Зависимый-2. Я тебя верну (СИ) - Макнамара Элена

Но вот что действительно задевало — это поступок Маши. Мне практически пришлось пытать Глеба, чтобы узнать, куда она делась. Ведь она не появилась и после боя, и даже спустя два дня.

Глеб сказал, что давно подозревал её в сговоре с Галлиевым. Косвенным подтверждением этого было то, что она так быстро нашла для Спартака его личный номер. Это вряд ли возможно было сделать, не будь Маша с ним на связи. И, конечно, если бы сам Галлиев не заинтересовался тем, чего хочет от него Спартак.

И это именно из-за Маши похитители так легко нашли Алису в парке.

Она поступила так из-за мести Спартаку, потому что давно и безответно была в него влюблена. А Глеб просто отпустил её в день боя и позволил убежать, потому что был влюблён в Машу. Тоже очень давно и тоже совершенно безответно.

Глеб не отрицал того, что шесть лет назад действовал против Спартака. Усомнился тогда в его чемпионстве, потому что Спартак совсем перестал себя контролировать. Когда он угодил за решётку, Глеб, Захар и Виктор стали работать на Галлиева. Даже получили какой-то денежный куш от него. Но всех троих сжирало чувство вины. Они быстро осознали, что Галлиев совсем не чемпион, и смог забраться на вершину лишь благодаря связям и подлости. Бывшая команда Спартака начала ждать его возвращения, чтобы помочь ему вернуть былую славу.

А потом Глеб встретил меня с коляской и решил не говорить Спартаку, что я замужем за Андреем и это его ребёнок. Испугался, что тот вновь слетит с катушек и наделает глупостей. Тем самым увеличивая себе срок.

Свою вину я тоже чувствую до сих пор. Скажи я тогда Глебу, что это ребёнок Спартака, он бы донёс до чемпиона эту новость. И тогда тот сделал бы всё, чтобы выйти намного раньше.

Однако это всё в прошлом. В этом прошлом мы понаделали много ошибок. А куда без них?

Самое главное — это то будущее, которое нас ждёт!

— Вот и всё… Она уснула, — шепчет Спартак, прижимаясь ко мне сзади.

Протянув руку, выключает воду. Вытирает мои руки полотенцем.

— Эй, я не закончила! — наигранно возмущаюсь.

— К чёрту посуду, я потом сам всё помою.

Он разворачивает меня к себе лицом. Положив руки на талию, с лёгкостью поднимает и усаживает на столешницу. Заключает моё лицо в ладони и заглядывает в глаза. И я, как и всегда, тону в его взгляде, как в омуте.

Спартак накрывает мои губы и с нежностью целует. Потом перемещается к моему подбородку, шее. А опустившись ещё ниже, прижимается лбом к моему пока ещё плоскому животу.

— Привет, малышка, — тихо выдыхает мужчина.

Я запускаю пальцы в его волосы. Глаза наполняются слезами счастья. О том, что я беременна, мы узнали через неделю после боя. Точнее, я узнала, когда поняла, что у меня задержка, и сделала тест. Несколько дней я не знала, как сказать об этом Спартаку. Время было явно неподходящее: суд над Галлиевым, вездесущие журналисты возле подъезда, предательство Маши, бегство Андрея и наш бракоразводный процесс.

Но однажды вечером Спартак вдруг сделал мне предложение. Официальное, с кольцом. Он встал на одно колено и поклялся мне в вечной любви. И я сказала ему о беременности.

Почти уверена, что в этот момент в его глазах блеснули слёзы. Но он быстро заключил меня в объятья, как и всегда, показывая силу своего характера.

Алиса восприняла эту новость на «ура». И теперь с нетерпением ждёт, когда Спартак начнёт ремонтировать комнату для её братика или сестрёнки. Дочка даже игрушки свои приготовила, которые подарит малышу, когда тот родится.

— Как прошёл твой день, малышка? — продолжает разговаривать с моим животом Спартак.

— Почему ты так уверен, что это девочка?

— Шшш, — перебивает меня мужчина. — Она говорит со мной.

— Да? — я тихо посмеиваюсь. — И что она говорит?

Спартак поднимает глаза и смотрит на меня снизу вверх.

— Она говорит, что когда родится, будет точной копией своей мамы. Такой же красивой.

— Так и сказала, да?

— Слово в слово.

Спартак целует меня в живот через тонкую майку. Встав с колен, вытягивается во весь рост и вновь целует в губы, наклонившись ко мне.

— На самом деле я просто счастлив, что у нас будет ещё один ребёнок. Мне всё равно, кто это будет, мальчик или девочка. Важно, что он будет не последний.

— Вот как? — я изображаю испуг.

— Да, — Спартак расплывается в улыбке. — У нас будет много детей, Тася.

— Насколько много?

— Ну-у… пять или шесть…

— Что-о?

Я возмущённо стукаю его по плечу, но вижу, что он, к счастью, шутит.

Ведь шутит?

— Ладно, иди ко мне…

Устроившись между моих ног, делает так, чтобы я обвила их вокруг его бёдер.

— Отнесу тебя в спальню, — с придыханием шепчет Спартак напротив моих губ. — Ты же ещё не видела новую кровать.

Мы пока не знаем, что восемь месяцев спустя у нас действительно родится дочка. Три килограмма и двести граммов. Сорок восемь сантиметров. Светлый пушок на макушке, миниатюрный носик… Она, и правда, будет очень похожа на меня. Её глаза будут голубыми, как у большинства младенцев. Но потом они поменяют свой цвет и станут зелёными. Как у её отца. Да и характер ей достанется от папы. А имя — от бабушки.

Мы назовём дочку Верой в честь моей мамы.

— Отнесу тебя в спальню, — шепчу напротив её губ. — Ты же ещё не видела новую кровать.

Теснее прижимаюсь к Тасе, устраиваясь между её ног и вынуждая обвить ими мои бёдра.

Она закидывает руки мне на плечи, и я поднимаю её со столешницы. Завладеваю её ртом, пока неторопливо иду в спальню. Легонько толкнув дверь ногой, вхожу в комнату и бью по выключателю. Загорается лёгкая подсветка.

— Зачем нам свет? — тихо спрашивает Тася, когда я опускаю её на кровать.

— Хочу тебя видеть, — хрипло отвечаю я.

Это какой-то особый кайф — наблюдать за Тасей во время секса. Иметь возможность ласкать её не только руками, но и глазами.

Как обычно, она немного краснеет от моих слов — и это тоже заводит.

Стягиваю с неё домашние шорты вместе с трусиками. Быстро раздеваюсь сам, побросав одежду на пол. Глядя на меня, Тася сама порывисто снимает майку. Теперь она полностью обнажена, так же, как и я.

Устраиваюсь на полу, встав на колени. Обхватив Тасю за бёдра, двигаю её к краю кровати так, чтобы её широко расставленные ноги касались пола.

Целую внутреннюю часть её бёдер. Перемещаюсь к низу живота. Дразняще прохожусь по клитору языком.

— Спартак… — на рваном выдохе произносит она моё имя, нетерпеливо ёрзая от предвкушения.

С шумом втягиваю клитор в рот, давая ей то, чего она хочет. С её губ срывается протяжный стон, потом ещё один.

Я посасываю клитор, одновременно вводя два пальца в её лоно.

— Спартак! — на этот раз требовательно.

Теперь Тася хочет совсем другого.

Поднимаюсь с поцелуями вверх, ласкаю её грудь языком, потом прохожусь по шее к подбородку. Прикусываю его… Одновременно подтягиваю Тасю, чтобы она легла головой на подушку, и устраиваюсь между её ног. Припадаю к губам. Она слизывает собственные соки с моего языка, и я гортанно рычу от уже неконтролируемого желания.

Провожу головкой члена вверх-вниз, дразня клитор, и наконец врываюсь внутрь, заполняя собой нежное лоно до самого основания. Ловлю ртом её громкий стон и замираю…

Стиснув зубы, заставляю себя умерить пыл, ведь Тася беременна. И мне наверняка нельзя действовать слишком интенсивно.

Каждая клетка моего тела пульсирует. Мышцы на руках вздыблены от того, что я держу себя над телом Таси, не желая придавить собой нашего ещё пока крошечного ребёнка в её животе.

— Спартак!

Видимо, Тася догадывается обо всех тех муках, что я сейчас испытываю.

— Я хочу тебя! Не думай ни о чём! Просто возьми меня… Пожалуйста… Возьми…

Она притягивает меня к себе, обвив руки вокруг моей шеи. Впивается в губы. Дразняще целует, сплетая наши языки. Обвивает ногами мои бёдра, сама насаживается на мой член, и я со стоном погружаюсь в неё так глубоко, как могу…