебя любить?» – вновь и вновь звучал в моем мозгу его голос. Ухмылка. Вопрос. Ухмылка. Вопрос.

«За что тебя любить?»

А разве любят за что-то?

«За что тебя любить?»

Все верно: такова цена человека, который пытается налепить на себя маску того, кем он не является.

«За что тебя любить?»

Не за что.

– Очнись! Да очнись ты!

Чей-то голос настойчиво пытался ворваться в мое сознание. Будь я на том свете, добрался бы он туда?

– Свалилась на мою голову! Где твой дом?

У меня не было дома. Разве можно назвать домом золотую клетку, где заботу и внимание можно купить?

– Дай мне умереть…

– Нет уж! Как ты попала сюда? Куда ты шла? Куда тебя отвезти? Да очнись!

Он ждал ответа, а произнести адрес у меня не хватало сил. Я смогла выдавить лишь одно слово: Шах.

– Так это тебя все ищут?

Я кивнула и услышала горький смешок:

– Господи, почему именно я?

Вопрос был адресован явно не мне. И хорошо, потому что у меня не было на него ответа. Я безуспешно пыталась открыть глаза и рассмотреть незнакомца. Но веки будто придавило тяжелыми монетами. Вернулись боль и холод – все как в день аварии. Устав от тщетных попыток, я захотела отвернуться от своего спасителя, но он уже подхватил меня на руки. Куда мы? Может, в полицию. Или к отцу. Все равно. Я уткнулась в его плечо и провалилась в сон.

– Кто это сделал?

– Мы не знаем, парень нашел ее неподалеку, камеры ничего не зафиксировали.

Шепот звучал прямо возле уха и вселял панику, но мое тело будто зарыли в песок с головой – я не могла ни говорить, ни шевелиться. Тьма окутала меня. Видимо, так и выглядит смерть.

Солнечный луч разбудил меня. Я ожидала увидеть обшарпанные стены морга, вонючий грязный матрас какого-нибудь притона – что угодно, только не позолоченные вензеля на потолке моей собственной спальни. Я медленно перевела взгляд в изножье кровати. Кто-то заботливо снял с меня мокрые вещи и грязную обувь, оставив только носки и нижнее белье. Кто бы это ни был, складывал он идеально. Я заплатила бы любые деньги, чтобы этот человек сделал то же самое с моей запятнанной и скомканной жизнью.

Что произошло? Как я здесь оказалась? Вспомнить я не могла. Или не хотела. В одном сомнений не было: бесконечные попытки бежать вновь привели меня в клетку. Может быть, пришла пора смириться? Я вытянула руки поверх одеяла, как какая-нибудь набожная католичка из английских романов, и закрыла глаза. Мне хотелось лежать так вечно и в конце концов умереть. Но естественные потребности все же заставили меня вылезти из кровати.

Я заметила стул, на котором, видимо, кто-то сидел в ожидании, пока я проснусь. Кого-то действительно волновала моя жизнь? Или его заботу просто купили, как и все в этом доме? Подтянув к себе стул и опершись о высокую спинку, я кое-как встала. До ванной было примерно двадцать шагов, каждый из которых я проделала с упорством немощной старухи, не желающей уступать времени.

Еще немного, давай же! Дошла! Включив свет, я застыла перед зеркалом. В роскоши, достойной последней правящей династии, отражалось некое существо, и смотрело оно так, что моя душа вмиг покрылась льдом и пошла трещинами. Истощенное тело, ссадин ы и огромный синяк от бедра до колена я даже не заметила – мои пальцы тянулись к голове. Зеркало не обманывало – я была побрита налысо.

Я закричала и рухнула на холодный мрамор. Крик отдавался эхом и рвал на части горло. Это продолжалось до тех пор, пока у меня не пропал голос. В спальню ворвались люди и попытались поднять меня и уложить в постель. Где мои волосы?! Собрав последние силы, я вырвалась из рук огромного мужчины и в мгновение ока оказалась в ванной. Дверь захлопнулась перед его носом.

– Мариам, откройте! Отец приказал вас привести!

Свои слова он сопровождал настойчивыми ударами, но крепкое дерево и не думало поддаваться. Наконец все стихло.

Вернув себе отобранное одиночество, я разделась и включила воду. Раньше я любила разглядывать себя в зеркалах, мечтая о росте, которого не было, о формах, которые так и не появились. Сейчас же на меня отовсюду смотрела девочка, не имевшая со мной ничего общего. Она вызывала лишь жалость и отвращение. Я снова провела рукой по голове, напоминавшей шершавый кошачий язык. Новый поток слез побежал по щекам – я оплакивала утраченное сильнее, чем все, что случилось со мной прежде.

Я понимала, что люди за дверью вслушиваются в каждый шорох, свидетельствующий о том, что я еще жива. И при малейшем подозрении они снесут эту дверь.

Хватит с меня унижений. Я закрыла кран